В Мюнхене 16-18 февраля проходит 60-я конференция по безопасности - наиболее представительный форум атлантического сообщества. Идея возникла в 1963 году, через несколько месяцев после Карибского кризиса и перехода к другой фазе противостояния советского блока с американским - не менее ожесточенного, но более упорядоченного и осознающего рамки. Стабилизации конфронтации - от нервной и импульсивной к устойчивой и более расчетливой.
Взаимные "проверки на вшивость" не прерывались до второй половины восьмидесятых. Однако с конца сороковых до начала шестидесятых оппоненты тестировали друг друга прежде всего в Европе, то есть на главной арене противостояния. После Карибской коллизии оно продолжалось по всему миру - Восточная и Юго-Восточная Азия (один Индокитай чего стоит), Африка, Центральная Америка, но европейский театр принял позиционный характер. Слишком велик показался риск. И Мюнхенская конференция, вдохновленная идеалами незыблемого трансатлантического союзничества, стала порождением достигнутого баланса - на мировой арене между соперничающими блоками, а внутри Запада - между Старым и Новым Светом.
Об этом стоит вспомнить, потому что ситуация противоположна тогдашней. Современная версия холодной войны структурно и качественно отличается от предыдущей. Если и проводить параллели, она напоминает первый, неуравновешенный, ее период. Баланса нет и в помине, а схватка происходит в зоне, максимально чувствительной для одного из прямых участников (России) и чрезвычайно рискованной для всего прилежащего пространства (Европы). Но и внутри "коллективного Запада" ситуация совершенно другая.
В Мюнхене 16-18 февраля проходит 60-я конференция по безопасности - наиболее представительный форум атлантического сообщества. Идея возникла в 1963 году, через несколько месяцев после Карибского кризиса и перехода к другой фазе противостояния советского блока с американским - не менее ожесточенного, но более упорядоченного и осознающего рамки. Стабилизации конфронтации - от нервной и импульсивной к устойчивой и более расчетливой.
Взаимные "проверки на вшивость" не прерывались до второй половины восьмидесятых. Однако с конца сороковых до начала шестидесятых оппоненты тестировали друг друга прежде всего в Европе, то есть на главной арене противостояния. После Карибской коллизии оно продолжалось по всему миру - Восточная и Юго-Восточная Азия (один Индокитай чего стоит), Африка, Центральная Америка, но европейский театр принял позиционный характер. Слишком велик показался риск. И Мюнхенская конференция, вдохновленная идеалами незыблемого трансатлантического союзничества, стала порождением достигнутого баланса - на мировой арене между соперничающими блоками, а внутри Запада - между Старым и Новым Светом.
Об этом стоит вспомнить, потому что ситуация противоположна тогдашней. Современная версия холодной войны структурно и качественно отличается от предыдущей. Если и проводить параллели, она напоминает первый, неуравновешенный, ее период. Баланса нет и в помине, а схватка происходит в зоне, максимально чувствительной для одного из прямых участников (России) и чрезвычайно рискованной для всего прилежащего пространства (Европы). Но и внутри "коллективного Запада" ситуация совершенно другая.
Последнее может удивить, ведь уже два года атлантическое сообщество гордится беспрецедентным единением перед лицом "российской агрессии". Действительно, политические особенности внутри НАТО/ЕС (отделять их друг от друга уже нет смысла) стерлись, официальный курс Европы неотличим от курса США. И не только по российскому, но и, например, по палестинскому вопросу (недовольство обществ и части партий не влияет на действия).
Однако американская борьба, которая имеет сугубо внутреннюю природу, чревата пересмотром всей системы приоритетов США. И первой жертвой может пасть внешнеполитическое позиционирование. Оно (в Европе тоже) - продукт устремлений истеблишмента, который отдаляется от масс избирателей. Точнее говоря, они от него. Причины опять-таки внутренние - политические и идеологические. Но элитарный космополитизм, ставший следствием повсеместного распространения Запада после холодной войны, - атрибут именно верхов и наиболее продвинутой (сокращающейся) части среднего класса. А значительная доля населения не видит для себя преимуществ, зато уверена (иногда обоснованно, иногда менее) во вредоносности глобализации.
Процесс когда-то увенчается новым равновесием. Но неизвестного каким, а главное - по пути к нему ждут непредвиденные повороты. Один уже происходит, хотя Трамп только рвется к власти, а перевес республиканцев в палате представителей минимален. Но даже этого хватает, чтобы переполошить атлантический мир.
Главная тема шестидесятой конференции в Мюнхене - справится ли Европа сама? Вплоть до вопроса о собственном ядерном оружии, если американцы закроют "зонтик". Ответ предрешен - срочно работать над расширением собственных военно-стратегических возможностей, но допустить "развод" нельзя ни в коем случае! Ответ лукав. Подспудно никто не верит, что Старый Свет в состоянии нарастить возможности до минимально приемлемого уровня, а Трамп в своем стиле изображает озверевшего дельца - заплатите как миленькие, сколько скажу!
Вообразить реализацию страшилок (Трамп выведет США из НАТО, американцы отзовут ядерные гарантии) невозможно. У Белого дома нет таких полномочий, диктатура одной партии и тем более фракции исключена. Однако проблемой станет не принятие решений, а как раз их непринятие, паралич атлантического сообщества по причине непримиримых внутриполитических противоречий в Америке и раздрая в Европе, который они стимулируют. Европа добровольно отказалась от самостоятельности, поэтому самое страшное - потерять источник указаний, который расположен по другую сторону океана.
Сварам в рядах противника стоило бы порадоваться, но способы, которыми Запад может попробовать выйти из неприятной для себя ситуации, различны. Один - раскручивание "русской угрозы" до уровня, когда страх превозможет центробежный момент (внутри общества тоже). В Европе одно правительство за другим заявляет о неизбежности войны с Россией через пару лет. Хотя опросы общественного мнения не демонстрируют панических ожиданий.
Российская кампания на Украине, прелюдией которой стало требование пересмотреть стратегию НАТО, была призвана развернуть военно-политическую динамику, возобладавшую в момент глубокого спада геополитической дееспособности России. Запад вызов принял - защищать приобретения. За два года выявились проблемы, но намерения не поколебались. Согласиться на право России оспаривать порядок вещей никто не готов. Успехи российских сил на поле боя и внутренние незадачи западного сообщества должны были бы заставить задуматься о компромиссе, но вероятно и обратное - попытка взвинчивания и мобилизации для недопущения перемен. Это надо иметь в виду.
Источник: Российская газета
