Польский фактор во взаимодействии России и Германии на Балтийском море

При рассмотрении двусторонних российско-немецких отношений, в том числе в Балтийском регионе, нельзя упускать из виду существование других акторов, заинтересованных в нем. Одним из ярких примеров таких акторов является Польша, ещё с XVIII в. имевшая значительное влияние на взаимодействие России и Германии.

На современном этапе, в силу своего исторического опыта и экономической конкуренции, она активно стремится не допустить сближения Москвы и Берлина, прежде всего по вопросу строительства «северных потоков». Другими её интересами, влияющими на ситуацию в регионе и противоречащими российско-немецкому сотрудничеству, является тесное военное сотрудничество Польши с США, а также попытки выстроить экономическое и политическое единство стран, располагающихся между Россией и Германией.

Тем не менее потенциал Варшавы в реализации ее целей остаётся незначительным. Её борьба с «северными потоками» ограничивается преимущественно агрессивной риторикой, размещение американских военных сил в Польше не может превратить Балтийское море в район серьёзного конфликта, а позиции Польши в ЕС с трудом позволяют ей продвигать свою повестку в отношении России в этой организации. Однако данные инструменты всё-таки могут усиливать влияние общесистемных факторов (украинский кризис, неопределённость на Балтике) на российско-германское сотрудничество.

Ни одни двусторонние межгосударственные отношения не развиваются изолированно, а входят в систему международного взаимодействия. И на них могут влиять не только какие-то локальные или глобальные события и процессы, но и другие участники международных отношений, в первую очередь — ближайшие страны со своими интересами и особыми взаимоотношениями с каждым из государств двустороннего взаимодействия.

Таким образом, когда мы описываем российско-немецкие отношения в регионе Балтийского моря, мы не должны упускать из виду фактор существования здесь иных акторов, пытающихся выстраивать свою политику. Самым ярким из них, вероятно, является Польша: хотя её часто не упоминают при перечислении балтийских государств, тем не менее её особые интересы в регионе можно считать значительными.

Почему же в российско-немецких отношениях Польша становится как будто третьей вершиной этого своеобразного треугольника? Прежде всего, нужно обратиться к истории. Начиная с разделов Речи Посполитой и на протяжении XIX столетия, польский фактор часто сближал Россию и Пруссию-Германию как общая цель, а затем и угроза. Ведь потерявшие свою независимость поляки претендовали на возрождение своей государственности не только внутри российских или германских границ — речь шла об объединении всех польских земель. Так что во время того же, например, польского восстания 1863 г. Пруссия была заинтересована в поддержке России для обеспечения своего же порядка, почему и заключила конвенцию Альвенслебена [1], ставшую одним из основ сотрудничества и в будущем.

В межвоенный период существование общего врага в лице получившей независимость Польши способствовало сближению Веймарской Германии и Советской России. Раппальский договор и так называемая доктрина фон Секта [2] свидетельствуют о достижении определённых результатов и сохранении такого видения ситуации на долгие годы. Наконец, общий интерес к судьбе Польши определённо сделал возможным и пакт Молотова-Риббентропа, а уже в период холодной войны именно признание польских границ оставалось одним из важнейших аспектов в Восточной политике Вилли Брандта.

Польско-немецкие и польско-российские отношения

Вадим Трухачев:
Польский разлом

Анализируя польско-немецкие отношения, стоит обратиться к целям Польши от взаимоотношений с Германией и Россией. С первой Варшаву объединяют тесные экономические связи: именно ФРГ ещё с 1990-х гг. стала для Польши основным торговым партнёром, заменив в этом статусе Россию. Сегодня ФРГ для Польши — первая страна и по экспорту (27,5%), и по импорту (21,4%), хотя для Германии она, входя в десятку основных партнёров, занимает гораздо меньшие 5% от товарооборота. Следовательно, именно у Польши существует необходимость сохранения связей с Германией.

С другой стороны, Польша и Германия — государства-члены Европейского Союза, хотя их положение в нём различно. Германию справедливо воспринимают локомотивом ЕС, а Польшу — изгоем, однако говорить об очень тяжёлых отношениях между Варшавой и Брюсселем нельзя. Против Польши угрожали ввести санкции, но введены они так и не были, а в новом составе Европейской комиссии в итоге оказался Я. Войцеховский — представитель правящей польской партии «Право и справедливость», не входящей в европейскую коалицию ЕНП, социалистов и либералов. Поэтому единственной возможностью Польши для влияния в Евросоюзе остаётся выстраивание добрососедских отношений с ФРГ. При этом остаются недопонимания между Берлином и Варшавой в трактовке исторических событий, хотя и было заявлено о полном примирении по этому вопросу. Ярким примером сохранения этих трудностей стало очередное требование польских политиков в августе 2019 г. выплаты компенсаций от Германии за развязывание Второй мировой войны.

Взаимодействие Польши и России, несмотря на ряд оптимистических заявлений, всё же остаётся очень непростым из-за огромного пласта исторических конфликтов, различной интерпретации истории, тем более что каждой из стран важно добиться признания своего видения ситуации. К этому добавим политические вопросы — начиная со вступления Польши в структуры Запада и заканчивая поддержкой Варшавой Украины и Грузии в их конфликте с РФ.

Между тем экономические связи между Польшей и Россией сохраняются: Польша — 11-я страна-экспортёр (3%) и 10-я импортёр для РФ (2%); Россия для Польши — 7-я по экспорту (3%) и 3-я по импорту (12,3%). Зависимость от российского газа в Польше ещё значительна — именно из России она получает порядка 2/3 внешних поставок топлива, хотя польское правительство открыто заявляет о цели достижения нулевой зависимости от Москвы в энергетической сфере к 2022 г. В то же время в России на сотрудничество с Польшей смотрят скептически, не говоря об особенно ярких заявлениях российских лидеров о противоречиях с Варшавой и её «агрессивной русофобской истерии».

Таким образом, несмотря на тесные экономические связи и с той, и с другой страной в Варшаве, во-первых, не забывают об исторических противоречиях с обеими, опыте прошлых эпох. Это особенно проявляется именно при нынешнем руководстве Польши — национал-консервативной партии «Право и справедливость», которая уделяет значительное внимание исторической политике, героизации польской истории. По мнению, например, Д. С. Буневича [4], Польша паталогически боится крепкого российско-германского союза, который — справедливо или несправедливо, — но считают там виной уничтожения польской государственности во все времена. Тем не менее, для Варшавы видится более выгодной и менее опасной возможность сотрудничества с ФРГ с чисто прагматической и даже цивилизационной точки зрения — ведь Польша всегда заявляет о своей принадлежности к Западу.

Интересы Польши в Балтийском регионе

В Польше очень тяжело воспринимают активизацию российско-германского сотрудничества в энергетической сфере и реализацию проекта «Северный поток». Такое отношение подкрепляется и экономическими причинами — трубопровод напрямую до немецких берегов лишает поляков возможности зарабатывать на транзите. Именно с началом обсуждения «Северного потока» польское руководство впервые заговорило о попытке «перенести германо-российскую границу на запад от Польши», заключении второго пакта Молотова-Риббентропа.

Дмитрий Офицеров-Бельский:
Польско-американское сотрудничество в сфере безопасности

Агрессивная риторика усилилась во время строительства второй части «Северного потока – 2». Его польские президент и председатель Совета Министров открыто называют угрозой энергетической безопасности Европы, проектами, противоречащими идее солидарности ЕС.

Вторым аспектом интересов Польши в регионе остаётся военное сотрудничество с США. Хотя изначально проводником Польши в западные структуры была Германия, о чём писал З. Бжезинский [5], основываясь на своем историческом опыте, необходимости опереться на третью силу для обеспечения своей безопасности Варшава обратилась именно к Вашингтону, став его самым верным союзником в Европе.

Вступление Польши в НАТО болезненно восприняли в Москве, а развитие военного сотрудничества претендующей на региональное лидерство Польши и Соединённых Штатов, оформляющееся документально и практически подкрепляемое размещением воинских контингентов, скорее негативно влияют на вопрос мира на Балтике.

Инструменты влияния Польши на российско-германские отношения

Современная Польша воспринимается как важный субъект европейских отношений, в долгосрочной перспективе обладающий возможностью стать новым локомотивом Европы. Если раньше говорили о слабости этого пространства между Россией и Германией, то теперь здесь пытается появиться региональный лидер, который может проводить собственную инициативу. Например, в последнее время Варшава продвигает её традиционную идею объединения Центральной и Восточной Европы в союз, что в экономической сфере уже частично реализовалось в инициативе «Триморье». Германия благодаря развитию своей экономики может установить над всей этой субрегиональной системой сначала экономический, а потом, возможно, и политический контроль. И это противоречит российским национальным интересам.

С другой стороны, Польша имеет возможность влиять на общеевропейскую политику в отношении России в структурах ЕС. Здесь Варшава активно выступает за сохранение и расширение антироссийских санкций, да и в целом продвигает антироссийскую повестку [6].

В области общеевропейской политики значение Варшавы не столь велико: это 8% голосов в Совете ЕС при голосовании по обычной процедуре и порядка 7,5% мест в Европарламенте. Поэтому она вынуждена действовать при поддержке других стран. Например, идею «Восточного измерения» Польша предлагала вместе со Швецией. Кроме того, польское правительство — единственное из правительств стран Европы представляющее не правящих в Брюсселе ЕНП, социалистов и либералов, а евроскептиков из «Европейских консерваторов и реформистов» — не выглядит системным игроком, хотя и пытается включиться в тандем Франции и Германии по формату Веймарского треугольника. И образ Польши как «нового холодного воина», «миссионера» по классификации В. А. Смирнова [7], оказался в ЕС нужен.

Иван Тимофеев:
Россия — Германия: восприятие и мотивы

Как мы уже видели на примере первого проекта «Северного потока», апелляции к образу угрозы с Востока и краху европейского единства не приостановили его реализацию. Хотя сейчас Варшава может предложить этой системе альтернативу — построен терминал по приёму сжиженного природного газа в Свиноуйсьце, началось сооружение Балтийской трубы для транспортировки топлива из Норвегии, всё-таки настоящей заменой поставкам российского газа в Европу они не могут быть. Эти проекты выглядят несравненно менее привлекательными для ФРГ и других российских партнёров в Европе как по цене, так и по объёму (например, возможности транзита по Балтийской трубе ограничены 10 млрд куб. м газа в сравнении с 55-миллиардным «Северным потоком – 2»). Именно поэтому на недавнее предложение правительства Польши предоставить свою инфраструктуру для транспортировки газа в случае отказа от использования «Северного потока – 2» в Берлине ничего не ответили.

Конечно, стоит иметь в виду, что А. Меркель ещё в 2000-е гг. отмечала, что отношения с Россией больше не могут строиться «через головы» восточных соседей Германии, но это скорее было обвинение ее предшественника Г. Шрёдера, игнорировавшего позиции Польши и прибалтийских стран в ходе переговоров по «Северному потоку». В любом случае ФРГ и РФ не реагируют на призывы польского руководства закрыть «северные потоки», и Германия остаётся крупнейшим потребителем российского газа.

Наконец, происходит повышение неопределённости на Балтике, а значит — более осторожное ведение сотрудничества было предопределено более активным включением США в балтийскую систему безопасности, что также можно назвать реальным вкладом Польши как проводника американских интересов в регионе. Однако до настоящего конфликта, прямого военного столкновения РФ и НАТО лишь польский фактор довести не может, эскалация напряжённости возможна лишь в контексте более крупного, глобального конфликта [8].

***

Польские интересы на Балтике действительно сводятся к тому, чтобы не допустить установления крепких дружественных связей между Россией и Германией. Это определяется как историческим опытом Польши, так и экономическими причинами. С другой стороны, реализация Варшавой своих интересов предполагает не разрыв с каждой из сторон, а сохранение дружественных отношений с Берлином, с которым она связана значительнее. Наконец, приходится считаться с тем, что современное правительство Польши весьма активно пытается заявить о себе на европейской арене, подкрепляя это своими успехами в экономике, чёткой позицией по ряду вопросов, активизацией регионального сотрудничества.

Тем не менее реальные возможности Польши влиять на отношения ФРГ и РФ весьма ограничены, однако возможно усиление влияния общесистемных факторов (украинский кризис, неопределённость на Балтике), что всё-таки влияет на российско-германское сотрудничество.

1. Герасимчик В. В. Геополитическая ситуация во время восстания 1863 г.: от угрозы европейской войны до создания I Интернационала // Белорусский исторический обзор. 2019. № 1. С. 81.

2. Павлов Н. В. Россия и Германия: несостоявшийся альянс (история с продолжением). М.: Издательство «Аспект Пресс», 2017. С. 243.

3. Ripsman N. M., Taliaferro J. F., Lobell S. E. Neoclassical Realist Theory of International Relations. Oxford: Oxford University Press, 2016. 196 p.

4. Bunevich D. The “Strategic Thanatos” of Poland // Russia in Global Affairs. 2018. № 4. P. 72-94.

5. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М.: Международные отношения, 1999. С. 89.

6. Бухарин Н. И. Вступление Польши в Европейский Союз и Россия // Новая и новейшая история. 2008. № 4. С. 60-73.

7. Смирнов В. А. Прибалтийские государства: возможности и ограничения институционального регионализма // Современная Европа. 2019. № 6. С. 44.

8. Худолей К. К. «Прохладная война» в регионе Балтийского моря: последствия и дальнейшие сценарии // Балтийский регион. 2019. № 3. С. 4-24.