Выступление В.А.Чижова на VII Московской конференции по международной безопасности, Москва, 4 апреля 2018.
Начну с констатации очевидного: сегодня все мы являемся свидетелями ускоренного демонтажа архитектуры европейской безопасности. Переход от двухполярного миропорядка через иллюзию однополярного к новой парадигме международных отношений дается ключевым участникам этого процесса крайне непросто. Об этом говорил Президент России В.В.Путин еще в 2014 г. в своей «валдайской» речи: после того, как однополярный мир оказался для «самоназначенного» лидера – США – некомфортным и сложно управляемым, Вашингтон попытался создать некое подобие «квазидвухполярной» системы.
И неважно, кому в американской пропаганде отводится место «центра зла» вместо СССР: Ирану как стране, стремящейся развивать ядерные технологии, Китаю как практически первой экономике мира или России как ядерной сверхдержаве, а теперь еще и родине всех и всяческих хакеров.
По-моему, совершенно очевидно, когда именно начинается поиск «виновных» вовне. Это происходит, когда рецепты и инструменты внешней политики, в том числе в области обороны и безопасности, позаимствованные из XX века, дают сбои.
К тому же налицо эрозия самого понятия международного права: например, в документах Евросоюза этот термин то и дело подменяется словосочетанием «международно признанные правила и нормы». Однако в чем отличие права от упомянутых «правил и норм» и кто и когда последние признал, объяснить европейцы затрудняются.
Напомню, что на протяжении десятилетий Россия делала немало для выстраивания на европейском пространстве архитектуры равной и неделимой безопасности. Мы пошли на существенное сокращение своего военного потенциала на западных рубежах, последовательно выступали за укрепление общеевропейских институтов (прежде всего ОБСЕ), за согласование договорно-правовых режимов в сфере европейской безопасности.
Казалось бы, этот наш подход, вкупе с горьким опытом Второй мировой войны и последовавшей за ней войны «холодной», должен был бы убедить европейцев в безальтернативности объединения усилий для выстраивания здоровой единой системы безопасности на нашем общем континенте. Ведь и отцы-основатели Евросоюза, на которых так любят ссылаться в Брюсселе, задумывали евроинтеграционный проект именно с целью избежать рецидивов конфронтационной логики.
Очевидно, однако, что вместо «широкой Евразии» от Лиссабона до Владивостока, о которой в свое время так много говорилось, мы наблюдаем – особенно в настоящий момент, когда в ЕС развивается психодрама вокруг «брекзита» – консолидацию закрытых блоков – НАТО и ЕС. Может быть, на переговорах с британцами есовцам и выгодно рассуждать о сплочении
27 остающихся в Евросоюзе стран, но с общеевропейской точки зрения такое цементирование вряд ли является лучшим сценарием.
Еще хуже, конечно, разыгранный в минувшем месяце сценарий спекулятивной игры вышеупомянутых британцев в компании с заокеанскими партнерами на в общем-то похвальном чувстве солидарности. Думаю, все поняли, что я имею в виду развернутую Лондоном антироссийскую истерику вокруг провокационного инцидента с покушением на жизнь российских граждан на британской же территории. Голословные обвинения против России, прозвучавшие из британской столицы не просто до завершения расследования, а даже до его начала, отказ от взаимодействия с Россией в нарушение установленных международным правом процедур и элементарной этики межгосударственного общения были дополнены выкручиванием рук партнерам по ЕС и НАТО с целью обеспечения видимости единства. Не получилось. Зато какой громкий звук двери за спиной покидающей Евросоюз страны. Плюс немалая доза яда в отношения Россия-ЕС.
Теперь несколько слов о том, что сейчас происходит в области внутриесовской безопасности. Впрочем, это в известном смысле связано с предыдущей темой.
При том, что изначально Евросоюз создавался как торгово-экономическое объединение с традиционным упором на «мягкую силу», в последнее время заметно активизировались усилия по развитию военно-политической составляющей его внешнеполитического инструментария.
В рамках актуализации Общей политики в области безопасности и обороны Евросоюза (ОПБО) Брюссель за последний год принял в этой сфере достаточно серьезные решения. Сумев преодолеть многолетнюю инерцию, страны-члены с подачи Берлина и Парижа договорились о дальнейших шагах на пути интеграции в области обороны. Цель этого процесса – достижение Евросоюзом «стратегической автономии» и стремление стать глобальным поставщиком безопасности.
Знаковым событием стало принятое в конце 2017 г. решение о запуске Постоянного структурированного сотрудничества (ПСС, PESCO) с участием
25 стран-членов ЕС. Это совместный механизм взаимодействия на модульной основе, члены которого будут принимать решения о своем участии в каждом отдельном проекте в сфере ОПБО. Задачи, которые планируется решать в рамках ПСС, весьма амбициозны: это и координация в области производства и закупки вооружений, и урегулирование застарелых проблем с задействованием совместных боевых тактических групп, и создание боеспособных сил оперативного развертывания. Планируется также создать условия для беспрепятственной переброски сил и средств (в том числе Североатлантического альянса) по всей территории ЕС – то есть создать т.н. «военный Шенген». Плюс создание Европейского фонда обороны с ежегодным финансированием (начиная с 2020 г.) порядка 5 млрд. евро в целях «оптимизации» ВПК стран-членов. Последнее в долгосрочной перспективе, очевидно, будет способствовать росту производства вооружений, что повлечет за собой естественные вопросы: куда Евросоюз намерен его поставлять или против кого собирается его применять.
На мой взгляд, основная причина появления на свет ПСС, да и вообще активизации в ЕС дискуссии на тему европейской обороны – очевидное для всех «провисание» привычных схем ее обеспечения, в первую очередь американских.
Поэтому в Брюсселе активно взялись за поиск новых подходов. Понятно, что они не будут радикальными и о разрыве трансатлантической сцепки речь не идёт. Хотя скорректировать ее парадигму ЕС не против. При этом значение имеет и личностный фактор – уж очень Д.Трамп «нестандартный» и непредсказуемый Президент США.
К тому же не секрет, что в рамках ЕС долгие годы интеграцию в области обороны тормозила Великобритания. В 1998 г. по итогам франко-британского саммита в Сен-Мало показалось было, что Лондон «созрел» для начала военно-политического строительства в ЕС, однако это оказалось иллюзией. Стало ясно, что британцы технично увели энергию французов вбок и, по сути, «задушили их в объятьях». Теперь же, с учетом надвигающегося «брекзита», у Брюсселя и остающихся в составе Союза есовских «грандов» свобода маневра в плане ОПБО становится пошире.
Но не все так просто с выстраиванием «военного Шенгена». Один из столпов Общей политики ЕС в области безопасности и обороны – наращивание сотрудничества с НАТО. А кто первая скрипка в Североатлантическом альянсе, известно всем. Примечательно, что Вашингтон долго укорял европейских союзников в том, что они не уделяют сфере обороны и безопасности достаточно внимания, и в ультимативной форме требовал наращивания военных расходов. Теперь же, стоило ЕС предпринять хоть какие-то шаги в этом направлении, американцы стали обвинять европейцев в том, что эти шаги идут в ущерб интересам НАТО, означают распыление средств и вообще, дескать, подрывают безопасность западного мира. И хотя бóльшая часть проектов в сфере ОПБО пока существует только на бумаге, США крайне ревностно следят за их судьбой и настроены направлять и сдерживать есовцев там, где это возможно. Особую озабоченность у них вызывает намерение Евросоюза развивать собственный ВПК: ведь конкуренты американским производителям вооружений не нужны. Кстати, не нужны они и британским, что создаёт ещё одну «линию разлома» на переговорах по «брекзиту».
Но перейдем к тому, что все это значит в преломлении к России.
С сожалением приходится констатировать, что процесс выстраивания механизмов взаимодействия ЕС и НАТО ведется под лозунгом противостояния якобы исходящим от России «гибридным вызовам». На это заточены три из семи стратегических приоритетов сотрудничества, зафиксированных в Совместной декларации ЕС-НАТО 2016 г. Существенная часть других совместных инициатив и проектов ЕС-НАТО также несет отчетливый антироссийский заряд.
Беспокоит и другое. К участию в ПСС привлекаются страны-члены ЕС, традиционно не участвующие в военных союзах, – Австрия, Ирландия, Финляндия, Швеция. Понятно, что это может привести к размыванию их внеблокового статуса и изменению баланса сил в Европе.
Отмечу также, что в контексте модернизации ОПБО сформулирована задача обеспечить возможность задействования единого набора есовских сил, инструментов и потенциала – будь они созданы в будущем – для нужд НАТО. А куда их встроить, в Альянсе уже подумали, учредив два новых командования оперативного уровня – логистическое и «атлантико-арктическое» – для повышения мобильности сил и средств.
Мы без аллергии относимся к стремлению Евросоюза играть более ответственную роль в международных делах, в т.ч. в сфере укрепления региональной стабильности. Но если такая работа обернется появлением на континенте новых разделительных линий и будет вестись не на основе международного права и ключевых принципов европейской безопасности,
в том числе обязательства государств-участников ОБСЕ не укреплять свою безопасность за счет безопасности других, – наша реакция, думаю, будет предсказуема.
Кстати, совсем недавно нас уверяли, что проект ЕС «Восточное партнерство» не направлен против интересов России. Однако мы наблюдаем более чем печальную картину на Украине, которую в определенный момент поставили перед выбором – «вперед в светлое будущее» с Западом или «назад
в тёмное прошлое» с Россией. Не хотелось бы нагнетать, но на сегодняшний день попытки заставить некоторые страны сделать аналогичный выбор имеют место на пространстве СНГ и на Западных Балканах. Мы никогда не делали проблемы из стремления балканских стран присоединиться к ЕС – это их право. Исходим из того, что Балканы должны быть не ареной противостояния,
а площадкой для налаживания взаимовыгодного сотрудничества в интересах прежде всего самого региона.
Мы зачастую становимся свидетелями попыток подмены понятий с целью внушить европейскому обывателю мысль, что есть Европа настоящая, а есть другая, «ненастоящая». Таков закономерный итог взятой странами т.н. «исторического» Запада в 1990-е годы линии на подмену строительства «общеевропейского дома» инерционным и экспансивным развитием созданных в эпоху «холодной войны» политико-экономических блоков. Как следствие, сегодня под европейской безопасностью многие в Евросоюзе упрощенно понимают безопасность государств-членов ЕС и НАТО, а прочих из этого круга исключают. Ведь они же – «не Европа».
Мы наблюдаем деструктивную линию достаточно немногочисленной, но очень агрессивной русофобской группы европейских государств. Обвиняют Россию в том, что мы якобы добиваемся ослабления Евросоюза, стремимся деморализовать и расколоть его. Это, разумеется, не так. Мы хотим (и я лично не раз об этом говорил) видеть ЕС – нашего соседа и ключевого торгово-экономического партнера – сильным, единым и независимым международным игроком.
Как сказал Председатель Еврокомиссии Ж.-К.Юнкер, «без России нельзя обеспечить безопасность в Европе на века». Надеюсь, что рано или поздно это осознают все страны ЕС. Созидательный, объединяющий потенциал нашего сотрудничества – от торговли до противодействия новым вызовам и угрозам – поистине огромен. Важно только им правильно распорядиться. Пока наши европейские партнеры, к сожалению, к этому не готовы, и приходится констатировать, что в результате и Россия, и Евросоюз находятся в ситуации взаимного проигрыша. Надеюсь, временно.
Источник: Постоянное представительство ЕС в РФ.
