Новый кабинет министров России проработал 100 дней. За это время страна оказалась под двойным ударом пандемии и обрушения нефтяного рынка. За что можно упрекнуть и похвалить правительство? Об этом в колонке на Forbes пишет ректор НИУ ВШЭ Ярослав Кузьминов
Январь в России начался с политической сенсации: кабинет министров Дмитрия Медведева ушел в отставку, а 16 января 2020 года указом президента новым председателем правительства был назначен Михаил Мишустин, ранее руководивший Федеральной налоговой службой. Его задача была четко сформулирована — ускорить темпы экономического роста и реализацию нацпроектов, перевести страну на цифровые рельсы. Но уже в скором времени новому кабинету министров пришлось столкнуться с идеальным штормом — пандемией коронавируса, падением цен на нефть, а теперь и с глобальным экономическим кризисом. Стоит признать, что кабинет министров Михаила Мишустина не рассыпался под градом проблем, но теперь ему предстоит не менее сложная задача — не просто вывести экономику из кризиса, а сделать ее более конкурентоспособной, чем ранее.
Ядро повестки правительства Михаила Мишустина определил указ президента №204 «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года», а социологические исследования свидетельствовали о соответствии сформулированных в нем приоритетов ожиданиям общества. Многие комментаторы — кто с одобрением, кто едва ли не пренебрежительно — называли сформированное под эти задачи правительство техническим. Никто не ожидал, что ему суждено столкнуться с беспрецедентными вызовами.
Новый кабинет министров проработал менее двух месяцев, когда страна оказалась под ударами пандемии и обрушения нефтяного рынка. Хотя эти явления и взаимосвязаны, реакция на них требовала взаимоисключающих действий. При отсутствии вакцин и надежных лекарств, способных адекватно купировать самые тяжелые проявления инфекции, естественным ответом на пандемию стали меры по ограничению социальной и деловой активности. А для того, чтобы компенсировать выпадающие доходы бюджета, напротив, стоило бы стимулировать экономику.
Предстоял исключительно трудный и ответственный политический выбор. Российские власти, как и правительства большинства других стран мира, сделали его в пользу спасения людей. Впервые мир остановил экономику ради того, чтобы люди прожили больше, — и это колоссальная моральная трансформация.
Надо подчеркнуть, что хотя выбор в пользу ограничительных мер диктовался в первую очередь гуманистическими соображениями, можно представить себе, что стало бы с экономикой, если бы правительство упустило момент, когда следовало ввести самоизоляцию. Наши крупные города с их концентрированной многоэтажной застройкой — идеальная среда для распространения эпидемий. Весьма вероятным было повторение эпидемиологической катастрофы, случившейся в Нью-Йорке. Итогом стали бы не только десятки или сотни тысяч смертей, но и многократно более масштабные экономические потери, чем те, которые Россия несет сейчас. В то же время стоит отметить, что правительство не ввело жесткий карантин, как это сделано в ряде стран, и старается тщательно соизмерять принимаемые решения с конкретной обстановкой, в том числе с учетом региональной специфики.
Разумеется, выбор в пользу самоизоляции был сделан при решающем участии президента, но в его основе лежала и позиция правительства. Принципиально важно, что востребованными оказались качества, которые с самого начала отличали новый кабинет министров: предельная конкретность и оперативность в работе, организованность, исполнительность и — не в последнюю очередь — «вкус» к цифровым технологиям. Обстановка потребовала редкого сочетания политических и технических компетенций, и правительство сумело его предъявить.
За последний очень непростой месяц кабинету министров удалось мобилизовать все возможные ресурсы здравоохранения, промышленности, бюджета для борьбы с пандемией. Регионам выделены средства на создание специализированного коечного фонда, модернизацию и строительство больниц. Предприятия на порядок увеличили выпуск необходимого медицинского оборудования, средств защиты, лекарственных препаратов, тест-систем. Врачам, работающим «на передовой», выплачиваются специальные надбавки.
Еще не пришло время обобщать этот опыт, но российская медицина, в том числе благодаря сегодняшним действиям правительства, очевидно, выйдет из этого кризиса более подготовленной к подобным вызовам. Впрочем, также очевидно, что отечественная система здравоохранения нуждается в большем финансировании. Кроме того, необходим и пересмотр некоторых ранее принятых оптимизационных решений.
Что касается поддержки экономики и пострадавших от кризиса людей, то здесь кабинет министров действует, пожалуй, слишком осторожно и не всегда оперативно. Пакет антикризисных мер, включая расходы на здравоохранение, оценивался министром финансов Антоном Силуановым в 3,1 трлн рублей, или 2,8% ВВП. Он включает в себя прямые расходы бюджета, снижение налоговой нагрузки, предоставление налоговых отсрочек и госгарантий. Поддержку получат отрасли, больше всего пострадавшие от кризиса (их перечень периодически расширяется). Малому бизнесу решено выдавать беспроцентные кредиты на выплату зарплат, предоставлена отсрочка на полгода по всем налогам, кроме НДС, а также отсрочка по уплате страховых взносов. Гражданам, потерявшим работу после 1 марта, решено выплачивать пособие по безработице в размере МРОТ (12 130 рублей).
Этот пакет антикризисных мер, конечно, недостаточен, и очевидно, что он будет расширяться, о чем сказал президент 28 апреля. Но в целом, если в отношении эпидемиологических угроз правительство действует упреждающим образом, то экономические потери не столько предотвращаются, сколько компенсируются, подчас запоздало и чрезмерно выборочно. Понятно, что эта осмотрительность вызвана тем, что неясны сроки прекращения эпидемии и восстановления мировой экономики, а ресурсы все же ограничены.
Но не только в медицине профилактика зачастую эффективнее, чем лечение запущенной болезни и последующая долгая реабилитация пострадавших, — в нынешней ситуации этот подход справедлив и для экономики. Иными словами, сегодня нужно потратить больше, чтобы завтра не было совсем плохо.
Еще один упрек, который приходится предъявить правительству Михаила Мишустина, относится к открытости его планов. Для бизнеса (и не только для него) критически важно хотя бы в первом приближении представлять себе, как власти собираются проходить те или иные развилки. Информация такого рода существенно снизила бы неопределенность и позволила бизнесу гораздо увереннее адаптироваться к кризису и строить планы на посткризисный период.
Перед кабинетом министров президентом поставлена задача совместно с регионами и бизнесом начать подготовку национального плана действий по нормализации деловой жизни, по восстановлению занятости, доходов граждан и экономики. Этот план надо готовить максимально открыто и с учетом глубины внутренних и внешних шоков. Он может стать основой для построения в России новой экономической политики и возврату к тем целям и задачам, которые ставились перед кабмином в самом начале его работы.
В экономической науке есть понятие learning by doing — обучение через практические действия. Данный термин трудно не вспомнить, говоря о первых 100 днях правительства Михаила Мишустина, которому пришлось на ходу искать абсолютно нестандартные решения принципиально новых острейших проблем. В результате найдены в целом адекватные ответы на вызовы, на которые во многих странах отвечают гораздо менее эффективно, чем в России. Это вселяет оптимизм и дает надежду, что из нынешнего кризиса России удастся выйти с более конкурентоспособной и диверсифицированной экономикой и эффективным государством.
