Интервью изданию «Форпост»

На сегодняшний день нет оснований для резкого прекращения либо ослабления взаимодействия в энергетической сфере нашей страны и стран-импортеров. В то же время, в долгосрочной перспективе наша страна, безусловно, должна учитывать мировые тенденции и адаптировать собственную энергетическую стратегию в плане повышения экологических показателей и поддержания конкурентоспособности российского ТЭК на мировых рынках.

Если обратиться к различным авторитетным прогнозам развития мировой энергетики — международных организаций, в частности, МЭА и ОПЕК, крупнейших энергетических компаний и ведущих аналитических центров — мы увидим, что их объединяет уверенность в том, что доля природного газа в мировом энергопотреблении будет неуклонно расти. По сравнению с нефтью он является гораздо более безопасным и экологичным энергоносителем, и именно замещение нефти природным газом на сегодняшний день — наиболее оптимальный способ повышения экологичности генерации при сохранении или даже наращивании объема потребления.

И в Европе, и в Азии не только осознают этот тренд, но и развивают соответствующую инфраструктуру, включая портовые мощности по приему сжиженного природного газа (СПГ — прим. ред.). При этом ключевое отличие Азии от Европы — темпы роста энергопотребления. Именно в этой связи Россия сегодня активно развивает отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, Юго-Восточной Азии, наращивает инфраструктуру для обеспечения возможностей сбыта энергоресурсов. Реализация стратегии по снижению негативного воздействия топливно-энергетического комплекса на климат в странах Азии также больше связана с увеличением доли природного газа в энергопотреблении, поскольку сегодня в целом ряде густонаселенных азиатских стран, например, в Китае, Индии, существенную долю в электрогенерации до сих пор занимает уголь.

Разумеется, лейтмотивом доклада «Международные угрозы» стали последствия пандемии коронавируса для международных отношений. Борьба с пандемией COVID выявила главных действующих лиц международных отношений — государства. Именно от государства граждане ждут мер по борьбе с вирусом, защиты и гарантий от экономических потерь. Как мы видим, страны вносят в борьбу с пандемией некий дух конкурентной борьбы. И суть международных отношений не изменилась: международная арена — это соперничество, борьба, конфликты. Пандемия не принесла всеобщего мира, но и к обострению множества конфликтов не привела.

Другими важными направлениями, за которыми необходимо следить в 2021 году, по мнению наших исследователей, станут риски вторичных санкций, климатическая миграция в Африке, цифровое развитие и прогресс вакцинирования населения планеты.

Анатолий Торкунов в интервью «Форпосту» рассказал о том, почему Россия сегодня активно развивает отношения с азиатскими странами, дал оценку перспективам развития энергетической дипломатии с учетом текущей стратегии ЕС и перечислил основные международные угрозы после пандемии.

Есть университеты, чьи аббревиатуры нет необходимости расшифровывать. Преобразованный из факультета МГУ в отдельный институт, сегодня МГИМО — это прямая ассоциация с внешними связями. Неудивительно, что львиная доля сотрудников МИД закончила именно его.

В зависимости от трансформаций на мировой арене и появления спроса на тех или иных специалистов со стороны профильных министерств в вузе создавались новые подразделения. Факультет международного бизнеса и делового администрирования, Факультет прикладной экономики и коммерции, кафедра экономического и антимонопольного регулирования. В 2000 году в рамках МГИМО открыл свои двери Международный институт энергетической политики и дипломатии, а в конце 2020 года университет вступил в консорциум «Недра».

— Чем привлекла Вас коллаборация, объединяющая высшие учебные заведения, которые готовят специалистов для минерально-сырьевого комплекса? Какие подразделения университета соответствуют основному профилю консорциума?

— МГИМО уделяет большое внимание подготовке кадров для ведущих компаний и организаций энергетической сферы. Речь идет о специалистах в области энергетической дипломатии и геополитики, развития мировой энергетики в принципиально новых условиях цифровой и инновационной экономики, международного энергетического сотрудничества, в частности, его правового обеспечения.

В нашем университете за подготовку кадров по данному актуальному направлению отвечает созданный более 20 лет назад Международный институт энергетической политики и дипломатии (МИЭП).

Деятельность Консорциума «Недра», как мы видим, открывает для всех его участников дополнительные немаловажные возможности — расширение студенческих обменов, организация новых направлений и программ дополнительного образования и повышения квалификации.

— Как Вы оцениваете перспективы развития энергетической дипломатии с учетом сложностей с «Северным потоком-2», принятия водородной стратегии в Европе и, в целом, формирования негативного образа нефтегазовой промышленности на Западе?

— Необходимо понимать, что так называемый «энергетический переход», вытеснение углеводородного топлива из энергобаланса стран мира — это постепенный процесс. Даже в случае успешной реализации планов по снижению доли нефти и газа в энергопотреблении, в частности, в странах Евросоюза, существенное уменьшение доли углеводородов может быть достигнуто только через 20-30 лет. И свою стратегию по формированию полностью «климатически нейтральной» экономики Европейский союз ориентирует на долгосрочный период — до 2050 года.

Таким образом, на сегодняшний день нет оснований для резкого прекращения либо ослабления взаимодействия в энергетической сфере нашей страны и стран-импортеров. В то же время, в долгосрочной перспективе наша страна, безусловно, должна учитывать мировые тенденции и адаптировать собственную энергетическую стратегию в плане повышения экологических показателей и поддержания конкурентоспособности российского ТЭК на мировых рынках.

— В Европе и США не первый год ведутся горячие дискуссии, посвященные комплексным проблемам экологии. Более того, такой вид топлива как природный газ сегодня подвергается критике. Каково отношение к потреблению газа в Азии, где наряду с возобновляемой энергетикой активно развивают газовую генерацию?

— Если обратиться к различным авторитетным прогнозам развития мировой энергетики — международных организаций, в частности, МЭА и ОПЕК, крупнейших энергетических компаний и ведущих аналитических центров — мы увидим, что их объединяет уверенность в том, что доля природного газа в мировом энергопотреблении будет неуклонно расти. По сравнению с нефтью он является гораздо более безопасным и экологичным энергоносителем, и именно замещение нефти природным газом на сегодняшний день — наиболее оптимальный способ повышения экологичности генерации при сохранении или даже наращивании объема потребления.

И в Европе, и в Азии не только осознают этот тренд, но и развивают соответствующую инфраструктуру, включая портовые мощности по приему сжиженного природного газа (СПГ — прим. ред.). При этом ключевое отличие Азии от Европы — темпы роста энергопотребления. Именно в этой связи Россия сегодня активно развивает отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, Юго-Восточной Азии, наращивает инфраструктуру для обеспечения возможностей сбыта энергоресурсов. Реализация стратегии по снижению негативного воздействия топливно-энергетического комплекса на климат в странах Азии также больше связана с увеличением доли природного газа в энергопотреблении, поскольку сегодня в целом ряде густонаселенных азиатских стран, например, в Китае, Индии, существенную долю в электрогенерации до сих пор занимает уголь.

— В Европе уделяют много внимания дифференциации поставок углеводородного сырья. Как к этим тенденциям относятся в Азии? Насколько государствам Восточной Азии принципиальны политические взгляды поставщиков нефти и газа?

— Действительно, вопрос диверсификации источников поставок является одним из краеугольных камней внешней энергетической политики Европейского союза. Однако сегодня мы видим, что структура мировых энергетических рынков принципиально меняется — с точки зрения инфраструктуры перевозок. Данную трансформацию обусловил такой ключевой фактор, как развитие производства СПГ.

Если во второй половине двадцатого века основные поставки ключевого энергоносителя — нефти — осуществлялись по трубопроводам на основе долгосрочных контрактов, то международные поставки сжиженного природного газа имеют совершенно другой характер. Танкер с СПГ может выйти из порта США и разгрузиться в Нидерландах, а танкер из Австралии может быть направлен в Китай. Место долгосрочных договоров поставки займут спотовые контракты, а вопрос о диверсификации, как мы видим, естественным образом станет менее актуален.

Важнейшим фактором, как представляется, станет цена — ценообразование на рынках СПГ происходит на региональном уровне, и именно цена, а не политическая динамика будет решающим аспектом при выборе поставщика.

— Какие страны на сегодняшний день являются основными импортерами российского образования? Как изменилось положение дел за последние 20 лет? Какие направления подготовки интересуют в первую очередь?

— Не первый год количество иностранных студентов в МГИМО достигает 17-20%. Традиционно наибольшее количество иностранцев в бакалавриат поступает к нам на программы по международным отношениям, экономике, юриспруденции, в МИЭП, на наши полностью англоязычные программы. В магистратуре спросом пользуются программы двух дипломов с нашими зарубежными партнерами. Таких программ в МГИМО уже более 30. В 90-е годы мы были первыми в стране, когда открывали двойную магистратуру с парижским институтом политических наук Sciences Po.

Если говорить о странах импортерах, в бакалавриате наблюдается перевес в пользу стран СНГ (чуть более 50%), а на программах магистратуры превалирует количество студентов из дальнего зарубежья (более 70%). Сегодня больше всего студентов у нас из Италии, Франции, Узбекистана, Казахстана.

— 20 лет назад в МГИМО был открыт Международный институт энергетической политики и дипломатии, который выпускает специалистов в области энергетической дипломатии и геополитики, международного энергетического сотрудничества. Насколько востребован среди абитуриентов институт? Какая роль отводится практико-ориентированной подготовке? Где стажируются и работают Ваши выпускники?

— Программы МИЭП пользуются большим спросом среди наших абитуриентов, традиционно конкурс в бакалавриат и магистратуру на факультете очень высокий. Практико-ориентированная подготовка — одна из основных отличительных особенностей МИЭП. Она осуществляется в тесном сотрудничестве со стратегическими партнерами — такими компаниями, как «Роснефть», «Норильский никель», «Транснефть», «Газпромбанк». В МИЭП МГИМО созданы и активно работают базовые кафедры этих структур.

Стажировки студенты и магистранты проходят в ключевых государственных органах — это Совет Федерации, Госдума, МИД России, Министерство энергетики, Минпромторг и др., в международных организациях структуры ООН, в ОПЕК, МАГАТЭ, в компаниях, являющихся стратегическими партнерами, которые я уже называл, а также в других крупных российских и зарубежных корпорациях, с которыми МИЭП МГИМО успешно сотрудничает с момента своего основания. Это «Газпром», «Лукойл», «ЭксонМобил», «ВР», «Эквинор», «Эни» и целый ряд других. Как правило, по итогам практики и стажировок наши студенты получают приглашение на работу.

— Как Вы относитесь к международным рейтингам вузов: их объективности, значимости и роли? Нужен ли России общий рейтинг отечественных вузов, куда вошли бы все российские университеты, и на основе каких цифровых показателей он должен функционировать?

— Участие в международных рейтингах — это, прежде всего, инструмент измерения конкурентоспособности университета. На международном уровне мы эту конкуренцию чувствуем — и как вуз, и как научный центр. Разумеется, показатели внутри рейтингов разнятся. Мы всегда обращаем внимание на то, что важно для нас, ставим себе новые цели. Например, в предметном рейтинге QS МГИМО уже третий год входит в сотню лучших университетов мира по направлению «Политика и международные отношения», а по итогам 2020 года занял 41 место в мире. Это вполне ожидаемо. Но около года назад мы обратили внимание, что не представлены в еще одной из важных для себя категорий — «Современные языки». Мобилизовались и сразу вошли в диапазон 101-150 из 2000 вузов.

Мы уделяем большое внимание итогам рейтинга мировых исследовательских центров, который выпускает Пенсильванский университет при поддержке и по заказу ООН. В нем уже второй год подряд занимаем 8-е место в мире как лучший научно-исследовательский центр на базе университета.

В России есть хорошие рейтинги. У них тоже внутри «заложены» свои разные индикаторы оценки. Создание общего рейтинга — весьма непростая задача. В нем необходимо будет учесть и специфику университетов. Например, циклы производства и цитирования различны у естественнонаучных и гуманитарных дисциплин.

— Во времена СССР дипломаты обладали высочайшим статусом — это была одна из наиболее желанных профессий в стране. Сегодня молодые люди в основном стремятся в бизнес и крупнейшие государственные компании. Насколько изменился престиж дипломата в сравнении с советским периодом?

— Я не считаю, что профессия дипломата потеряла свою привлекательность — конкурс в МИД и сейчас довольно высок. В нем принимают участие выпускники и других вузов. Но, как мне известно, выпускники МГИМО демонстрируют самые высокие результаты.

Разумеется, в советский период дипломатический паспорт был для многих заветной мечтой, открывающей границы. Мы же никогда не прекращали быть «кузницей» дипломатических кадров, хоть сейчас у нас открыто множество направлений, которые мы называем «beyond diplomacy», то есть «помимо дипломатии». Но даже в непростые 90-е годы МГИМО более 70% всех принимаемых на работы в МИД составляли мгимовцы. И именно в этот период, во многом благодаря авторитету Евгения Примакова, престиж профессии вновь поднялся.

— Ежегодно в январе эксперты Лаборатории анализа международных процессов МГИМО готовят прогноз внешнеполитических трендов на будущие 12 месяцев. Что нам ждать в 2021 году? Каковы основные угрозы и надежды? Как пандемия COVID-19 сказалась на международных отношениях?

— Разумеется, лейтмотивом доклада «Международные угрозы» стали последствия пандемии коронавируса для международных отношений. Борьба с пандемией COVID выявила главных действующих лиц международных отношений — государства. Именно от государства граждане ждут мер по борьбе с вирусом, защиты и гарантий от экономических потерь. Как мы видим, страны вносят в борьбу с пандемией некий дух конкурентной борьбы. И суть международных отношений не изменилась: международная арена — это соперничество, борьба, конфликты. Пандемия не принесла всеобщего мира, но и к обострению множества конфликтов не привела.

Другими важными направлениями, за которыми необходимо следить в 2021 году, по мнению наших исследователей, станут риски вторичных санкций, климатическая миграция в Африке, цифровое развитие и прогресс вакцинирования населения планеты.

---

Источник: МГИМО