Мы привыкли, что высшее образование – это тот самый императорский университет, это что-то фундаментальное, башня из слоновой кости. Конечно, все уже далеко не так.
Мне кажется, что основная задача системы высшего образования – уметь поддерживать скорость и относиться к тому, что ты делаешь, как к продукту: слышать рынок, своего заказчика, уметь конфигурировать свою образовательную программу из блоков.
Зачастую заказ на содержание образования бывает не в отношении всего блока, а в отношении различных подмножеств. Университеты выходят сейчас в онлайн с так называемыми «microdegree» (прим.ред. – микростепенями), когда отдельный модуль предлагается как отчуждаемый от университета, его может посмотреть любой человек в мире, оплатив доступ. Университеты делают это бизнесом.
Forbes Russia Education поговорил с новым ректором НИУ ВШЭ Никитой Анисимовым и выяснил, в чем заключаются главные сложности и вызовы, стоящие перед ВШЭ, обозначены ли зоны, над которыми предстоит работать, есть ли у российских вузов своя уникальная культура и влияет ли на нее смена руководства, должны ли университеты меняться, чтобы соответствовать запросу времени, какое значение имеет международность и в чем ее польза для студентов.
В США у каждого университета есть своя, исторически сложившаяся, культура. Вы занимали руководящие должности во многих российских вузах: в МГУ им. М.В. Ломоносова, МАМИ, Дальневосточном федеральном университете, сейчас пришли в Высшую школу экономики. На Ваш взгляд, у российских вузов тоже есть своя уникальная культура?
Давайте начнем с истории. У российского высшего образования она очень богатая и разнообразная. В Российской империи были императорские университеты, их было чуть более десятка. Они обладали своей культурой, которая сохранилась и сейчас. К примеру, если вы придете в Московский университет или в Томский университет, вы удивитесь, но почувствуете, что они схожи по культуре, потому что оба были императорскими университетами.
В советский период была эпоха индустриализации, появились университеты, которые мы сейчас называем отраслевыми. Если вы придете сегодня, например, в Тихоокеанский медицинский во Владивостоке и в Северный медицинский в Архангельске, то удивитесь, но там очень похожая атмосфера. Потому что отраслевые университеты были созданы так, чтобы люди не уезжали из своего региона, учились и дальше работали по профессии. Так формировался следующий пласт университетской культуры в нашей стране.
В начале 1990-х появилась плеяда новых университетов. Среди них была Высшая школа экономики. В этом плане для меня Высшая школа экономики — это университет, который является ровесником новой России, это университет, который вместе с зарождением нашей страны, впитал дух свободы, творчества, ожидания, коллаборации, международного взаимодействия, открытости. Нетерпимости к обману и многое другое.
Конечно, за это время университет значительно вырос, в нем сейчас 50 тысяч студентов, 10 тысяч сотрудников, большое академическое ядро, очень разные направления подготовки. Например, факультет мировой экономики, международных отношений по духу ближе к МГИМО, колыбели российской дипломатии, а факультет коммуникаций, медиа и дизайна, который в ближайшее время будет переименован в факультет креативных индустрий (они обратились с этой просьбой в Ученый совет) ближе по атмосфере к творческим университетам (прим.ред.: факультет коммуникаций, медиа и дизайна был переименован в факультет креативных индустрий на основании решения Ученого совета от 17.12.2021 г.). Если взять факультет математики, то в нем царит дух академических исследований, больше похожий на атмосферу Мехмата Московского университета, моей альма-матер. Мне почетно, приятно и в чем-то немного горько, что Высшая школа экономики по ряду рейтингов по математике уже обходит Механико-математический факультет, но это естественный процесс.
Эта эклектика университетских культур, объединенная общим стержнем свободы —свободы академических исследований, свободы академического знания, которой насыщена Высшая школа экономики — это та база, которой мы гордимся.
При Ярославе Кузьминове (прим.ред. – ректор НИУ ВШЭ в 1994-2021 гг.) в университете сложилась свободная атмосфера. Планируете ли Вы сохранять эту культуру, либо считаете, что сейчас время требует изменений?
Очень опасным является соотнесение атмосферы внутри университета с конкретными личностями, которые находятся в этом университете. Независимо от того, являются они управленцами, лидерами общественного мнения, инфлюенсерами или кем-то еще. Университет — это то, что было до нас, и то, что останется после нас. Поэтому атмосфера и культура отношений — это то, что создает сам университет.
Один из моих наставников, ныне, к сожалению, ушедший из жизни, Владимир Васильевич Миронов, декан Философского факультета МГУ, говорил мне, что университеты – это очень умные и саморегулируемые сущности, на которые бессмысленно влиять, потому что, чем умнее люди в университете, тем увереннее они сопротивляются любому изменению, сохраняя внутреннюю культуру. Поэтому независимо от того, кто во главе, кто рядом, важно какие люди находятся в университете и какие ценности они разделяют. И поверьте, Высшая школа экономики, всегда будет разделять те ценности, которые она впитала еще при своем создании и прожила за время своего существования и развития.
На Ваш взгляд, как должны меняться университеты, чтобы соответствовать запросу времени?
Мы привыкли, что высшее образование – это тот самый императорский университет, это что-то фундаментальное, башня из слоновой кости. Конечно, все уже далеко не так.
Мне кажется, что основная задача системы высшего образования – уметь поддерживать скорость и относиться к тому, что ты делаешь, как к продукту: слышать рынок, своего заказчика, уметь конфигурировать свою образовательную программу из блоков.
Зачастую заказ на содержание образования бывает не в отношении всего блока, а в отношении различных подмножеств. Университеты выходят сейчас в онлайн с так называемыми «microdegree» (прим.ред. – микростепенями), когда отдельный модуль предлагается как отчуждаемый от университета, его может посмотреть любой человек в мире, оплатив доступ. Университеты делают это бизнесом.
В этом отношении способность университета относиться к тому, что он делает, как к продукту и как к сервису очень важна. Формируя свою новую программу развития, мы, конечно, видим, что то, что делает университет, должно быть внешне понятным процессом, отчуждаемым продуктом, но продуктом полного цикла, где создается не только фундаментальное исследование, но также где мы видим, как исследования дойдут до конкретного результата, до производства, до предприятия. В этом случае, университет действительно становится встроен в реальную жизнь.
Скорость, полный цикл и мультидисциплинарность, понятная внешнему обществу, – вот то, чем сейчас должны жить университеты. Это три ключевых поворота, которые сейчас будет совершать и Высшая школа экономики в своем развитии.
В чем это будет проявляться на практике? Что Вы планируете делать в Высшей школе экономики, чтобы реализовать эти три условия?
Мы уже объявили в своей новой программе развития в рамках проекта «Приоритет-2030» (прим.ред. – государственная программа развития высшего образования в России), что университет будет консолидировать свою деятельность вокруг больших, мультидисциплинарных проектов, проектов полного цикла, которые собраны вокруг человека.
Мы будем заниматься исследованием человека, его устойчивости в быстроменяющемся мире, будем заниматься исследованиями в области урбанистики, прогнозированием научно-технологического и социально-экономического будущего. Это те направления, которые, конечно, не звучат для нас привычным образом. Это не математика, не физика, не химия, даже не экономика. Это полидисциплинарные проекты, и каждый из них имеет не только исследовательскую базу или понятное содержание, но и выход на реальную экономику.
Любое решение, связанное с тем, как будет устроена жизнь человека завтра, колоссальным образом влияет на экономику будущего. Такие университеты, как Высшая школа экономики, которые обладают значительным исследовательским потенциалом, встроены в том числе в международную повестку, могут сейчас выйти с предложением исследований, направленных в завтрашний день, и вовлекать в эти проекты нужно не только исследователей и преподавателей, но и студентов. Ключевой идеей нашей перестройки сейчас является то, что Высшая школа экономики становится не просто глобальным исследовательским университетом, но университетом проектным, когда каждый студент вовлечен в проект, связанный с реальной жизнью.
Мы открываем новые направления подготовки и специальности, по которым будем учить. В ближайшие дни, когда это интервью уже будет в эфире, мы проведем большую презентацию «Института кино» нашего университета (прим.ред.: презентация Института кино проводилась 22.11.2021 г.). В Высшей школе экономики будет много нового.
Вы несколько раз упомянули международную деятельность университета. В завершившейся программе «5-100» у вузов была задача попасть в международные рейтинги. В «Приоритете-2030» такая задача напрямую не стоит. Почему для Высшей Школы Экономики международность так важна, и какие преимущества она дает студентам?
Вы дважды в вопросе повторили слово «задача». Мне жаль те университеты, которые живут под задачу. Важно, чтобы университет выполнял миссию. Очень важно держать внутри себя ту миссию, для которой ты создан, быть для студентов и для людей. Для нас международность — это часть нашей миссии.
Университет с первых дней своего создания вышел в международное академическое сообщество. Тогда, после распада СССР, в Высшей школе экономики выстраивали международную коллаборацию прежде всего для того, чтобы стать полноправным участником международного исследовательского пространства. И сейчас, спустя 30 лет, я могу уверенно сказать, что университету это удалось.
Мы не просто знаем правила, по которым ведутся международные исследования, мы вполне способны перейти к тому, чтобы формировать эти правила, делиться ими со всей страной, показывать направления приоритетных исследований, быть на фронтирах, прогнозировать эти фронтиры.
Международность взаимодействия профессора с профессором, а не только ректора с ректором или декана с деканом — это ключевой принцип академического взаимодействия в мире. Создание международных исследовательских групп, когда происходит не просто студенческий обмен, а взаимодействие студентов по исследовательской повестке, – вот направление международной коллаборации, которое комфортно любому университету.
Возьмем, к примеру, повестку ESG. Она еще не очень активно вошла в исследовательскую и даже прикладную фазу в нашей стране, но за рубежом она звучит все ярче и чаще с очень высоких трибун. Согласно нашим исследованиям, уже десятки процентов молодых людей принимают решение в экономической сфере — купить или не купить тот или иной продукт или изделие, — опираясь в том числе на нематериальные аргументы, в число которых входят аргументы из логики ESG. Это означает, что мы не можем игнорировать международную повестку, например, в этом направлении, она очень активно входит в исследовательскую логику Высшей школы экономики.
Любое международное взаимодействие должно идти, прежде всего, в интересах развития нашего университета и высшего образования в нашей стране. Поэтому то, о чем вы говорите, когда рейтинги были самоцелью, потом перестали быть самоцелью, просто демонстрирует динамику роста самостоятельности высшего образования в нашей стране, культуры высшего образования в России.
По ряду направлений подготовки Высшая школа экономики входит в 100 лучших университетов мира. Это было не задачей, это стало следствием естественного возникновения в университете международных лабораторий. Лабораторий, в которые приехали лучшие иностранные преподаватели и ученые, нанятые нами на международном рынке по международным правилам, которым мы платим конкурентоспособную зарплату, которые живут в конкурентоспособных городах, таких как Москва или Санкт-Петербург. Это и есть встраивание университета в международную повестку.
В чем Вы видите главные сложности и вызовы, стоящие перед университетом?
Я выпускник Московского университета и долгое время работал в его академической среде. Я помню становление Высшей школы экономики глазами внешнего наблюдателя, когда это был молодой, дерзкий, динамично растущий университет, очень быстро развивающийся, уверенно формирующий новые, неожиданные направления. И я наблюдаю его сейчас, спустя полтора десятка лет, уже став его ректором.
По моим ощущениям, сейчас главный риск для Высшей школы экономики – остановиться, став большим академическим центром, университетом по-настоящему мультидисциплинарным. Он сопоставим с Московским университетом по размерам, в чем-то начал выигрывать в рейтингах, во многом коллаборируется с московскими и питерскими университетами.
Мне кажется, что большой риск для университета — почувствовать, что он добился слишком многого и бояться потерять это многое. Если из университета уйдет способность к риску, если из университета уйдет способность ошибаться ради победы, мне кажется, тогда будет уходить тот дух, который мы ощущали в 1990-е в России, когда мы знали, что будет лучше.
Что можно сделать, чтобы этого не произошло?
Первое — это культура университета, культура к постоянным изменениям. Второе — вера в эту культуру. А третье — есть классическое высказывание: «Вера и пистолет, делают больше, чем просто вера».
Источник: Forbes Russia Education:
