БРИКС окончательно добьет однополярный мир

Сейчас у БРИКС — непростые времена. Потому что удар по России — это не только удар по России. Я думаю, коллективный Запад достаточно давно осознает, что БРИКС — вызов их системе господства. Причем серьезный. Это не одна страна, не две, это — почти полмира. И кроме того, в большинстве случаев до сих пор это были растущие экономики восходящих в духовно-политическом плане стран.

Поскольку БРИКС не институализированная организация, у нее нет учредительного договора, расписанных полномочий, каких-то формальных секретариатов. Председательство — это в основном идейно-политическая роль. Речь идет, прежде всего, об определении тематики встреч на саммите.

Россия во многом будет координировать формирование повестки дня саммита. Это уже немало. В рамках этого можно многое сделать. Все страны блока разные, это разные цивилизации, разные системы ценностей, но есть очень много совпадений по принципиальным вопросам мирового развития у всех наших стран.

— Например, какие?

- Общий подход к проблемам международной безопасности, финансово-экономической архитектуры современного мира. То есть речь идет о том, каковы механизмы регулирования мировой экономики и мировой торговли. Общемировая экономика выстроена не сегодня, на протяжении многих десятилетий говорят о Бреттон-Вудских институтах, системе. Это -Международный валютный фонд, Всемирный банк, Всемирная торговая организация.

То есть по всяким соображениям справедливости, которые не очень учитываются в коммерческой практике, давно назрел вопрос о перераспределении и голосов, и влияния в этих организациях. Это одна из областей, где очевидно большое сходство интересов. В 2010 году под давлением БРИКС в МВФ было принято решение о перераспределении этих квот.

Этот вопрос должен был быть решен до 2014 года, но он был торпедирован. Поэтому на встрече большой 20-ки в Брисбене это стало одним из ключевых вопросов. Страны БРИКС высказали крайнее недовольство поведением прежде всего Соединенных Штатов, которые торпедировали реализацию этого решения.

— А на сколько процентов претендуют страны БРИКС в МВФ?

 - Там чуть больше 14 процентов. Но дело в том, что это могло бы быть существенным шагом, хотя это условие необходимое, но явно недостаточное. Чтобы иметь контрольный пакет, нужно иметь больше 15 процентов. Изначально США и их союзники стремились ограничить, не дать перейти барьер 15 процентам.

Я думаю, что если бы сейчас не было сбоя в мировой экономике и продолжалась бы динамика развития Китая, Индии и России, тогда можно было бы гораздо более мощно пролоббировать решение этого вопроса и переступить барьер в 15 процентов. Это означало бы, что и в МВФ мы имели бы коллективно право вето по существу. Но этого не произошло. И я думаю, что этого не произошло не только потому, что стихия мирового рынка так повернулась, и повернулась против нас.

Во всем этом есть очень осознанная, просчитанная политика старых центров мировой экономики, зоны принятия решений коллективного Запада. Я думаю, что при российском председательстве мы можем вернуться к этому вопросу. Наверняка будет императивом в этом году принятие мер, которые должны обеспечить хотя бы предпосылки повышения степени коллективной безопасности, прежде всего, экономической и информационной.

Потому что мир сейчас изменился, и информационная война, информационное воздействие приобретают большой экономический смысл. БРИКС в ходе российского председательства нужно продвинутся в этом вопросе, возможно, создать информационный пул, рейтинговые структуры, которые, по крайней мере, давали бы информативную оценку капитализации, состоянию экономик стран, корпораций и так далее.

На Западе всегда считали, наши страны — крупные, влиятельные, но у них не хватает одного важного элемента — крупных влиятельных, технологически мощных, финансово самостоятельных корпораций. Но практика последних лет показала противоположное.

Есть несколько изданий, довольно известных на Западе, которые фиксируют состояние крупнейших компаний. В последнее время обнаружилось, что количество корпораций, фигурирующих в этом элитном списке со стороны Запада, нарастающим итогом, сокращалось, а представительство стран БРИКС увеличилось.

Компании стран БРИКС стали вторгаться в структуры регулирования мировой экономики, не только по линии государства, но и вне государства. И это тоже было воспринято как определенная угроза полномочиям, потому что среди ведущих корпораций отдельных отраслей промышленности, прежде всего, энергетики, электроники, стали господствовать не западные корпорации.

Но, к сожалению, произошло то, что произошло. Зато мы сейчас еще одну русскую пословицу можем вспомнить: Пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Мы всегда запаздываем с принятием стратегических решений. Сейчас, наконец, перекрестился. Есть надежда.

— Запад очень боится создания Банка развития и валютного пула?

— Если сложить их вместе, как говорил Владимир Владимирович, будет 200 млрд долларов. Это солидная сумма. Но не надо торопиться с выводами, я сторонник осторожной, взвешенной оценки. Созревание Бреттон-Вудских институтов, которые сейчас правят балом, шло не один год, а десятилетия. Для того, чтобы занять место под солнцем в качестве мировойрезервной валюты, тоже нужны, как минимум, десятилетия, перераспределение сил и влияния. Этот процесс только на старте, нужно еще много работать. Есть разные оценки и прогнозы, насколько все получится.

Понимание интересов и того, что говорится скептиками со стороны, у нас есть. Давайте посмотрим на своих внутренних БРИКСовских скептиков. Я думаю, что во многих странах БРИКС есть нечто аналогичное тому, что в истории России проявилось как дискуссия между западниками и словянофилами в культуре, литературе и политическом дискурсе. В Индии и Китае это тоже проявило себя.

Наши западники заражены комплексом неполноценности по отношению к Западу, а с другой стороны комплексом мнимого превосходства по отношению к Китаю и Индии, они эмоционально не хотят, чтобы их считали друзьями, однокашниками южно-африканцев. Их позиция: именно Запад дает нам технологии и капитал, Запад — это носитель культуры, мы родственники Запада, вот у нас есть Достоевский, у нас есть Чайковский и так далее. И было бы все правильно, если бы Запад ждал и хотел бы того же, что хотят наши западники.

Но практика показала, что наши западники витают в облаках, никто не раскрывает перед ними объятия. Перед ними раскрывают объятия только в одном случае: когда они начинают гадить собственной стране, им дают немножко чечевичной похлебки, сначала это такая полная тарелка, а потом все меньше и меньше. Я думаю, что сейчас только немного на донышке. "Россия — це Европа", — говорят наши западники, хотя украинцам это давно не помогает, несмотря на то, что они это твердят гораздо чаще.

Западники — это небольшая группа, но чувствуется ее влияние на принятие решений в Российской Федерации. Наряду с этим диспутом западников и славянофилов, у нас есть диспут между сторонниками регулируемой экономики и либеральных принципов. И он в последнее время становится все жестче.

Либерально-экономическая политика себя дискредитировала в последние месяцы очень сильно. Дальше мириться с тем, что происходит в результате вот этого попустительства, не приходится. Это очень дорого обойдется стране, и в конечном итоге, самим политикам. Поэтому нужно, необходимо вводить коррективы.

Отсюда во многом и восточный вектор и появился. Он свидетельствует о том, что на старте взлета, на этапе восхождения на высоты мировой экономики практически нет случаев, чтобы страны получили весомый результат и сменили место в мировой иерархии без существенной поддержки и опоры на государство.

Очень известен пример Юго-Восточной Азии, которая дала очень серьезный экономический результат. Прежде всего — Южная Корея, Сингапур и другие новые индустриальные державы. Там везде государство и крупный, конструктивный частник работали рука об руку, слажено, в едином кулаке.

И я думаю, что это одна из тех черт, которая объединяет страны БРИКС. Особая роль государства исторически неизбежна. Если ты хочешь подняться из низов до верха мировой экономики, это — первое обстоятельство. Второе обстоятельство, это — состояние внутреннего рынка. Китай от экспортно-ориентированной платформы переориентировался на модель активного использования платежеспособного потенциала внутреннего рынка.

И в Китае начали расти зарплаты, система социального обеспечения стала распространяться не только на город, но и село. Инвестиции пошли в человеческий капитал, на образование и медицину. Не так значимо и явно, но тоже в этом направлении сейчас осуществляется внутренняя политика в Индии. Социальные расходы увеличены в Бразилии.

— Вы хотите сказать, что в России этого меньше?

 - Я думаю, что в России есть понимание этого. Но это больше связано с внутренним, глубинным пониманием социальной справедливости. А это — не только социальная справедливость, но и сильный рычаг развития экономики. Поэтому нужно думать не только об увеличении объема социальных расходов, но и об их о рациональности.

Нужна адресность этих расходов, потому что часто в нашей стране эта социальная подпитка размазывается по всему столу, ее получают и те слои, которые в этом не нуждаются. Чтобы бюджет сделать рациональным и эффективным, нужно не размазывать, а адресно строить социальную политику.

А БРИКС — это очень серьезный вызов Западу, серьезная альтернатива, но есть период вызревания потенциала, который достаточно длителен. Я думаю, БРИКСу нужно еще лет 5-7, чтобы достаточно окрепнуть и ставить действительно серьезные задачи на долгосрочную перспективу. О валютном пуле и Банке развития пока только говорится, они начнут действовать не завтра, а через несколько лет. Давайте займем позицию осторожного оптимизма.

Но на Западе действительно озабочены возможной потерей позиций. Там говорят: Вот мы сейчас прибьем Россию, второй будет Бразилия. Есть очень такие нюансы в политике Запада, которые показывают, что это действительно имеет место быть.

Беседовала Любовь Люлько