Глобальная коалиция против ИГ присматривается к Центральной Азии

Министерская встреча стран — участниц глобальной коалиции по борьбе с группировкой «Исламское государство» (ИГ, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ), которая состоялась в июне 2023 г. в Эр-Рияде, продемонстрировала растущий интерес патронируемой США платформы к укреплению партнерств на постсоветском пространстве. Таджикистан и Узбекистан, формально не принадлежащие к организации, направили в Саудовскую Аравию своих наблюдателей, что в тексте итогового коммюнике связывается с потребностью глобальной коалиции в качественном усилении взаимодействия с Центральной Азией для улучшения контртеррористических возможностей.

В сложившихся обстоятельствах обозначенный глобальной коалицией по борьбе с ИГ курс на расширение партнерства с Центральной Азией выглядит закономерным явлением. Трудно не согласиться с доводами казахстанских экспертов по поводу того, что участие представителей центральноазиатских государств в эр-риядских мероприятиях выглядят рядовой дипломатической практикой. Однако учитывая очевидную обеспокоенность российской стороны по поводу ситуации в регионе, несложно предположить, что для нее принципиальное значение будет иметь то, во что это взаимодействие может эволюционировать в перспективе: вопрос спустя годы сохраняет недвусмысленную политическую чувствительность.

Министерская встреча стран — участниц глобальной коалиции по борьбе с группировкой «Исламское государство» (ИГ, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ), которая состоялась в июне 2023 г. в Эр-Рияде, продемонстрировала растущий интерес патронируемой США платформы к укреплению партнерств на постсоветском пространстве. Таджикистан и Узбекистан, формально не принадлежащие к организации, направили в Саудовскую Аравию своих наблюдателей, что в тексте итогового коммюнике связывается с потребностью глобальной коалиции в качественном усилении взаимодействия с Центральной Азией для улучшения контртеррористических возможностей.

Ближний Восток: влияние событий в Афганистане и на Украине на ключевые региональные тенденции. Доклад РСМД

Анонсируя в начале месяца приезд в Эр-Рияд дипломатов из Таджикистана и Узбекистана, заместитель специального посланника США по вопросам борьбы с ИГ Иэн Маккэри обратил внимание на то, что наращивание сотрудничества с Центральной Азией «будет ключевым направлением активности коалиции в ближайшие годы». Как отметил дипломат, международная структура заинтересована в том, чтобы помочь региону «обнаруживать и останавливать» террористов, а также предотвратить расползание соответствующей угрозы с территории соседнего Афганистана, смена власти в котором углубила и до того существовавшие проблемы в сфере безопасности.

Немаловажным в этом контексте выглядит создание в ее составе отдельной рабочей группы для борьбы с ответвлением ИГ в Афганистане — Вилаятом Хорасан (ВХ, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ). Ее появление отдельно поприветствовала Саудовская Аравия, принявшая министерское заседание.

Выступая на открытии встречи в Эр-Рияде, госсекретарь Энтони Блинкен подчеркнул, что коалиция сохраняет бдительность в отношении исходящих от Афганистана угроз, и указал на то, что США специально выделили 30 млн долл. в рамках новой контртеррористической программы для Центральной Азии.

Возрождение «провинций»

Разрушение территориального ядра ИГ в Сирии и Ираке не лишило актуальности концепцию коллективной борьбы с последователями «халифата». Глобальная коалиция ежегодно демонстрирует тенденцию на расширение — в основном за счет государств тех регионов, которые находятся в зоне особого внимания идеологов террористической организации. В 2021 г. к платформе присоединилась Демократическая Республика Конго, Центральноафриканская республика, Мавритания и Йемен. В 2022 г. в число участников вступил Бенин. На эр-риядском заседании министров было объявлено, что 86-м членом возглавляемой США структуры стала Тоголезская Республика. Эта динамика, как представляется, отражает желание адаптироваться к меняющимся вызовам.

По оценкам исследователей, за несколько лет ИГ удалось расширить потенциал своих периферийных филиалов не только в Центральной и Западной Африке, но и в Центральной Азии. Полагаясь на эти доводы, стоит отметить, что свою роль в этом сыграла развернутая в 2019 г. американская кампания по ликвидации лидеров террористической организации. Серия точечных операций по устранению Абу Бакра аль-Багдади и затем его преемников дала вербовщикам ИГ широкую возможность апеллировать к доктрине мученичества, чтобы повысить привлекательность террористического «бренда» и нарастить вербовку — выражает уверенность эксперт по салафитско-джихадистским движениям в Центральной Азии Уран Ботобеков. Он подчеркивает, что ИГ «разработало стратегически важные идеологические нарративы», а затем использовало их для расширения своих «провинций».

Игорь Субботин:
Бомба под дипломатию: как меняются вызовы в афганской сфере безопасности

Уже в марте 2023 г. Центральное командование ВС США выступило с предупреждением, что ВХ сможет атаковать американские объекты за рубежом менее чем за шесть месяцев. В этой связи США осторожно прощупывают почву для расширения своих возможностей по проведению загоризонтных операций против ВХ и других радикальных элементов. Несмотря на вывод иностранного контингента из Афганистана в 2021 г., американские исследователи в сфере безопасности предлагают, с одной стороны, восстановить конфиденциальную разведывательную архитектуру на территории страны, а с другой — договориться с соседями Афганистана о предоставлении Вашингтону опорной площадки для размещения боевых и разведывательных беспилотников. В числе потенциальных партнеров упоминается Кыргызстан, Таджикистан и Узбекистан.

Табу на блок

Очерченный глобальной коалицией курс на усиление взаимодействия с Центральной Азией не может не вызывать некоторые параллели. В 2015 г. администрация на тот момент президента Барака Обамы направила в Узбекистан официальное приглашение присоединиться к этой антитеррористической структуре в качестве полноценного члена. Занимавший тогда пост помощника госсекретаря по делам Южной и Центральной Азии Дэниел Розенблюм пояснил, что Вашингтон попросил и «многие другие страны вступить в коалицию», обратив внимание на тот позитивный опыт, который был выработан в рамках сотрудничества с регионом по борьбе с движением «Талибан» (ДТ, организация признана террористической, ее деятельность запрещена на территории РФ). Предполагалось, что предложение от американской стороны получил и Таджикистан.

Спустя некоторое время экс-президент Узбекистана Ислам Каримов выступил с безадресной, но контекстуально понятной отповедью, заявив, что его страна по-прежнему намерена придерживаться внеблоковой логики. «Узбекистан никогда не присоединится ни к каким военно-политическим блокам, не допустит размещения на своей территории иностранных военных баз, пребывания наших военнослужащих за пределами страны», — сказал он, выступая на торжествах в честь 24-й годовщины государственной независимости. Эту «глубоко продуманную позицию», подчеркнул И. Каримов, Ташкент считает «самой правильной». В Душанбе высказывания Д. Розенблюма предпочли не комментировать.

Несмотря на то, что российские эксперты признали существовавшую на тот момент потребность антитеррористической коалиции в расширении сети партнерств на территории Центральной Азии, сам факт предложения членства Узбекистану и Таджикистану, тем не менее, был интерпретирован ими категорично: его охарактеризовали как «сугубо политическую конструкцию, ближайшей целью которой является втягивание среднеазиатских республик в более интенсивное военное и политическое сотрудничество с США».

Новая попытка

Российско-китайское стратегическое взаимодействие в обеспечении безопасности в Афганистане после вывода войск США. Доклад РСМД и Пекинского университета

Нет оснований считать, что по прошествии восьми лет интерес США к укреплению региональных партнерств стал менее чувствительным для российского восприятия. В ходе посещения 201-й российской военной базы 5 июня министр иностранных дел Сергей Лавров выразил уверенность, что Центральная Азия рассматривается условным Западом в качестве одного из «фронтов» по противодействию России. «Неслучайно они не оставляют мысли вернуть свою военную инфраструктуру в соседние страны. Как бы для того, чтобы за «горизонт» реагировать на террористические угрозы», — отметил глава МИД РФ.

Катализатором усиления таких подозрений вполне может стать и эволюция подходов американских экспертов, рассматривающих различные варианты операций в Афганистане в «эпоху господства» ДТ. Директор программы противодействия угрозам и вызовам в Центре военно-морского анализа (CNA) Джонатан Шроден не исключил, что меняющийся характер угроз, исходящих с афганской территории, якобы может оказаться для центральноазиатских государств весомее довода в пользу сохранения внеблокового статуса. Факторообразующим в этом плане явлением аналитик, участвовавший в планировании антитеррористических кампаний в Ираке и Афганистане, счел инициированный ВХ 18 апреля 2022 г. ракетный обстрел приграничных районов Узбекистана.

«Это новое событие может дать США шанс повторно обратиться к Узбекистану (а также Таджикистану и Туркменистану) за возможностью доступа [к их военной инфраструктуре]», — считает Д. Шроден. При этом он рекомендует американским компетентным ведомствам попробовать в рамках этих усилий принципиально иной подход — вместо того, чтобы немедленно заводить разговор с региональными игроками о размещении беспилотников на их территории, «для начала предложить этим странам что-то ценное: подготовку по вопросам пограничной безопасности и оборудование».

В этих обстоятельствах обозначенный глобальной коалицией по борьбе с ИГ курс на расширение партнерства с Центральной Азией выглядит закономерным явлением. Трудно не согласиться с доводами казахстанских экспертов по поводу того, что участие представителей центральноазиатских государств в эр-риядских мероприятиях выглядят рядовой дипломатической практикой. Однако учитывая очевидную обеспокоенность российской стороны по поводу ситуации в регионе, несложно предположить, что для нее принципиальное значение будет иметь то, во что это взаимодействие может эволюционировать в перспективе: вопрос спустя годы сохраняет недвусмысленную политическую чувствительность.