О балансе стратегических ядерных сил

Тематика подходов к развитию стратегических ядерных сил (СЯС) становится все более актуальной в связи с публикацией нового Обзора ядерной политики США, иных доктринальных документов и анонсом новых средств доставки в России. Развитие СЯС продолжается и в Китае. Для того чтобы оценить роль и место различных типов ядерных вооружений в общей структуре ядерного сдерживания, была создана упрощенная модель «взаимодействия» СЯС в случаях первого, ответно-встречного и ответного удара.

Тематика подходов к развитию стратегических ядерных сил (СЯС) становится все более актуальной в связи с публикацией нового Обзора ядерной политики США, иных доктринальных документов и анонсом новых средств доставки в России. Развитие СЯС продолжается и в Китае. Для того чтобы оценить роль и место различных типов ядерных вооружений в общей структуре ядерного сдерживания, была создана упрощенная модель «взаимодействия» СЯС в случаях первого, ответно-встречного и ответного удара.

В качестве исходных данных для проведения анализа были использованы обзоры ядерных сил стран мира от Федерации американских ученых. Именно они представляются наиболее полным, единообразным официально опубликованным корпусом материалов.

Моделирование было произведено с использованием в условных «эквивалентах боевых блоков» (ББ) мощностью 100 кт для обеспечения сравнения ББ различной мощности. ББ нормируются по закону 2/3 степени, т.к. это в приближении соответствует сравнению поражаемых взрывной волной (закон корня 3-ей степени) площадей (закон квадрата) этими ББ. В самом сравнении использовались суммированные эквивалентные арсеналы на различных носителях, «живучего» (т.е. крайне вероятно выживающих в случае ядерного удара ПЛАРБ и ПГРК на боевом патрулировании), «остаточного» (т.е. остаток после расхода ББ на первый удар с учетом оценки технической готовности) потенциалов. В случае малого «живучего» потенциала (ниже критерия сдерживания), а также в случае превосходства собственного «остаточного» потенциала над «живучим» у противника появляется искушение применить СЯС первыми, в рамках первого удара, т.к. последующий контрценностный обмен будет не только допустимым, но и выгодным.

График 1.

Моделирование показало, что в сценарии первого удара США и глубокого ответного удара России из строя удастся вывести до 86% СЯС «в носителях» и 87% «в условном тоннаже», «выживут» 13–14 МБР в ШПУ из 138, порядка 30 ПГРК и БППЛ из 180 и 176 соответственно, порядка 10 СБ. Тем не менее этих «выживших» сил будет достаточно для нанесения удара по всем основным городам США.

В противоположной ситуации для ответного удара у США остаются 30% от СЯС в «носителях» и 44% в «тоннаже», в основном на ПЛАРБ Огайо. Ниже представлены более подробные диаграммы.

Потери России в сценарии первого удара США и глубокого ответного удара России

Потери США в сценарии первого удара России и глубокого ответного удара США

Как следует из графиков (см. график 1, график 2), в случае встречного удара противнику будет нанесен урон, удовлетворяющий любым разумным критериям в рамках задачи сдерживания. Более того, будет установлен определенный баланс между «остаточным» потенциалом нападающей стороны и «выживающим» потенциалом обороняющейся стороны.

Таким образом, если сравнивать сценарий встречного удара со сценарием глубокого ответного удара, последний менее стратегически стабилен. У агрессора более выражено преимущество в «остаточном» потенциале, особенно в случае первого удара США по России. В связи с этим различные меры по снижению готовности СЯС к удару (de-alerting) могут негативно сказаться на стабильности ситуации.

График 2.

Комплексы активной защиты (КАЗ) для шахтных пусковых установок (ШПУ) и других ценных объектов также оказывают стабилизирующее воздействие путем повышения требуемого расхода ББ для их поражения (от двух до ~10 ББ). И это позволяет говорить о более стабильном балансе даже в случае глубокого ответного удара. При этом если производить расчет в номинальных ББ, то после попытки первого контрценностного удара у США не останется ББ на БРПЛ и МБР и будет сохранен потенциал лишь воздушной части триады.

График 3.

Даже если в операции примут участие союзники США по НАТО или, например, Китай на стороне России и если в неядерном оснащении будут применены стратегические вооружения, без радикального изменения баланса сил — развертывания сотен новых ББ, включая маломощные, неядерные и др., — обеспечить надежное поражение СЯС России или США будет невозможно.

Вместе с тем остается актуальным вопрос о направлениях дальнейшего развития. Очевидно, что даже предметное обсуждение доктрин между военными кругами заинтересованных стран не приведет к полному пониманию недопустимого ущерба. «Критерии Макнамары/Сахарова» периода холодной войны также были исключительно умозрительными, хотя и можно говорить об их эмпирическом подтверждении, поскольку в этот период обмена ядерными ударами не было. В то же время сохранение стратегической стабильности в текущей ситуации, характеризуемой значительно более низкими количественными показателями СЯС, позволяет задумываться о возможности дальнейших сокращений.

При этом представленная модель показывает, что в случае «ухода» на условную 1 тысячу боезарядов для России и США возможен рост значения ПРО и КАЗ ШПУ, если соотношение «живучих» и оставшихся после первого удара у агрессора ББ изменится не в сторону баланса контрценностного размена. Говорить о непробиваемом «зонтике» пока не приходится, если сравнивать ожидаемое количество выживающих ББ (~250 для РФ) МБР и БРПЛ с количеством перехватчиков (40-60 развернутых противоракет наземного базирования GBI), способных работать по ним, тем более в условиях приближающегося развертывания гиперзвуковых глайдеров (таких как изд. 15Ю71), а также более экзотических средств доставки. Однако если ситуация будет сведена к доставке условного «одного боевого блока», может появиться соблазн получить возможность нивелировать и этот «последний аргумент».

Состояние СЯС в условиях длительного воздействия со стороны противника не рассматривалось во многом потому, что оно представляется крайне маловероятным. Также в связи с текущим уровнем развития СПРН России не учитывались краткосрочные массированные удары высокоточным оружием (ВТО). Существует возможность заблаговременно вскрыть «медленный» удар крылатыми ракетам большой дальности (такими как TLAM, JASSM и прочими) и малозаметными бомбардировщиками (например, B2A и B21) и в дальнейшем реализовывать сценарий «обычного» встречного удара с помощью загоризонтных станций радиолокационного обнаружения типа «Контейнер» и др.

«Быстрый глобальный удар» и другие подобные программы гиперзвуковых планирующих ББ можно рассматривать как дополнительные атакующие ББ. Влияние таких систем на общий баланс СЯС представляется незначительным, поскольку есть известные ограничения по количеству существующих и планируемых носителей (атомные подводные лодки). Тем не менее подобные системы в договорах об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ) сегодня не учитываются, хотя, по сути, являются таковыми. Эта проблема особенно актуальна в свете дальнейшего сокращения СЯС и де-факто замещения их новыми, нерегулируемыми типами СНВ на тех же носителях.

Другим и, вероятно, даже более важным магистральным направлением развития СЯС России представляется осуществление мероприятий по наращиванию коэффициента оперативного напряжения [1] ПЛАРБ и ПГРК, по крайней мере в гипотетический угрожаемый период. Для этого необходимо развитие сил общего назначения ВМФ и СВ, а также общее повышение надежности вооружения и военной техники в самом широком смысле.

Что касается Китая, то, очевидно, его промышленность готова обеспечить резкий рост количественных показателей СЯС. Сдерживающим фактором, помимо предположительной уверенности в достаточности единичных боезарядов, гарантировано доставляемых до территории противника, возможно, является техническое несовершенство имеющихся изделий, а также сомнения в возможности обеспечения должных условий для боевого дежурства подводных ракетоносцев.

Это крайне упрощенная картина, и целесообразен обмен мнениями о полученных выводах в экспертных кругах, а также в режиме «полуторного» трека для более корректного восприятия и оценивания тех или иных действий в области российского и американского «стратегического» военного строительства. Созданный инструмент для моделирования позволяет оценивать различные сценарии развития, в том числе с точки зрения подходов к обеспечению боевого дежурства, новых, модернизированных и альтернативных стратегических наступательных и оборонительных вооружений.

1. КОН — отношение числа боевых единиц на дежурстве к их общему числу.