Когда четыре года назад Бараку Обаме вручали Нобелевскую премию мира, лауреатскую речь он посвятил теме справедливых и несправедливых войн. Мол, бывают случаи, когда война не просто нужна, но и неизбежна. Как в воду глядел.
Не успел завершить "несправедливую" войну в Ираке, как пришлось "справедливо" повоевать в Ливии. А теперь вот еще из Афганистана не ушли, как того гляди чувство справедливости призовет и на сирийский фронт. Эх, тяжела ноша глобального лидера, все время приходится подтверждать свои доминантные качества, чтобы другие в стае не осмелели...
События в Сирии и вокруг нее вызывают в памяти сразу все предыдущие случаи международных интервенций с 1990-х годов. И загадочное использование отравляющих веществ, сильно смахивающее на провокацию и немедленно превращающееся в casus belli. И участие инспекторов ООН, выводы которых на самом деле никого не волнуют, потому что сильные мира сего и так знают, кто виноват. И душераздирающие кадры - дети, умирающие от удушья, которые никого не могут оставить равнодушными. И "коалиция добровольцев", готовых поучаствовать в возмездии зловредному режиму.
Сегодня, как ни странно, отсутствуют способы проверки информации, которые вызывали бы доверие у всех вовлеченных сторон
Сегодня, как ни странно, отсутствуют способы проверки информации, которые вызывали бы доверие у всех вовлеченных сторон. В годы "холодной войны", безусловно, тоже было место для провокаций. Однако две сверхдержавы, находившиеся на самом верхнем этаже мировой иерархии, во-первых, были заинтересованы в том, чтобы ничто не происходило помимо их воли, во-вторых, понимали: цена неумелого интриганства может оказаться недопустимой - ядерный конфликт. В условиях напряженного ядерного сдерживания было необходимо всегда иметь возможность моментально оценить, где реальная угроза, а где технология управляемой эскалации того или иного конфликта.
Сейчас военно-политический и идейный клинч больше не действует, угрозы перерастания локального столкновения в мировую войну нет. Всеобщая информационная прозрачность и кажущееся обилие сведений о происходящем не повысили понимание процессов, а, напротив, превращают их в объект манипуляций. Институт независимых наблюдателей, опирающихся на признаваемый всеми мандат ООН, подвергается эрозии, доверие подорвано в связи с метаморфозами и катаклизмами, которые пришлись на долю ООН в годы после "холодной войны". Ее то обходили, вовсе не спрашивая санкции, то истолковывали мандат в произвольном ключе. И трудно сказать, в чем роль инспекторов ООН в Ираке или наблюдателей ОБСЕ в Югославии больше - в попытках не допустить войны или, напротив, в ее приближении.
Введение в игру наблюдателей, как правило, не столько проясняет истину, сколько повышает уровень общего манипулирования и накал информационной войны. Однако если "подозреваемое" правительство, например, отказывается сотрудничать с международными наблюдательными органами, опасаясь их предвзятости или руководствуясь собственными представлениями о суверенитете, это становится едва ли не автоматически доказательством того, что есть что скрывать. Это Башар Асад в отличие от Саддама Хусейна, кажется, понимает, но едва ли его понимание что-то изменит.
Еще больше удручает другое. Такое впечатление, что в XXI веке с дипломатией что-то случилось. В прежние времена хитроумные эмиссары ведущих правительств плели интриги, заключали закулисные сделки, вели сложные переговоры, в которых война была легитимным, но крайним средством (если, конечно, речь не шла о заведомо агрессивных державах, нацеленных на военную экспансию). Теперь раз за разом повторяется в общем примитивный сценарий. В стране, находящейся в зоне мирового внимания, вспыхивает внутренний конфликт. Наиболее влиятельные державы сразу определяют для себя, кто в нем "хороший", а кто "плохой". Далее начинается заведомо бесплодная дипломатия не с целью посредничества и миротворчества, не для достижения взаимоприемлемого результата, а чтобы принудить "плохих" к капитуляции перед "хорошими". Затем "международное сообщество" разводит руками - все тщетно. Как правило, именно в этот момент случается какой-то гадкий инцидент на грани геноцида, после которого "терпеть больше нельзя". И вот уже война всей мощью самого сильного в истории человечества альянса против "плохих" (это почти всегда власти), чтобы помочь победить "хорошим".
Политика свелась к идеологическим рефлексам и природным инстиктам
Отложим в сторону понятия морали и справедливости, в политике не они определяют. Но все это выглядит просто убого. Сначала острые проблемы, корни которых обычно уходят глубоко в историческое противостояние наций или конфессий, сводятся к простой черно-белой схеме. А потом вершители судеб тщетно пытаются сами понять, почему все пошло не так, и "хорошие" оказались такими неблагодарными.
Ну и, наконец, самое печальное. Если бы за всем этим стояла какая-то стратегия, четко сформулированная цель - подобные действия можно было бы объяснить. Но ничего подобного, похоже, нет. Политика свелась к идеологическим рефлексам и природным инстинктам. Рефлексы заставляют находить везде "правильную сторону истории", чтобы на ней оказаться в данный момент, то есть подстроиться под обстоятельства. А инстинкты подсказывают: не знаешь, что делать, - бей. Как-то слишком незатейливо для все более сложного и непонятного мира XXI столетия.
Источник: Российская Газета
