Да, евразийцы — мы? Поворот России к Востоку за национальной идентичностью

Сегодня в экономике и политике России в тренде так называемый поворот на Восток. Руководство Российской Федерации параллельно пытается решить и некоторые идеологические вопросы, которые возникли ещё после распада Советского Союза, в частности определение национальной идентичности и формирование чёткого и положительного образа страны. Реализация поворота на Восток в экономике и политике актуализировала научную и общественно-политическую дискуссию о евразийской идентичности России и её самоопределении как евразийской державы.

Сегодня в экономике и политике России в тренде так называемый поворот на Восток. Руководство Российской Федерации параллельно пытается решить и некоторые идеологические вопросы, которые возникли ещё после распада Советского Союза, в частности определение национальной идентичности и формирование чёткого и положительного образа страны. Реализация поворота на Восток в экономике и политике актуализировала научную и общественно-политическую дискуссию о евразийской идентичности России и её самоопределении как евразийской державы.

Андрей Кортунов:
Индо-Пацифика или Сообщество единой судьбы?

Принято считать, что за многие годы экстенсивного развития на пространствах Евразии и взаимодействия с представителями разных культур, многонациональный народ России создал самобытную культуру и даже цивилизацию. В то же время существует не так активно тиражируемое мнение о том, что синтез хоть и произошёл в какой-то мере, но не привёл к образованию самостоятельной гомогенной культуры. Следствием этого стало отсутствие национального самосознания и самоопределения народа России (что подтверждают эксперименты с введением понятия «россиянин» и недавний указ Президента о «российской нации»).

Генри Киссинджер, вспоминая П. Чаадаева, писал: «Оказавшись “на стыке двух обширных и непримиримых миров”, Россия полагала, что ей выпала особая миссия — перекинуть мост между мирами, но, подвергаясь угрозам со всех сторон, она вынуждена сражаться с теми, кто не в состоянии оценить ее призвание. <…> Восторги по поводу осуществляемого Россией синтеза цивилизаций спровоцировали отчаяние из-за собственного статуса России, этой страны, как выразился влиятельный критик XIX в., «одинокой в мире».

Подобные идеи высказывал и Владислав Сурков в статье «Одиночество полукровки», говоря о том, что мы «сдвоенная и двойственная» цивилизация, вместившая и Восток, и Запад. «Наша культурная и геополитическая принадлежность напоминает блуждающую идентичность человека, рожденного в смешанном браке. Он везде родственник и нигде не родной. Свой среди чужих, чужой среди своих. Всех понимающий, никем не понятый. Полукровка, метис, странный какой-то».

С 1990-х гг. перед Россией стоит особенно сложная задача — необходимо не просто создать привлекательный фасад и обрести своё место на международной арене, но сформировать новую (или возродить старую), единую для всего многонационального населения России национальную идентичность, которая должна органично произрастать из культуры и истории нашей страны.

Евразийство трактуется по-разному, но именно оно стало популярным после распада Советского Союза и во многом послужило базисом государственной политики в идеологическом плане в процессе поиска новой, консолидирующей общество национальной идеи и суверенной российской нации как таковой.

По словам В. Путина, «евразийство — традиция нашей политической мысли. Оно в России укоренилось давно, а сейчас приобретает совершенно новое звучание, особенно в связи с интенсификацией интеграционных процессов на постсоветском пространстве».

Политико-экономический поворот на Восток также требует идеологической поддержки, которой евразийство как базисная концепция вполне может способствовать.

Обоснование выбора евразийства в качестве базисной концепции

Георгий Толорая:
«Евразийский проект» — ступень к новой системе глобального управления

Политику России в вопросах геополитической и цивилизационной идентичности вряд ли можно назвать последовательной. Например, Петр I пытался европеизировать страну, затем российская аристократия активно перенимала европейские порядки, хотя делалось это довольно поверхностно, а основной массе населения они оставались чужды. В советское время звучали призывы бороться с «азиатчиной».

После распада Советского Союза, когда Россия пыталась обрести внутреннюю и внешнюю субъектность, во многом ориентируясь на Запад, национальные черты культуры народов страны насильственно растворялись в чуждых нам цивилизационных традициях. На политическом уровне была поставлена «задача вхождения в мировую цивилизацию».

Таким образом, доминирование евроцентризма укоренилось как в политике, так и в культуре страны, что нередко приводило к преуменьшению значения исконно русских и других народных ценностей и компонентов «российской» цивилизации и в конечном итоге маргинализации культуры России. Кроме того, искусственное насаждение евроцентризма априори ставило Россию в позицию младшего партнера Запада, подрывая международный авторитет страны и создавая внутреннюю напряжённость. Попытки интеллектуальных и политических элит «стать Европой» в 1990-е гг. породили серьёзные проблемы. Само существование России как единого целого оказывалось под вопросом.

Л. Гумилев писал: «К сожалению, в XX веке мы <…> начали руководствоваться европейскими принципами, пытались всех сделать одинаковыми. А кому хочется быть похожим на другого? Механический перенос в условия России западноевропейских традиций поведения дал мало хорошего, и это неудивительно» [1].

Неоевразийство в свою очередь придает национальным культурам народов России особое значение и обращает внимание на важность их соразвития на основе осознания общности исторической судьбы. Неоевразийство выступает альтернативой евроцентризму и в международном плане, так как противодействует нивелированию национальных культур и концепциям однополярности. Л. Гумилев полагал, что именно евразийство является единственно верным идеологическим выбором для России: «Скажу вам по секрету, что если Россия будет спасена, то только как евразийская держава и только через евразийство» [2]. Кроме того, по его мнению, настоящими союзниками России могут быть только народы Азии: «И союзников нам надо искать искренних. Так вот, тюрки и монголы могут быть искренними друзьями, а англичане, французы и немцы, я убежден, могут быть только хитроумными эксплуататорами» [3].

Россия как евразийская держава в риторике В. В. Путина

Вениамин Попов:
Роль России как Евразийской цивилизации в формировании нового миропорядка

В 2005 г. на праздновании тысячелетнего юбилея Казани В. Путин говорил о том, что Россия с древних времен формировалась как интегрированная евразийская держава и является евразийской цивилизацией. В 2007 г. на праздновании 450-й годовщины вхождения Башкирии в состав России президент заявил о значимости этого региона для становления «Российского государства как великой многонациональной евразийской державы».

В инаугурационной речи В. Путина (2012 г.) также присутствуют идеи евразийства: «…историческая перспектива государства и нашей нации зависят сегодня именно от нас,<…> от нашей настойчивости в обустройстве огромных российских пространств от Балтики до Тихого океана, от нашей способности стать лидерами и центром притяжения всей Евразии».

На заседании дискуссионного клуба «Валдай» в 2013 г. В. Путин сказал: «Евразийский союз — это проект сохранения идентичности народов, исторического евразийского пространства в новом веке и в новом мире. Евразийская интеграция — это шанс для всего постсоветского пространства стать самостоятельным центром глобального развития, а не периферии для Европы или для Азии». В статье «Россия: национальный вопрос» и в посланиях Федеральному Собранию во время третьего президентского срока В. Путин высказывал близкие евразийству идеи о государстве-цивилизации. Выступая на церемонии открытия Международного форума «Один пояс, один путь» в Пекине В. Путин заявил, что «большая Евразия — это не абстрактная геополитическая схема, а, без всякого преувеличения, действительно цивилизационный проект, устремлённый в будущее». В поздравительной телеграмме по случаю 200-летия Института восточных рукописей РАН президент отметил, что «изучение истории, культуры, традиций Востока имеет особое значение для России как великой евразийской державы».

Экспертное сообщество о евразийской идентичности России

Декан факультета МЭиМП НИУ ВШЭ С. Караганов полагает, что поворот России на Восток осложнен внутренними проблемами, главная из которых состоит в незнании Востока. Многие политики и представители интеллигенции стыдятся признать свою азиатскую «половину». По мнению эксперта, Россия — это не Азия и не Европа. Россия — страна во многом с европейской высокой культурой и типом экономики, но с отчасти азиатским менталитетом. Ментально Россия сегодня стала евразийской державой и, поворачивая на Восток, она «возвращается к себе», возвращается к своей двуединой сущности. Это выгодно, перспективно и должно стать общенациональной задачей.

Программный директор дискуссионного клуба «Валдай» Т. Бордачёв также считает, что поворот на Восток состоялся в политике, набирает обороты в экономике, но азиатскую составляющую нашей идентичности всё ещё необходимо доказывать народу, «убеждать самих граждан России в том, что ее присутствие в Азии — это естественный ресурс национального развития и признак адекватности современному миру».

Известный российский философ и синолог Л. Бляхер разделяет суждения о том, что европейское направление интеграции и геополитически, и экономически является сегодня для России все менее выгодным, однако для большей части населения страны суть поворота на Восток остается нераскрытой. Ввиду этого стал уже привычным поиск глобального проекта, в который Россия могла бы встроиться. Был придуман проект Большой Евразии, «местом сборки» которой должна выступить Россия. Но это возможно лишь в том случае, если Россия осознает себя частью Евразии. Для этого необходимо «осмыслить судьбу русской Азии как важнейшую часть судьбы страны. И тогда родится понимание того, что поворот на Восток — не экзотический проект очередной когорты “кремлевских мечтателей”, а путь домой, возвращение России к себе, своей евразийской природе».

Отрицая конъюнктурный характер нового евразийского мегапроекта, эксперты «Валдая» утверждают, что «Россия выдвинула своей целью активное участие в строительстве объективно создающейся новой геоэкономической, геополитической, культурной и идеологической общности — партнёрства Большой Евразии. В отличие от старого российского евразийства, концепция Большой Евразии не нацелена против Европы или Запада, а Россия, наконец, обретёт комфортное место в истории и географии как великая евроазиатская держава».

Недостатки евразийства как универсальной идеологии

Владислав Иноземцев:
Возвращение «Больших стратегий»

В отличие от многих адептов евразийской идеи Т. Бордачёв считает, что евразийская идентичность ещё отсутствует, «культурная составляющая евразийства должна появиться несколько позже и стать результатом политической и экономической интеграции, а не предшествовать ей». В принципе, можно заключить, что евразийская идентичность является искусственно созданным конструктом, основывающимся лишь на политической воле.

Кто из граждан России назовет себя не русским, татарином, башкиром, черкесом, а евразийцем? Да и вообще, кто такие евразийцы? Современное евразийство во многом основывается на идеологическом противостоянии Западу. Однако без европейской составляющей нет и Евразии, остаётся Россия и, собственно, Азия. И даже на фоне санкций и антизападной пропаганды россияне не особенно склонны отказываться от стремления ассоциировать себя с той же Европой. Кроме того, Запад выступал цивилизационным источником для России — источником христианской веры, письменности и во многом культуры, формы государственного и особенно межгосударственного общения в России выстраивались под влиянием западных норм.

Евразия же не гомогенна ни в этнокультурном, ни в политико-экономическом планах. В чем может заключаться общность идентичности узбека и белоруса, которых объединяют в еразийскую цивилизацию, кроме общей памяти о советском прошлом, которая сейчас не всегда воспринимается позитивно. Отчасти именно поэтому евразийство пока сложно считать оформившимся идеологическим течением. Что общего между народами Евразии, кроме географии? Евразия представляет собой эклектический симбиоз традиций, религий, культур, которые совершенно не похожи друг на друга. Как их можно объединить в единую евразийскую идентичность — непонятно. Сегодня культурной или идеологической субъектности у Евразии нет, и ее появление не предвидится в обозримом будущем.

Думается, что современное евразийство носит в большей степени инструментальный характер и служит обоснованием текущей политики государства, которой оно во многом идеологически комплементарно. Так, по сути, оно имеет антизападный характер, основано на идее о России как об оси истории, вокруг которой должны сплотиться государства «постсоветского пространства». Пока же, как пишет В. Малявин, разговор о Евразии напоминает «блуждание Моисея или плавание Ноя: надо нащупать хоть какие-то берега, хотя бы предварительно определить свое местонахождение». Сейчас первоочередной задачей в продумывании концепции евразийского мира является анализ понятий и ценностей, относящихся к политическим отношениям евразийского типа.

Обрести себя

Масштабная пиар-кампания в экспертной среде и медийном пространстве вокруг нового цивилизационного мегапроекта Большой Евразии и поворота на Восток направлена на обоснование проводимого курса и потенциальных выгод от него, в том числе обеспечение поддержки инициативы населением страны. Поэтому в данном контексте вся риторика о возрождении евразийской сущности России воспринимается пока только как попытка придать повороту на Восток естественный характер и решить сразу несколько проблем, в том числе и идеологических.

История свидетельствует о том, что искусственно созданные нарративы и насаждённые сверху конструкты редко бывают жизнеспособны. Элементом официальной идеологии Советского Союза был нарратив о возникновении новой общности, человека нового типа, именуемой советским человеком. Эта идея активно форсировалась властью, но конструкт рассыпался вместе с СССР.

На юбилейном заседании Валдайского клуба В. Путин сказал: «Мы также понимаем, что идентичность, национальная идея не могут быть навязаны сверху, не могут быть построены на основе идеологической монополии. Такая конструкция неустойчива и очень уязвима, мы знаем это по собственному опыту, она не имеет будущего в современном мире. Необходимо историческое творчество, синтез лучшего национального опыта и идеи, осмысление наших культурных, духовных, политических традиций с разных точек зрения с пониманием, что это не застывшее нечто, данное навсегда, а это живой организм. Только тогда наша идентичность будет основана на прочном фундаменте, будет обращена в будущее, а не в прошлое».

Без национального самоопределения и самоидентификации государство не может долго существовать, как успешная команда не может существовать без общей цели и солидарности между её членами. Необходимо сформировать национальную идентичность внутри страны, чтобы определить её как целостный субъект, а рассуждения о евразийской идентичности в поддержку политико-экономического курса страны пока напоминают попытку построить дворец на хилом фундаменте. Но не исключено, что в поиске внешнеполитических союзников и экономических возможностей мы также обретем себя.

1. Гумилев Л. От Руси до России. Очерки этнической истории. М.: Айрис Пресс, 2008. С. 292.

2. Там же. С. 31.

3. Там же. С. 13.