Финансовый олигархат и глубинное государство всячески противятся переменам в политике США

Сейчас мы наблюдаем медленный, но неизбежный уход руководства старой элиты: Нэнси Пелоси ушла из палаты представителей, о своей будущей отставке заявил лидер республиканского меньшинства в сенате Митч Макконнелл. Байден — последний из могикан, лидеров, сформированных в период холодной войны, впитавших идею о победе в ней США и наступлении после этого «конца истории» и считающих, что Вашингтон обязан сохранять и расширять базирующийся на американской гегемонии миропорядок (сегодня он политкорректно именуется «миропорядком, основанным на правилах»). У Трампа уже другие представления о роли США в современном мире. Более того, и Байден, и Трамп — последние представители поколения бэби-бумеров на политическом олимпе США. 

Выбор Дональдом Трампом сенатора Джея Ди Вэнса в вице-президенты и уже практически гарантированная номинация Камалы Харрис от демократов говорят, что на авансцену выходит новое поколение, не разделяющее основные штампы периода «после окончания холодной войны», не разделяющее идеологию либерального глобализма. Поэтому постепенно в американской политике будут происходить серьезные изменения.

Почему так долго в Демократической партии работают представители старшего поколения? Современная медицина позволяет богатым людям дольше сохранять здоровье. Кроме того, финансовый олигархат и глубинное государство всячески противятся переменам в политике США и отходу от либерально-глобалистского курса. Байден их полностью устраивал, и они сохраняли бы его в Белом доме и еще 4 года, если бы его прогрессирующую недееспособность можно было скрывать и дальше. 

21 июля действующий президент США Джозеф Байден заявил, что отказывается от участия в предстоящих президентских выборах. О причинах выхода из предвыборной гонки и возможном влиянии этого шага на американскую политику и российско-американские отношения HSE Daily побеседовало с заместителем директора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Дмитрием Сусловым. 

— Действующий президент не впервые в американской истории отказывается от участия в предвыборной кампании. В чем исключительность нынешней ситуации?

— Байден заявил о выходе из кампании почти накануне предвыборного съезда Демократической партии и примерно за 4 месяца до выборов. Для сравнения: президент-демократ Линдон Джонсон заявил, что не будет номинироваться, еще в марте 1968 года, больше чем за полгода до съезда и выборов. Задолго объявил о самоотводе в 1952 году и Гарри Трумэн, который по действующим тогда законам мог идти на третий срок, а республиканец Кэлвин Кулидж в 1928 году сообщил о нежелании повторно баллотироваться больше чем за год до выборов, когда предвыборная кампания только набирала обороты и у партий было достаточно времени для поиска нового кандидата. Это подчеркивает, насколько трудным и болезненным было решение взять самоотвод для Байдена. Он сделал это не по своей воле: его принудили партийные лидеры и доноры, что, кстати, наглядно показывает, кто реально в Америке принимает важнейшие политические решения и кто определяет политический процесс. И это не около 14 млн рядовых граждан, отдавших за Байдена голоса на праймериз. 

— Джо Байден не впервые снимается с президентских выборов: в сентябре 1987 года, будучи сенатором, он уже делал это. Чем тогда был вызван этот шаг?

— Тогда он был слишком молодым для президентских выборов, ему было всего 44 года, и он не мог серьезно конкурировать с Джорджем Бушем — старшим, вице-президентом при суперпопулярном Рональде Рейгане, успех которого во многом обеспечил победу Буша-старшего. На фоне бывшего директора ЦРУ и ветерана Второй мировой Байден выглядел слишком юным и снял свою кандидатуру с праймериз. В итоге демократы выбрали номинантом 53-летнего губернатора Массачусетса Майкла Дукакиса, он считался более зрелым политиком. Однако и Дукакис тогда оглушительно проиграл. 

— Насколько неожиданным было нынешнее заявление Байдена о прекращении участия в президентских выборах для экспертов?

— Абсолютно не было, все его ждали, были сообщения в СМИ, что Байден в воскресенье объявит о снятии с гонки. Это было связано с тем, что значительная часть, если не большинство, как руководства партии и доноров, так и рядовых сторонников Демократической партии объединились против Байдена, считая его балластом, который тянет партию к проигрышу как на президентских выборах, так и на выборах в конгресс в ноябре этого года. Особенно это давление стало заметным после провальных для Байдена теледебатов с Трампом, а также после его пресс-конференции по итогам саммита НАТО в Вашингтоне, на которой он назвал Зеленского Путиным, а Камалу Харрис — Трампом. На определенном этапе давление на Байдена превысило его способность сопротивляться. 

— Можно ли утверждать, что продолжение участия Байдена в предвыборной кампании гарантировало поражение демократов и победу Трампа?

— Действительно, продолжение участия Байдена в выборах гарантировало победу Дональду Трампу, и это показывали все соцопросы. Трамп уверенно опережал Байдена по стране в целом и в ключевых колеблющихся штатах, голосование которых и определяет исход выборов в США. Кроме того, между демократами и республиканцами отмечался резкий контраст: первые, что недопустимо перед выборами, оказались расколоты по вопросу о сохранении и отводе Байдена, а вторые, напротив, консолидировались вокруг Трампа, даже его бывшие противники, как Никки Хейли, заявили о его поддержке.

— В чем вы видите ключевые причины существенного падения популярности действующего президента?

— Я бы выделил несколько причин. Начнем со старости и немощи Байдена, его прогрессирующей неспособности вести кампанию и эффективно исполнять обязанности в силу возраста и проявлений деменции. Его любое публичное выступление в последние месяцы и особенно недели превращалось в катастрофу из-за оговорок, часть из которых он даже не замечал, он путал людей, с которыми здоровался, терял ориентировку в конгрессе, где проработал многие годы. Скрывать, что он не тянет, стало уже невозможно.

Более фундаментальные причины — в неудачах администрации в экономической и социальной политике, в том, что именно на его президентство пришелся резкий взлет инфляции, а уровень жизни большинства американцев продолжал снижаться. Согласно соцопросам, большинство респондентов заявляют, что при Трампе им жилось лучше. Наконец, возник беспрецедентный миграционный кризис, когда ежемесячно границу с Мексикой пересекало больше нелегалов, чем за предыдущие годы. Последнее вызвало и конституционный кризис, когда губернатор Техаса отказался выполнять распоряжение власти и решение Верховного суда о допуске федеральных агентов на границу. Этот кризис во многом был следствием отказа администрации Байдена от начатого при Трампе строительства стены на границе с Мексикой и либерализации права предоставления убежища в США.

Еще одна ошибка — углубление раскола в американском обществе. Байден в начале своего срока говорил, что будет президентом всех американцев, но на деле проводил сугубо партийную либеральную политику: облегчил миграцию, поддерживал сексуальные и расовые меньшинства, поддерживал т.н. «критическую расовую теорию», усиленную волной Black Lives Matter, считал одной из главных угроз Америке «белый супрематизм». Одновременно он называл и продолжает называть Трампа и его сторонников, т.н. МАГА-республиканцев, наибольшей угрозой для демократического строя Америки, политических прав и свобод, а участников протрамповских протестов начала 2021 года — террористами и фашистами. Ни к чему, кроме как к усилению вражды, такая риторика привести не могла.  

В итоге к концу президентства Байдена опросы показывают ощущение общего неблагополучия в американском обществе, его стремление к радикальным переменам. Другое дело, что консерваторы требуют радикального правого поворота, а либералы и демократы — левого.

Наконец, на отношение к Байдену и его администрации повлияли уход США из Афганистана, особенно его обстоятельства, когда американцы бросили многих союзников практически на растерзание талибам, а также поддержка США Израиля и его жестокой войны в Газе, все более непопулярная прежде всего среди демократического электората. 

— Почему демократическому истеблишменту так долго пришлось уговаривать Байдена выйти из гонки?

— Это связано с внутрипартийной борьбой в Демократической партии. Давление на него усилилось особенно после проигранных с треском дебатов, но Байден долго отказывался уступать в силу собственных амбиций. Он неоднократно формулировал как свою личную миссию — не допустить повторно Трампа в Белый дом, а самоотвод означал фактический проигрыш Трампу, чему он противился. 

Однако давление партийных лидеров и спонсоров демократов усилилось. Решающими моментами стали заявление бывшего президента Барака Обамы о том, что Байден должен уйти, соответствующая негласная, но очень значимая деятельность экс-спикера палаты представителей Нэнси Пелоси и решение спонсоров о заморозке 90 млн долларов, которые планировалось выделить в предвыборный фонд. Последнее, если хотите, стало неформальным импичментом для кандидата, поскольку такая заморозка означает невозможность вести полноценную кампанию. Байден принял решение абсолютно вынужденное и, возможно, самое болезненное в его политической карьере. Видно, что он не хотел уходить и пытался уцепиться за власть, но в условиях, когда партия объединилась против него, он вынужден был уступить.

Его амбиции можно понять: он был самым молодым сенатором в истории США (избрался в возрасте 29 лет) и шел к президентству 50 лет, проиграв внутрипартийную борьбу в 1988, 2008 и 2016 годах и став президентом уже в очень почтенном возрасте. Байдену откровенно не повезло. Стань он президентом на 10–15 лет раньше, он вошел бы в историю США как вполне успешный американский лидер: тогда и Америка была посильнее, и Байден был помоложе, и его общие политические, в том числе внешнеполитические, воззрения о руководящей роли США и миропорядке, основанном на американском лидерстве, были бы больше к месту. Для нынешнего же периода истории Америки и мира Байден устарел и в прямом, и в переносном смысле. 

— Как получилось, что руководство Демократической партии так постарело со времен Барака Обамы?

— Сейчас мы наблюдаем медленный, но неизбежный уход руководства старой элиты: Нэнси Пелоси ушла из палаты представителей, о своей будущей отставке заявил лидер республиканского меньшинства в сенате Митч Макконнелл. Байден — последний из могикан, лидеров, сформированных в период холодной войны, впитавших идею о победе в ней США и наступлении после этого «конца истории» и считающих, что Вашингтон обязан сохранять и расширять базирующийся на американской гегемонии миропорядок (сегодня он политкорректно именуется «миропорядком, основанным на правилах»). У Трампа уже другие представления о роли США в современном мире. Более того, и Байден, и Трамп — последние представители поколения бэби-бумеров на политическом олимпе США. 

Выбор Дональдом Трампом сенатора Джея Ди Вэнса в вице-президенты и уже практически гарантированная номинация Камалы Харрис от демократов говорят, что на авансцену выходит новое поколение, не разделяющее основные штампы периода «после окончания холодной войны», не разделяющее идеологию либерального глобализма. Поэтому постепенно в американской политике будут происходить серьезные изменения.

Почему так долго в Демократической партии работают представители старшего поколения? Современная медицина позволяет богатым людям дольше сохранять здоровье. Кроме того, финансовый олигархат и глубинное государство всячески противятся переменам в политике США и отходу от либерально-глобалистского курса. Байден их полностью устраивал, и они сохраняли бы его в Белом доме и еще 4 года, если бы его прогрессирующую недееспособность можно было скрывать и дальше. 

— Как получилось, что главными кандидатами на президентский пост в США стали два возрастных политика, напоминающие лидеров позднего СССР? 

— Что касается пары Трамп — Байден, то получилось, что Трамп не успокоился после поражения в 2020 году, утверждал, что у него украли президентство, и с самого начала говорил о матче-реванше. Он чувствует, что значительная часть республиканского электората по-прежнему с ним и за него, и стремится к радикальным переменам в американской политике. Триумфальная победа Дональда Трампа на республиканских праймериз этого года как раз и отражает нежелание большинства республиканцев поддерживать статус-кво.

Что касается Байдена, то он вначале говорил об одном сроке, однако его вице-президент Камала Харрис показала себя исключительно слабым государственным деятелем, и всерьез о ней как о политике первой величины заговорили только после явных проявлений прогрессирующей слабости Байдена. 

Однако он до самого последнего момента верил, что он может повторить свой успех в 2024 году, что только он способен победить Трампа и остаться президентом на два срока, как большинство его предшественников. Но, как я уже сказал выше, его силой заставили сняться с дистанции. 

— Как, по вашему мнению, смена лидера демократов может повлиять на ход предстоящей кампании? 

— Сейчас кампания становится действительно интересной, появилась интрига. Трамп очевидно побеждал Байдена, а вот победить Харрис — при всех ее собственных слабостях — ему будет значительно труднее. Многое будет зависеть от того, кого Харрис возьмет себе кандидатом в вице-президенты, как она проявит себя в ходе предвыборной кампании, сможет ли успешно отбиваться от атак уже на нее саму, как пройдут ее дебаты с Трампом, ну и, конечно, от размеров предвыборных фондов. Пока здесь у Харрис все хорошо. С вынужденным снятием с дистанции Байдена царившие в демократическом лагере в последние недели депрессия и паника сменились эйфорией. И только за сутки предвыборный фонд Харрис пополнился на рекордные 81 млн долларов. Это больше, чем Байден собрал за два месяца. Если Трамп опережал Байдена по размеру предвыборного фонда, то Харрис только за сутки обогнала Трампа. 

Наконец, еще до ухода Байдена и выдвижения Харрис соцопросы показывали, что она отстает от Трампа с наименьшим отрывом среди всех возможных демократических кандидатов, в то время как наибольшее отставание от Трампа было как раз у Байдена. Сейчас же рейтинг Харрис гарантированно вырастет, и у нее все шансы обогнать Трампа, по опросам общественного мнения. В общем, она для Трампа куда более трудный соперник, и легкой победы у него точно не будет. 

— Насколько сложно Демократической партии будет перенастроиться на нового претендента? Возможен ли всплеск внутрипартийных противоречий?

— Сразу после вынужденного самоотвода Байдена он был вероятен: Билл и Хиллари Клинтон поддержали Харрис, а Обама и Пелоси призвали к конкурентным выборам нового кандидата, многие сенаторы, губернаторы и конгрессмены не поддерживали автоматическую номинацию Харрис. 

Однако губительного для демократов раскола удалось избежать. Буквально в течение суток после объявления Байдена о выходе из гонки и выдвижении Харрис (к концу понедельника) все ее потенциальные соперники внутри Демпартии — губернаторы Джош Шапиро (Пенсильвания), Гэвин Ньюсом (Калифорния), Гретхен Уитмер (Мичиган), Джей Би Прицкер (Иллинойс), Уэс Мур (Мэриленд) и Энди Бешир (Кентукки), а также министр транспорта Пит Буттиджич — заявили, что отказываются от борьбы за номинацию и поддерживают Харрис. Сама она, по ее собственным словам, провела 10 часов в разговорах с представителями штатов и в результате к вечеру понедельника заручилась даже большим числом голосов делегатов съезда Демократической партии (состоится 19–21 августа в Чикаго), чем необходимо для выдвижения официальным кандидатом в президенты. За Харрис выступила и изначально сомневавшаяся Нэнси Пелоси. В итоге номинацию Камалы Харрис можно уже считать гарантированной (что подтверждает вливание в ее фонд большого количества денег доноров), а американская элита и глубинное государство в очередной раз доказали свою живучесть и контроль над политическим процессом.

— Каковы шансы Камалы Харрис в президентской гонке? Как фигура темнокожей женщины как кандидата в президенты может отразиться на распределении голосов? 

— С одной стороны, она откровенно слабый политик с очень небогатым политическим и государственным опытом, полным отсутствием внешнеполитического опыта и успешно реализованных проектов на посту вице-президента. Харрис — один из самых слабых вице-президентов в недавней истории США, она последовательно провалила решение вопросов, порученных ей Байденом, например миграционную политику. 

С другой стороны, ее шансы на победу над Трампом выше, чем у любого другого демократа, и существенно выше, чем были у Байдена, что, собственно, и подтверждает американская социология. Еще раз напомню, что наименьший отрыв от Трампа среди потенциальных кандидатов от демократов был именно у Харрис — еще до самоустранения Байдена. Теперь же ее рейтинг гарантированно вырастет. 

Главные преимущества Харрис относительно Трампа — ее возраст, расово-этническое происхождение, опыт работы генпрокурором Калифорнии и возможность использовать предвыборный фонд Байдена как бы «по наследству». На фоне Харрис теперь уже Трамп, а не Байден стал самым пожилым кандидатом в президенты в истории США. Будучи небелой женщиной ямайско-индийского происхождения и придерживаясь более левых взглядов, чем Байден (в области экономики, климата, миграции и внешней политики), Харрис в большей степени соответствует тому, куда смещается центр тяжести Демократической партии. Наконец, демократы уже позиционируют противостояние Харрис — Трамп как борьбу бывшего генпрокурора с осужденным преступником (напомним, что Трамп недавно был признан судом присяжных виновным в уголовном преступлении — финансовом мошенничестве в ходе выплат порноактрисе в 2016 году). 

— Возможно ли, что Дональд Трамп последует примеру Байдена? 

— Ни в коем случае. Республиканская партия консолидирована вокруг него. Трамп объективно самый популярный республиканец.

— В чем, по вашему мнению, причина его личной популярности и трампизма в целом?

— Главная причина — в усталости от традиционного истеблишмента и традиционной политики, нежелании продолжать движение по тому маршруту, по которому США идут последние десятилетия. Это глобализм, деиндустриализация, беспрецедентный разрыв между бедными и богатыми и усыхание среднего класса, попытки сохранить базирующийся на доминировании США миропорядок. Многие американцы перемены связывают с Трампом, но не меньше американцев могут теперь их связать с Харрис, поскольку она может стать первой женщиной и первой афроамериканкой-президентом и придерживается существенно более левой позиции, чем центрист Байден. Например, выступает за более существенное повышение налогов и социальных выплат, за более активное климатическое регулирование, за более жесткий подход к Израилю в его войне в Газе. 

— Трамп — американский феномен или он отражает общий тренд растущей привлекательности правого и левого популизма на Западе и в США?

— Он действительно отражает феномен роста одобрения популизма и усталости от традиционной политики и ее провала. Как показали выборы в Европарламент, существенная часть населения Европы тоже не поддерживает сохранение статус-кво и выступает за серьезные перемены. Это вызвано экономическим, социальным и миграционным кризисом, связано с изменением этнического и расового состава, со снижением уровня жизни в Европе и США, особенно после начала конфликта на Украине, вызвавшего повышение цен на энергоресурсы и коммунальные услуги во многих странах.

— Как уход Байдена, вероятная номинация Харрис и выбор Джея Ди Вэнса кандидатом в вице-президенты от республиканцев повлияют на внешнюю политику США? Стоит ли ожидать серьезных перемен? 

— Камала Харрис и другие молодые демократы выступают за более левый поворот Демократической партии. С одной стороны, это означает еще более агрессивную идеологию нетерпимости к странам, которые США считают авторитарными, включая Россию. Усилится американская поддержка правочеловеческой повестки дня, морализаторская риторика. Ужесточится климатическая политика. С другой стороны, левые демократы выступают за более протекционистскую внешнеэкономическую политику, которая препятствует укреплению отношений с союзниками, и гораздо меньше поддерживают образ США как глобального гегемона, этакого атланта, держащего мир на своих плечах. Им не свойственно убеждение, всецело разделяемое Байденом и другими американскими лидерами его поколения, что единственная альтернатива американской гегемонии в мире — хаос и «борьба всех против всех». 

Аналогичным образом новое поколение республиканцев по типу сенатора Вэнса выступает скорее за реалистскую, нежели чем за неоконсервативную внешнюю политику, не поддерживает партийный внешнеполитический нарратив, сформированный в эпоху Рональда Рейгана. Они считают, что США надо отказаться от глобализма и попыток сохранить глобальную гегемонию и сосредоточиться на борьбе с главными угрозами, среди которых на первом месте, по их мнению, находится Китай. США, по их мнению, должны вести себя как великая держава, желательно даже самая сильная и могущественная, но не как глобальный гегемон или всемирная империя. 

Поэтому многие влиятельные американские ученые полагают, что перемены во внешней политике США неизбежны. Другое дело, что происходить они будут крайне медленно и мучительно, с откатами назад и через болезненные для всего мира кризисы. Прежняя элита и глубинное государство стремятся сохранить старую политику глобальной гегемонии, глобального военного присутствия, глобальной системы союзов и основанный на этой гегемонии миропорядок, а потому будут пытаться и далее саботировать перемены, как это уже было в первый президентский срок Трампа. Но стратегически они неизбежны. 

— Как может повлиять победа Дональда Трампа или кандидата от демократов на российско-американские отношения? Кто из них более приемлем для России?

— Фундаментально никак. Российско-американские отношения останутся конфронтационными при любом исходе ноябрьских выборов. Бюрократия и элита США консенсусно считают Россию противником. Спор между трампистами и демократами идет только о расстановке приоритетов. Для Трампа и Вэнса главный противник — Китай, и ресурсы США, по их мнению, надо сосредоточить против него, а борьбу с Россией, которую они считают менее значимым соперником, но никак не партнером, передать европейцам. Демократы хотят бороться с Россией и с Китаем (и с Ираном) одновременно и утверждают, что ослабление антироссийской политики в Европе якобы усилит наступательность Китая в Азии.

Поэтому главное возможное изменение с приходом Трампа — попытка переложить борьбу с Россией и поддержку Украины на европейцев. При этом администрация Трампа будет более наплевательски относиться к контролю над вооружениями и более решительно наращивать гонку вооружений, размещать новые виды вооружений в Европе и Азии (те же ракеты средней и меньшей дальности), что, несомненно, усилит конфронтацию с Россией. Более того, Россия не пойдет на ослабление партнерства с Китаем ради мифической сделки с США (которая невозможна со всех точек зрения: США ненадежны как партнер, и им просто нечего предложить России, в то время как отношения с Китаем исключительно важны и для нашего развития, и для безопасности), и неизбежное усиление антикитайской политики США при Трампе, включая ее военное измерение, будет восприниматься как вызов и против России. 

— Как президентство Трампа или представителя демократов может сказаться на российско-украинском конфликте и масштабах помощи Вашингтона Киеву?

— Трамп может быть более открыт для более серьезных сделок и компромиссов и прямых переговоров с Россией по украинскому вопросу. Например, в его окружении говорят о возможных территориальных уступках России и о том, чтобы отказаться от возможности вступления Украины в НАТО вообще, согласиться с ее внеблоковым статусом, в то время как демократы исключают даже возможность прямых переговоров с Россией без неприемлемых уступок с ее стороны. Кроме того, Трамп хотел бы прекратить тратить большие ресурсы на Украину (чтобы перебросить их на борьбу с Китаем в Азии), а потому или переложить все на европейцев, или, в идеале, быстро завершить конфликт и уже не отвлекаться на европейские дела. Той же позиции придерживается Джей Ди Вэнс. 

Но есть фактор, по которому Россия и США вряд ли договорятся даже в случае прихода администрации Трампа — Вэнса. Это фактор милитаризации послевоенной Украины и ее отношений со странами Запада в области безопасности. При любой администрации США будут настаивать, чтобы после окончания боевых действий (и тем более в случае отказа от вступления в НАТО) Украина обладала бы большой военной мощью, способной сдержать Россию, была интегрирована с НАТО (военные учения, поставки вооружений, обмен развединформацией и т.д.) и стала бы членом ЕС. 

Для России же подобный исход неприемлем. И здесь может начаться даже более жесткое противоборство России и США при администрации Трампа, так как последняя уже сейчас не скрывает, что будет использовать поставки вооружений и условия их использования как рычаг давления и на Россию, и на Украину. И если, пытаясь надавить на Россию, администрация Трампа в моменте резко нарастит военную помощь Украине и снимет ограничения на удары американским оружием на стратегическую глубину внутрь России, это может привести к более серьезной эскалации, чем мы наблюдаем сейчас.

На сегодняшний день я не вижу возможности урегулирования российско-украинского конфликта через российско-американские договоренности ни с администрацией Харрис, ни с администрацией Трампа. Возможность появится только тогда, когда Украина будет внутренне ослаблена и истощена до такой степени, что продолжение войны будет означать для нее полный разгром и исчезновение государственности как таковой, а для Запада — прямую горячую войну с Россией. В этом случае Киев будет вынужден ради сохранения украинской государственности принять российские условия мира, а США будут вынуждены согласиться с ними ради того, чтобы избежать полного поражения или Третьей мировой и ядерной войны.