Кооперативный мат Армении: многоходовка близится к концу

Для наглядного описания той или иной сложной ситуации политические аналитики зачастую прибегают к шахматной терминологии. Такие выражения, как «пат», «цугцванг», «цейтнот», «мировая шахматная доска», заняли прочное место в лексиконе аналитических работ. Это и неудивительно, поскольку они очень точно отражают суть происходящего.

Для описания сути того, что происходит в Армении и вокруг нее, более всего подходит термин «кооперативный мат» — шахматная задача, которая состоит в том, что черные помогают противнику ставить мат своему же королю. И действительно, события, разворачивающиеся в Армении после псевдореволюции 2018 г., вряд ли можно объяснить иначе, кроме как логикой самоуничтожения.

Наиболее критическими в контексте послевоенного урегулирования карабахского конфликта представляются вопросы стратегического значения. Именно по ним противоборствующие стороны занимают диаметрально противоположные позиции. Речь идет о статусе Нагорного Карабаха и строительстве новых транспортных коммуникаций между западными районами Азербайджана и Нахичеванью. Как представляется, они затрагивают и стратегические интересы России.

Два фактора будут решающими в вопросе упрочения позиций России на Южном Кавказе — ставка на Армению в качестве основного стратегического союзника в регионе и приход к власти в Республике государственных деятелей, преданных идеям национального возрождения и способных принимать стратегически выверенные решения по обеспечению безопасности и развития страны.

Для наглядного описания той или иной сложной ситуации политические аналитики зачастую прибегают к шахматной терминологии. Такие выражения, как «пат», «цугцванг», «цейтнот», «мировая шахматная доска», заняли прочное место в лексиконе аналитических работ. Это и неудивительно, поскольку они очень точно отражают суть происходящего.

Для описания сути того, что происходит в Армении и вокруг нее, более всего подходит термин «кооперативный мат» — шахматная задача, которая состоит в том, что черные помогают противнику ставить мат своему же королю. И действительно, события, разворачивающиеся в Армении после псевдореволюции 2018 г., вряд ли можно объяснить иначе, кроме как логикой самоуничтожения.

Всего за три с половиной года «революционному» руководству «удалось» расколоть армянское общество как в самой Армении, так и за ее пределами, провозгласив сторонников режима «белыми», а противников — «черными» (ох уж эта шахматная терминология!). Такая логика стала главенствующей не только в публичных заявлениях новоявленных руководителей, но и в предпринимаемых ими действиях. Например, речь идет о кадровых вопросах, где обычной практикой стали назначения на ключевые (и не очень) посты людей, которых раньше и близко не подпустили бы к порогам тех заведений, руководителями и ответственными сотрудниками которых они стали. За то это были «белые», преданные новому режиму люди.

Хуже того, во многом в результате действий «революционных властей» переговоры в рамках Минской группы по урегулированию карабахского конфликта окончательно зашли в тупик, что привело к развязыванию второй армяно-азербайджанской войны, закончившейся сокрушительным поражением Армении.

Как ни странно, лица, отвечавшие за безопасность и обороноспособность государства, и прежде всего премьер-министр, вышли сухими из воды, получив на парламентских выборах в июне 2021 г. вотум народного доверия [1], а вместе с ним и возможность продолжить курс, приведший к серьезнейшему ослаблению армянской государственности.

Если кому-то такой вывод покажется преувеличенным или необоснованным, предлагаем сделать краткий экскурс по событиям, развернувшимся в Армении после «бархатной революции» 2018 г.

Революция, которой не было

Станислав Притчин:
Не повторить «Бурю на Кавказе»

Отставка Сержа Саргсяна и избрание Никола Пашиняна премьер-министром вызвали бурю восторга у подавляющей части армян в Армении и за ее пределами. Тогда казалось, что наконец-то к власти пришли молодые энергичные люди, которые покончат с беспределом и выведут страну на качественно новый уровень как в нравственном отношении, так и в плане придания мощного импульса социально-экономическому развитию. Излишне говорить о реакции западных государств, многие представители которых горячо приветствовали свершившееся, восхваляя победу демократии, свободы и справедливости в Армении и предрекая стране скорое процветание.

Внеочередные парламентские выборы в декабре 2018 г. еще более укрепили позиции правящей коалиции «Мой шаг», которой досталось подавляющее большинство депутатских мандатов, необходимое для принятия любых решений, в том числе — по конституционным поправкам.

Однако революционные события не привели к коренным изменениям в системе управления и других жизненно важных областях. В первую очередь это относится к конституции. Конституционные поправки 2015 г. превратили Армению из полупрезидентской в парламентскую республику, где вся полнота власти принадлежала премьер-министру. Очевидно, это было сделано в целях увековечения власти на тот момент президента С. Саргсяна. Проблема в том, что парламентская система правления не способна решать задачи, стоящие перед государствами со слабо развитыми навыками многопартийности, неукоренившимися демократическими традициями, тем более при отсутствии культуры независимого принятия политических решений.

Однако оказалось, что конституция, скроенная по меркам С. Саргсяна, вполне устраивала новую власть. Новый премьер получил неограниченные полномочия, а при фактическом отсутствии сдержек и противовесов такое положение дел таило угрозу превращения провозглашенной демократии в элементарную диктатуру.

Для наглядности приведем лишь один пример. Во время обсуждения правительственной программы в Национальном Собрании один из депутатов парламентской фракции «Мой шаг», обращаясь к премьер-министру, сказала буквально следующее: «Господин премьер-министр, (...) мое доверие к Вам имеет такие глубокие корни и заходит так далеко, (...) что если бы Вы представили правительственную программу состоящую только из одной фразы: “Все будет очень, очень хорошо”, я бы доверилась Вам и проголосовала “за”». Такое раболепие было присуще подавляющему большинству депутатов, госслужащих и, что еще страшнее, значительной части населения.

Никаких коренных изменений не произошло и в области экономики, если не считать, конечно, провозглашенную властями «экономическую революцию». Но и тут все обернулось «надувательством». Вместо обещанного возврата награбленного, создания условий для поощрения внутренних и внешних инвестиций, развития малого и среднего бизнеса, создания рабочих мест молодые «революционеры» пошли по пути сочинения баек, описывающих чудесный прогресс страны через 30 лет. Так, в «Стратегии трансформации Армении — 2050», с которой премьер-министр выступил буквально за несколько дней до начала войны, говорилось о том, что к 2050 г. население страны составит 5 млн человек, продолжительность жизни достигнет более 90 лет, будет создано 1,5 млн рабочих мест, а средняя зарплата вырастет в семь раз. В документе также подчеркивалось, что армянские спортсмены завоюют по крайней мере один кубок УЕФА или ФИФА, 25 олимпийских медалей, а число туристов, посещающих Армению, составит 15 млн ежегодно.

Таким же пустословием оказались обещания коренного пересмотра судебной системы с тем, чтобы обеспечить ее независимость и равенство всех граждан перед законом. Более того, премьер-министр периодически открыто и грубо вмешивался в судопроизводство, призывая граждан к противозаконным действиям.

Например, 19 мая 2019 г. вслед за решением суда освободить из предварительного заключения второго президента Р. Кочаряна под залог глава правительства обратился к народу (через Facebook) с призывом заблокировать входы и выходы из помещений суда. Дело дошло до того, что даже Совет Европы выразил серьезную озабоченность по этому поводу.

Так, можно с уверенностью констатировать, что произошедшее в Армении весной 2018 г. не имело ничего общего с революцией по той простой причине, что приход новых руководителей не привел к каким-либо коренным изменениям в жизни государства и общества. Те события были сменой власти, передачей эстафеты от одного руководителя — другому. Разница лишь в том, что новый лидер пользовался безоговорочной поддержкой подавляющей части населения и отличался весьма своеобразными взглядами на национальную безопасность и народное благосостояние, а также подходами к урегулированию карабахского конфликта.

Провал переговорного процесса

Ваграм Абаджян:
Еще раз про «армянскую модель»

Возобновление полномасштабных военных действий имело объективные предпосылки. Острые межнациональные проблемы — особенно когда речь идет о принципах территориальной целостности и национального самоопределения — не имеют коренного решения. В лучшем случае здесь возможен компромисс на какой-то период в зависимости от политической обстановки. Поэтому неудивительно, что переговоры по урегулированию карабахского конфликта затянулись, а посреднические усилия, предпринимаемые Минской группой ОБСЕ, возглавляемой странами-сопредседателями (Россией, США и Францией), несмотря на существование целого ряда инициатив и предложений, так и не смогли вывести процесс из состояния стагнации.

Возобновлению крупномасштабных столкновений, по всей видимости, препятствовал военный баланс сил между Арменией и Азербайджаном. В пользу этого довода говорит хотя бы тот факт, что в начале апреля 2016 г. азербайджанские войска получили достойный отпор, когда предприняли попытку прорвать линию соприкосновения противоборствующих сторон. Тогда столкновения продлились всего четыре дня и были прекращены при посредничестве Москвы. Стоит отметить, что действующий премьер-министр, тогда еще депутат Национального Собрания Армении, с парламентской трибуны без всяких на то оснований обвинил Россию в подстрекательстве военных действий, заявив, что «Азербайджан согласовал четырехдневную войну с Россией».

Однако с приходом к власти молодых армянских «демократов» баланс сил был нарушен, прежде всего, на дипломатическом фронте. Дело в том, что глава правительства заявил, что отвергает предыдущие подходы армянского руководства и намерен начать переговорный процесс с нуля. Он периодически выступал с противоречивыми, а то и подстрекательскими заявлениями, наносящими ощутимый урон и без того хрупкому переговорному процессу, выдвигал условия, неприемлемые не только для Азербайджана, но и для Минской группы.

К примеру, армянская сторона упорно настаивала на восстановлении ее права на участие в переговорах представителей Нагорного Карабаха. Нетрудно было предвидеть, что азербайджанская сторона выдвинет встречное требование — включение в состав переговорщиков представителей азербайджанской общины бывшей Нагорно-Карабахской Автономной Области (НКАО). Более того, такое предложение предполагало изменение установившегося в Минской группе формата переговорщиков, что также приравнивало шансы его принятия к нулю. В итоге данная инициатива способствовала не более чем нагнетанию атмосферы.

Еще более странно звучала формулировка, которую армянский лидер неустанно использовал в многочисленных интервью и публичных выступлениях. Так, например, обращаясь к президенту Азербайджана с трибуны ООН, он заявил: «... я настоятельно призываю моего коллегу президента Ильхама Алиева, принять формулу, создать условия для прогресса в мирном процессе. Любое решение нагорно-карабахского конфликта должно быть приемлемым для народа Армении, для народа Нагорного Карабаха и для народа Азербайджана. Мы должны работать вместе, чтобы сделать эту формулу реальностью». Многие задавались вопросом: что бы это значило и каким образом эта формула могла превратиться в реальность? Внятного разъяснения не давала и власть.

Наконец, нельзя проигнорировать и громкое заявление главы правительства, сделанное в августе 2019 г. на многолюдном митинге в Степанакерте — «Арцах — это Армения, и точка». На первый взгляд, это может показаться эффектным митинговым ходом, а по сути, это ни что иное, как попытка срыва переговоров, поскольку заявление предопределяет позицию армянской стороны по основному предмету — статусу Нагорного Карабаха, тем самым исключая какую-либо возможность компромисса. Примечательно, что министр иностранных дел России С. Лавров заявил: «... фраза “Арцах — это Армения” не способствует соответствующей атмосфере для восстановления политического процесса».

Война и ее последствия

Рассмотрим отдельные критические моменты, которые достаточно красноречивы, чтобы приоткрыть завесу над истинными причинами начала и последствиями второй армяно-азербайджанской войны.

За два месяца до ее начала, в июле 2020 г., на армяно-азербайджанской границе произошли столкновения, по завершении которых армянское руководство организовало помпезную церемонию награждения 71 военнослужащего. Выступая на этой церемонии, премьер-министр сказал: «Победные июльские бои доказали достоверность наших политических заявлений, доказали трезвость и точность наших оценок военно-политической ситуации и баланса сил в регионе».

А за 25 дней до начала войны секретарь Совета безопасности Армении заявлял на всю страну: «Конечно, Алиев может пойти на любой шаг и будет очень сложно .... предсказать последующие запланированные действия с его стороны. Могу сказать, что при возникновении любого подобного плана мы по возможности быстро обнаружим и прервем его. Наши вооруженные силы и система безопасности готовы к этому».

Дальнейшие события продемонстрировали, что ни вооруженные силы, ни система безопасности страны не были готовы к боевым действиям, а о «точности оценок военно-политической ситуации и баланса сил в регионе» вообще не приходится говорить. Возникает вопрос: что означали заявления этих высших должностных лиц, несущих первичную ответственность за национальную безопасность — абсолютную некомпетентность, халатность или преднамеренное введение общественности в заблуждение?

С началом войны стало очевидно, что Минская группа, деятельность которой и так не отличалась особой эффективностью, отошла на задний план. Посредническую миссию взяла на себя Россия. Это и понятно, имея ввиду глубину взаимоотношений России как с Арменией, так и с Азербайджаном, а также тот факт, что Южный Кавказ или, глядя из Москвы, Закавказье, представляет собой зону ее стратегических интересов.

Войну удалось остановить лишь на 44-й день. Тем не менее прекращения боевых действий можно было достичь гораздо раньше, избежав многотысячных жертв с обеих сторон. Об этом можно с уверенностью сказать со ссылкой на публичные высказывания президента России. Отвечая на вопросы СМИ уже после установления перемирия, В. Путин раскрыл критические эпизоды в рамках посреднических усилий. Так, речь шла о том, что 19-20 октября 2020 г. президент России провел серию телефонных переговоров с армянским и азербайджанским лидерами, в результате которых «... удалось убедить Президента Алиева в том, что можно прекратить боевые действия, но обязательным условием с его стороны было возвращение беженцев, в том числе в город Шуша. Неожиданно для меня позиция наших армянских партнеров была сформулирована таким образом, что это для них неприемлемо».

Хотя в тот момент ключевой город (Шуши), существенная часть Нагорного Карабаха и близлежащих территорий все еще находились под контролем армянской стороны, дальнейшее продвижение азербайджанских войск выглядело наиболее вероятным сценарием. В связи с этим понятно, почему отказ армянского премьера принять предложение о прекращении огня вызвало недоумение В. Путина.

Сам же премьер-министр в ходе последующих публичных выступлений говорил о том, что усилия по прекращению войны были предприняты, но не увенчались успехом из-за негативной позиции Азербайджана. Но 19-20 октября В. Путину удалось уговорить И. Алиева. Так почему при таком положительном сигнале руководство Армении не пошло на прекращение боевых действий?

Договоренность о перемирии была достигнута только 10 ноября 2020 г., когда вопрос перехода прилегающих к Нагорному Карабаху семи районов был практически решен, и на большей части территории Нагорного Карабаха, включая Шуши, уже стояли азербайджанские войска.

Помимо полного прекращения огня, договоренности предусматривали развертывание миротворческого контингента РФ, возвращение внутренне перемещенных лиц и беженцев на территорию Нагорного Карабаха и прилегающие районы, обмен военнопленными и разблокирование экономических и транспортных связей в регионе, в том числе строительство новых транспортных коммуникаций, связывающих Нахичеванскую Автономную Республику с западными районами Азербайджана.

Послевоенное урегулирование

Роза Аскерова:
Геополитические изменения на Кавказе и их влияние на безопасность в регионе

Наиболее критическими в контексте послевоенного урегулирования карабахского конфликта представляются вопросы стратегического значения. Именно по ним противоборствующие стороны занимают диаметрально противоположные позиции. Речь идет о статусе Нагорного Карабаха и строительстве новых транспортных коммуникаций между западными районами Азербайджана и Нахичеванью. Как представляется, они затрагивают и стратегические интересы России.

Статус Нагорного Карабаха

Вопрос о самоопределении Нагорного Карабаха был ключевым на протяжении всего переговорного процесса, начавшегося под эгидой Минской группы ОБСЕ в 1992 г. — еще во время первой армяно-азербайджанской войны. К маю 2018 г., когда в Армении произошла смена режима, судя по информации из открытых источников, стороны рассматривали предложения, основанные на обновленных Мадридских принципах. Они предусматривали реализацию плана пошагового урегулирования, которое должно было завершиться свободным волеизъявлением населения Арцаха/Нагорного Карабаха по вопросу о самоопределении.

Руководство Армении неоднократно высказывалось за возобновление переговоров в формате Минской группы. Самый свежий тому пример — выступление министра иностранных дел Армении на 28-й встрече Совета министров ОБСЕ в Стокгольме 2 декабря. Тогда министр заявил: «Чем раньше Азербайджан приступит к возобновлению мирного процесса, тем больше будет шансов на всеобъемлющее и прочное урегулирование в нашем регионе. Определение статуса Нагорного Карабаха, основанного на осуществлении права на самоопределение, безопасное и достойное возвращение перемещенного армянского населения на всю территорию Нагорного Карабаха должны быть существенными вопросами переговоров».

В то же время азербайджанские власти утверждают, что в результате военных действий конфликт был решен, а вопрос о статусе закрыт. На последней встрече Совета министров ОБСЕ министр иностранных дел Азербайджана призвал к взаимному признанию и уважению суверенитета, территориальной целостности и нерушимости международных границ двух стран, что предполагает окончательный отказ от каких либо обсуждений статуса Нагорного Карабаха.

Что касается позиции России, то она считает, что окончательный статус Нагорного Карабаха не определен, но выступает за сохранение статус-кво, полагая, что вопрос предстоит решить «в будущем или будущим руководителям».

Не последнюю роль с точки зрения упрочения и усиления позиции России в Армении и Азербайджане играет российский миротворческий контингент, дислоцированный вдоль линии соприкосновения в Нагорном Карабахе и вдоль Лачинского коридора. В его задачи входит «контроль за реализацией достигнутых договоренностей о прекращении огня и боевых действий в Нагорном Карабахе». Решение этой задачи, а значит, и продление миротворческой миссии напрямую зависят от возобновления переговорного процесса с повесткой дня, включающей вопрос о статусе. Если же послевоенное урегулирование будет достигнуто путем заключения мирного договора между Арменией и Азербайджаном в обход Минской группы ОБСЕ, то вопрос о статусе будет снят, а вместе с ним отпадет и необходимость в продлении работы миротворческой миссии. Это тем более очевидно, что в случае отсутствия какой-либо формы автономии карабахские армяне, скорее всего, вынуждены будут покинуть родные края, и мандат российских миротворцев лишится всякого смысла.

Таким образом, откладывание переговоров о статусе до греческих календ представляется противоречащим российским интересам. Россия может рассматривать возможность приложения усилий для скорейшего возобновления переговоров при посредничестве Минской группы ОБСЕ «на основе известных сторонам элементов и принципов», как это сказано в совместном заявлении группы. Это тем более существенно, что в составе сопредседательствующих стран России отводится лидирующая роль.

Транспортные коммуникации или коридор?

В заявлении о прекращении боевых действий от 10 ноября 2020 г. стороны договорились о разблокировании экономических и транспортных связей в регионе. Особо выделяется строительство новых транспортных коммуникаций, связывающих Нахичеванскую Автономную Республику с западными районами Азербайджана.

Последний пункт стал поводом для острых разногласий между Арменией и Азербайджаном. Это и не удивительно, поскольку в данном случае стороны вкладывают взаимоисключающее содержание в понятие «транспортные коммуникации». Следует подчеркнуть, что речь идет о транспортной коммуникации, которая будет связывать западные районы Азербайджана не только с Нахичеванью, но и с Турцией. Это новая дорога, которая приобретает стратегическое значение первостепенной важности. Мы имеем дело не просто с очередным транспортным сообщением, а с дорогой, существование которой может привести к дальнейшему изменению соотношения сил в регионе. Именно этим объясняются угрозы И. Алиева в адрес Армении: «Мы реализуем Зангезурский коридор, хочет того Армения или нет. Если захочет, то решим проще, если не захочет — решим силой». Если речь идет об обычных путях сообщения, и если по ним стороны пришли к общему знаменателю на московских встречах, то зачем президенту Азербайджана прибегать к языку угроз и шантажа?

Очевидно, питательной почвой для такого рода воинственности является отсутствие достойного отпора периодическим вторжениям азербайджанских вооруженных сил на суверенную территорию Армении, как это случилось, к примеру, в районе Сюника 12 мая и 18 ноября 2021 г. Уже стало привычным, что в таких случаях армянские СМИ начинают распространять официальные осуждающие тексты, общественность сетует на бездействие ОДКБ, а аналитики беспрерывно ссылаются на международное право. Не хватает лишь одного — адекватного противодействия собственными вооруженными силами.

Наконец, «коридорный вопрос» необходимо рассмотреть в более широком контексте. Во время посещения Кельбаджарского района в августе 2021 г. президент Азербайджана в очередной раз выставил территориальные претензии к Армении. Он, в частности, заявил: «Западный Зангезур (имеется в виду Сюник — прим. авт.) в настоящее время находится под контролем Армении. Но в результате прокладки Зангезурского коридора, конечно же, мы, пользуясь этим коридором, вернем своих граждан на земли их предков. Такие планы есть, и это естественно».

Вариации на эту тему периодически звучат из уст И. Алиева и Р. Т. Эрдогана — к примеру, на недавно прошедшем VIII Саммите Совета сотрудничества тюркоязычных государств. Неслучайно президент Азербайджана подчеркнул насущную необходимость восстановления нарушенной Арменией географической связи тюркского мира, а президент Турции призвал к устранению преград на пути сотрудничества тюркских государств.

Естественно, углубление сотрудничества между тюркскими государствами вытекает из интересов Турции, Азербайджана и других государств — членов организации. Более того, оно действительно может стать положительным фактором в развитии всесторонних связей и на Южном Кавказе, и за его пределами. Весь вопрос в том, что факты говорят не в пользу этого предположения. Иначе чем объяснить настойчивость турецко-азербайджанских усилий по открытию Зангезурского коридора? Чем объяснить их требование о том, что контроль над функционированием коридора не должен осуществляться армянскими ведомствами?

Если сухопутное сообщение между Азербайджаном и Турцией, проложенное по территории Армении будет пользоваться статусом экстратерриториальности, это нанесет значительный урон суверенитету Армении и серьезно ослабит позиции России в регионе. А осуществление контроля за коридором органами Пограничной службы ФСБ России, согласно трехсторонним договоренностям от 10 ноября 2020 г., скорее всего, может оказаться шатким компромиссом.

Трудный выбор России

Андрей Кортунов:
Актуальность либерального проекта для Армении

Окончание первой холодной войны положило начало новых геополитических реалий и поставило Россию перед сложнейшей задачей по восстановлению если не господства, то, во всяком случае, существенного влияния в ближнем зарубежье. Российские интересы в отношении Южного Кавказа понесли ощутимый ущерб в связи с проникновением туда Запада и Турции. Могла ли Россия препятствовать этому? Говоря о турецком проникновении, В. Путин подчеркивал, что это последствия развала Советского Союза, после которого независимое суверенное государство Азербайджан было вправе выбирать себе союзников так, как считало нужным.

Нет сомнений, что развитие событий именно в этом ключе объяснялось прежде всего объективными причинами, вызванными распадом СССР. Однако к субъективным причинам можно отнести всеобщую эйфорию по поводу воцарившейся эры всеобщей дружбы и солидарности, миф о беззубости НАТО, а также, по-видимому, не совсем адекватное отношение первого президента России к стратегическим интересам государства.

Невзирая на причины, приходится констатировать, что Россия пропустила стратегический удар ниже пояса. Это отнюдь не значит, что она полностью потеряла свое влияние на Южном Кавказе. Однако есть опасность, что за тем ударом могут последовать новые, в результате которых Россия может быть выдворена из региона. Последнее тому свидетельство — вторая армяно-азербайджанская война, которая завершилась тяжелым ударом по российскому форпосту в регионе.

Но действительно ли Армению можно считать единственным форпостом, в то время как успешно развиваются разносторонние отношения между Россией и Азербайджаном? Правда, последний не состоит в ОДКБ, заключил с северным соседом договор о безопасности, а не о взаимной помощи, как Россия и Армения [2], и если судить по формальным признакам — не является стратегическим союзником России того же уровня, что Армения. Но одно дело — формальные признаки, а другое — реальная жизнь. А в реальной жизни мы видим стремление России придерживаться сбалансированных отношений с обеими южнокавказскими государствами.

По словам эксперта Сергея Маркедонова, «... для Москвы крайне важно пройти между Сциллой и Харибдой, сохраняя баланс в отношениях как с Арменией, Азербайджаном, Турцией и Ираном, так и с партнерами по Минской группе ОБСЕ».

Однако долгосрочные интересы Азербайджана и Турции вряд ли совпадают с интересами России. На уже упомянутом Саммите Совета сотрудничества тюркоязычных государств (отныне — Организации тюркских государств) была принята «Концепция Тюркского мира на период до 2040 года», нацеленная на упрочение политических и торгово-экономических связей между государствами – членами Организации. Недавно Р. Т. Эрдоган принял лидера «Партии национального движения Турции», который вручил ему карту тюркского мира, куда входит значительная часть территории России. Да, конечно, можно отбиваться, представляя карту не более чем картинкой, но есть ли гарантия, что в долгосрочной перспективе события не будут развиваться именно по этому сценарию?

Поэтому возникает вопрос: как долго можно удерживать равнозначное влияние одновременно на Азербайджан и Армению, и не обернется ли такая политика равновесия потерей влияния на Южном Кавказе вместо его упрочения?

Необходимо подчеркнуть, что Азербайджан стоит перед альтернативой. С одной стороны, существуют договорно-правовые, исторические, экономические основы для дальнейшего развития отношений с Россией. С другой — Азербайджан и Турцию связывают общность корней, языка, религии, культуры, а вкупе с планами на экспансию тюркского мира, в которых Азербайджану отводится далеко не второстепенная роль, нетрудно предвидеть, что турецкий и тюркский факторы сыграют решительную роль в стратегическом выборе Баку.

Исходя из этого, наиболее целесообразным для России представляется не стремление «пройти между Сциллой и Харибдой», а недвусмысленная поддержка естественного стратегического союзника — Армении.

***

Учитывая вышесказанное, можно задаться неожиданным вопросом — способно и желает ли нынешнее руководство Армении видеть в России стратегического союзника и гарантию безопасности страны? Ответ неочевиден.

Предшествовавшая бархатной революции подготовительная работа НПО либерального толка по распространению западных (еще раз повторим — не общепринятых демократических, а западных) ценностей, антироссийская риторика назначенных на ответственные государственные посты «соросoвцев», провал переговоров по урегулированию карабахского конфликта, алогичные на первый взгляд действия первых лиц, ответственных за национальную безопасность накануне, в течение и после второй армяно-азербайджанской войны — все это вызывает недоумение. Такие действия могут привести к существенному возрастанию турецко-азербайджанского влияния на Армению, а вслед за этим — и постепенному выталкиванию России из региона.

Проблема усугубляется морально-психологическими обстоятельствами. Действующий премьер-министр постоянно ссылается на результаты послевоенных парламентских выборов как на убедительное доказательство легитимности своей власти. Не будем опровергать этот довод и ссылаться на то, что в большинстве стран выборы превратились в шоу-бизнес, а всеобщее избирательное право — в надругательство над свободным волеизъявлением гражданина. Предположим, выборы в Армении проходили идеально. Вопрос не в этом. Вопрос в том, что выборы — это не единственное мерило легитимности руководителя. Еще более жестким, неумолимым мерилом является чувство ответственности национального лидера перед самим собой. Если государственный деятель не уходит после того, как в результате его политики наносится почти невосполнимый урон национальным чаяниям, гибнут тысячи людей, теряются огромные территории, не говоря уже о многих других бедах и страданиях, значит, морально-психологическая сущность такого человека ущербна. Или же многоходовка по кооперативному мату еще не подошла к концу и для ее завершения нужно побыть у власти чуть дольше.

Может ли Россия положиться на союзническое государство, руководители которого ни по своему мировоззрению, ни по степени подготовленности, ни по моральным качествам — и это главное — несоразмерны масштабам сложнейших задач, стоящих перед Арменией? Вопрос, скорее всего, риторический.

Два фактора, как представляется, будут решающими в вопросе упрочения позиций России на Южном Кавказе — ставка на Армению в качестве основного стратегического союзника в регионе и приход к власти в Республике государственных деятелей, преданных идеям национального возрождения и способных принимать стратегически выверенные решения по обеспечению безопасности и развития страны.

1. По итогам внеочередных выборов в парламент 20 июня 2021г. проправительственная партия «Гражданский договор» получила 71 мандат из 107, оппозиционные коалиции «Армения» и «Честь имею», соответственно, 29 и 7 мандатов.

2. В 1997г. Россия заключила Договор о дружбе, сотрудничестве и вазаимной помощи с Арменией и Договор о дружбе, сотрудничестве и безопасности с Азербайджаном. В первом документе в случае акта агрессии против одной из сторон предусматривается оказание помощи, включая военной, другой стороной, а во втором документе речь идет только о механизме взаимных консультаций.