Эскалация палестино-израильского конфликта поставила арабские монархии Персидского залива в неудобное положение. В одних случаях речь идет об ужесточении позиций к Израилю и к вопросу о его признании (Саудовская Аравия, Оман и Кувейт), а в других случаях — о некоторой корректировке первоначальных позиций (ОАЭ и Бахрейн). В случае же с Катаром, ведущим совершенно отличную внешнюю политику от других стран региона, можно говорить об укреплении международного имиджа вследствие активной посреднической деятельности.

Изначально страны Залива придерживались антиизраильских позиций, что было обусловлено идеями арабской солидарности. Важнейшим фактором пересмотра отношения к Израилю стало вторжение Ирака в Кувейт, показавшее, что реальные угрозы исходят не от Израиля. Также свою роль сыграли мирные соглашения Палестины и Иордании с Израилем. После «арабской весны» 2011 г. общими угрозами стали Иран и политический ислам, что способствовало укреплению контактов между Израилем и рядом монархий.

Подписавшие Авраамские соглашения ОАЭ и Бахрейн руководствовались прагматичными интересами. Для Абу-Даби — это технологическое партнерство, для Манамы — безопасность и улучшение международного имиджа. Оман и Катар ограничивались экономическими контактами. КСА рассматривало нормализацию отношений как часть пакета договоренностей с США, включая оборонное сотрудничество и поддержку ядерной программы.

Хотя конфликт в Газе и оказал символическое влияние на отношения стран Залива с Израилем, на практике характер их взаимодействия не претерпел существенных изменений. ОАЭ и Бахрейн, несмотря на ужесточение риторики, сохранили партнерство с Израилем. Власти КСА, несмотря на заявления о приближающейся нормализации до начала конфликта, не обозначали конкретных сроков, а ужесточение риторики в адрес Израиля было продиктовано как общественными настроениями внутри страны, так и изменившимися региональными тенденциями. Главные из них — сближение с Тегераном, которое высоко ценится Эр-Риядом и др., а также эскалация между Ираном и Израилем, в результате которой страны Залива могут косвенно пострадать.

В условиях нынешней эскалации ирано-израильских отношений страны Залива, стремясь избежать вовлечения в конфликт, продолжают балансировать между двумя сторонами. Такая позиция объясняется как нежеланием расширения военных действий в регионе, в частности, в зоне Персидского залива, где находятся важнейшие стратегические объекты (включая месторождения энергоресурсов), так и стремлением сохранить достигнутые успехи в отношениях с Ираном и избежать ухудшения связей с Израилем.

Государства Залива, руководствующиеся во внешней политике прагматизмом и стремящиеся избежать региональных конфликтов в условиях проведения масштабных внутренних реформ, в реальности не отказываются от идеи нормализации отношений с Израилем. Поэтому в случае улучшения региональной обстановки в той или иной степени они будут открыты к диалогу с еврейским государством.

Конфликт в Газе 7 октября 2023 г. стал темой неиссякаемого потока публикаций. Основной смысл во всех работах вращается вокруг одной идеи: палестинская проблематика, отодвинутая в последние годы другими конфликтами, вернула себе место центрального элемента стратегического баланса в регионе, и от его решения во многом зависит динамика развития Ближнего Востока [1].

Эскалация палестино-израильского конфликта, вызвавшая антиизраильские реакции далеко за пределами мусульманского мира, поставила арабские монархии Персидского залива, которые с разной степенью шли к нормализации отношений с Израилем, в неудобное положение. В одних случаях речь идет об ужесточении позиций к Израилю и к вопросу о его признании (Саудовская Аравия, Оман и Кувейт), а в других — о некоторой корректировке первоначальных позиций (ОАЭ и Бахрейн). В случае же с Катаром, ведущим совершенно отличную внешнюю политику от других стран региона, можно говорить об укреплении международного имиджа вследствие активной посреднической деятельности.

В связи с этим возникает вопрос: повлиял ли в реальности конфликт 7 октября на подходы государств Залива к Израилю? Для ответа необходимо определить внешнеполитические установки каждой из стран в отношении Израиля, а также выделить основные мотивы взаимодействия с еврейским государством.

Переосмысляя Израиль в Заливе

Виктор Смирнов:
Есть ли будущее у Авраамических соглашений?

Несмотря на географическую отдаленность стран Залива от непосредственно очага палестино-израильского конфликта, все эти государства [2] примерно до 1990-х гг. занимали враждебные позиции в отношении Израиля. Антагонизм выражался как в антиизраильской риторике (к примеру, основатель ОАЭ шейх Зайед Бин Султан Аль Нахайян называл Израиль «врагом» арабов [3]), так и на практике. Так, монархии финансово поддерживали другие арабские страны в войне против Израиля в 1967 и 1973 гг., следовали бойкоту ЛАГ против еврейского государства, вводили нефтяное эмбарго для стран, оказывающих поддержку Израилю в войне Судного дня 1973 г., а саудовские войска даже участвовали в Первой арабо-израильской войне 1947–1949 гг.

Причинами таких жестких подходов стран Залива, в реальности не имевших с Израилем никаких споров, служили во многом идеологические мотивы — арабская солидарность с палестинским народом, а также популярность идей арабского национализма.

Сегодня, как известно, все государства Залива, кроме Кувейта, поддерживают с Израилем торговые, научно-технологические и иные формы сотрудничества. Причем две из них — ОАЭ и Бахрейн — официально признали Израиль в 2020 г. в рамках Авраамских соглашений и развивают с ним отношения в самых разных сферах.

Переосмысление Израиля стало результатом международных, региональных и внутриполитических факторов, побудивших государства Залива отойти от традиционных внешнеполитических установок, где отношения с еврейским государством воспринимались через призму палестинского вопроса.

Первым этапом в переосмыслении подходов к Израилю стали два события 1990-х гг. Во-первых, это вторжение Ирака в Кувейт в 1990 г. и риски дальнейшей экспансии Ирака в КСА, что продемонстрировало элитам арабских монархий, что не Израиль (а скорее такие страны, как Ирак и др.) представляет наибольшую угрозу национальной или региональной безопасности [4]. Кроме того, солидарность с палестинцами в некоторой степени ослабла из-за проиракской позиции Палестины. Во-вторых, мирные соглашения Палестины в лице ООП в 1993 г. и Иордании в 1994 г. с еврейским государством, последовавшие после Мадридской конференции 1991 г. Палестино-израильская нормализация позволила странам Залива говорить о неактуальности бойкота Израиля в условиях мирных соглашений.

Следующий этап в сближении позиций стран Залива и Израиля начался после «арабской весны» 2011 г. и был обусловлен общими угрозами — растущим влиянием Ирана и политического ислама в лице «Братьев-мусульман» (запрещенная организация в России).

Кроме того, соглашение по иранской ядерной программе 2015 г., вызвавшее резкую критику в странах Залива и в Израиле, также способствовало налаживанию сотрудничества между сторонами. Критикуя Вашингтон за игнорирование своих интересов, страны активизировали обмен разведывательными данными и координировали усилия по сдерживанию так называемой иранской агрессии [5].

Другим объяснением трансформации подходов стран Залива к Израилю эксперты называют смену поколения и приход к власти более молодых, «переосмысливающих реалии» [6] лидеров (Мухаммед бен Сальман в КСА, Мухаммед бен Заид в ОАЭ и т.д.), менее связанных с памятью об арабо-израильских войнах [7].

Вместе с тем развитие отношений с Израилем для каждой из стран Залива было обусловлено собственными соображениями.

<ля ОАЭ основным мотивом подписания Авраамских соглашений 2020 г. стали потребности в высокотехнологичной продукции, использующейся в сферах кибербезопасности, возобновляемых источников энергии, медицины, сельского хозяйства, опреснения воды и т.д.

Бахрейн же, как страна с наибольшими рисками социально-политической нестабильности, которые королевство связывает с Ираном, во главе угла поставил вопросы безопасности. Примечательно, что в статье наследного принца Бахрейна Сальман бен Хамад «Арабы должны говорить с израильтянами», он призывал арабские страны к смене парадигм в отношениях с Израилем, и именно вопросы безопасности были выделены в качестве основной причины для этого. Другая причина, упомянутая принцем, — потенциальные экономические дивиденды от нормализации.

Оман и Катар не связывали свои отношения с Израилем вопросами безопасности, акцентировав внимание в основном на торгово-экономических связях, — с 1996 г. в Маскате и Дохе были открыты торговые представительства. Эти отношения, как и в случае с КСА, не переросли в нормализацию.

Кроме того, не менее важен американский фактор. Очевидно, что власти ОАЭ и Бахрейна заключили соглашение с Израилем не только для получения экономических выгод и укрепления своего международного положения, но и с целью закрепить союзнические связи с США [8]. При этом для КСА существует неопределенность выгод от нормализации, что связано с запросом Эр-Рияда вывести военные отношения с США на новый уровень.

Авраамские соглашения и 7 октября: испытание на прочность

Внерегиональные акторы на Ближнем Востоке. Доклад РСМД

Нападение ХАМАС на Израиль 7 октября 2023 г. и последующая жесткая реакция со стороны еврейского государства, жертвами которой стали в основном гражданские лица (погибло 53 тыс. человек по состоянию на 15 мая 2025 г.), вызвали разные реакции в странах Залива. Они, собственно, отражали различия в изначальных подходах.

Так, если ОАЭ и Бахрейн, наиболее близкие к Израилю арабские страны, осудили атаку ХАМАС и затем продолжили дистанцироваться от конфликта, то другие четыре страны (КСА, Катар, Кувейт и Оман) сосредоточились на израильской оккупации как на первопричине конфликта.

ОАЭ на фоне обострения конфликта и в контексте острой международной реакции на действия Израиля ужесточил риторику: Абу-Даби осудил военные действия еврейского государства и призвал к немедленному прекращению огня. Тем не менее спустя полтора года становится понятно, что события 7 октября всерьез не повлияли на эмиратско-израильские отношения. Так, товарооборот между странами продолжает расти (в 2024 г. он составил 3,2 млрд долл., что на 11% больше, чем в 2023 г.), совместные проекты продолжаются. Это отражает приоритет прагматичных интересов ОАЭ и их стратегического партнерства с Израилем. Такая позиция ОАЭ (самого критически настроенного арабского государства по отношению к ХАМАС) может объясняться не только большой ценностью сотрудничества с Израилем в области технологий, но и тем, что Абу-Даби наряду с Эр-Риядом наиболее нетерпимо относятся к любым проявлениям политического ислама, которые считаются в этих странах враждебными и деструктивными силами. Это обстоятельство автоматически присвоило ХАМАС роль недружественной силы как для Абу-Даби, так и для Эр-Рияда, которые выстраивают более конструктивные отношения с ФАТХ (противником ХАМАС на палестинском политическом поле), а также могут рассматривать исламистское движение как прокси Ирана. Власти ОАЭ могут занимать подобную позицию благодаря текущей внутренней стабильности социально-экономической и политической ситуации, обеспечивающей им поддержку со стороны населения и иммунитет от оппозиционных действий.

Власти Бахрейна, также начавшие осуждать израильские действия, под давлением общественности проявили некоторую гибкость во внутренней политике. Так, было разрешено проводить пропалестинские демонстрации, что не допускалось более девяти лет, а парламент (этот орган не имеет полномочий принимать решения по внешней политике) в ноябре 2023 г. опубликовал заявление о том, что Манама замораживает экономические отношения с Израилем и «посол сионистского образования покинул Бахрейн».

Несмотря на символические шаги, власти королевства в реальности не были готовы сворачивать сотрудничество с Израилем, поскольку выгоды от сотрудничества в области безопасности превышали потенциальные издержки. В то время как товарооборот между странами остается незначительным и едва превышает 20 млн долл. в год, военное сотрудничество развивается. Так, в 2022 г. стороны заключили меморандум о взаимопонимании в области безопасности (от разведки и борьбы против беспилотников до промышленного сотрудничества), что стало первым официальным военным соглашением между Израилем и арабскими странами. Другое преимущество в поддержании отношений с Израилем — улучшение имиджа Бахрейна в глазах западных партнеров: нормализация во многом отвела от Манамы критику, связанную с нарушениями прав человека во время подавления протестов 2011 г. и последующий запрет многих политических движений.

Несостоявшееся партнерство?

Андрей Евсеенко:
Сегодня американская политика в секторе Газа — это скорее тактика, чем стратегия

События 7 октября, по оценке экспертов, приостановили процесс саудовско-израильской нормализации. Так, всего за пару недель до нападения ХАМАС на еврейское государство наследный принц заявлял, что его страна неуклонно приближается к нормализации отношений с Израилем. При этом он не связывал этот процесс с созданием палестинского государства.

Тем не менее эта позиция Эр-Рияда быстро изменилась после израильского военного наступления в Газе: риторика КСА с ростом числа погибших палестинцев стала более жесткой, что в конечном итоге привело к тому, что наследный принц обвинил Израиль в совершении геноцида. Кроме того, недавнее заявление премьер-министра Израиля Б. Нетаньяху о создании палестинского государства в составе КСА также вызвали серьезную реакцию в королевстве и только обострили ситуацию во взаимоотношениях двух стран.

Говоря об условиях признания Израиля, официальные лица КСА (как и Кувейта, Омана и Катара) наиболее последовательно следуют положениям Арабской мирной инициативы. Согласно ей, признание еврейского государства арабскими странами возможно только после создания палестинского государства со столицей в Восточном Иерусалиме и ухода Израиля с оккупированных территорий.

Такая принципиальная позиция КСА в отношении Израиля продиктована как изменившимися международными и региональными условиями, так и необходимостью учитывать общественное мнение.

До недавнего времени ключевым стимулом для Саудовской Аравии в нормализации отношений с Израилем было достижение масштабного соглашения с США — оборонного договора с гарантиями безопасности и поддержкой в создании гражданской ядерной программы. Однако сегодня, как считают эксперты, администрация Трампа больше не рассматривает нормализацию отношений с Израилем как обязательное условие для продвижения переговоров по гражданскому ядерному и оборонному сотрудничеству с королевством.

Кроме того, не в пользу Израиля играет и саудовско-иранское сближение — один из ключевых региональных трендов последних лет. Дорожа нормализацией отношений с Ираном, Эр-Рияд (как Абу-Даби и Манама) не только стремился избежать эскалации ирано-израильского противостояния, которое перешло сегодня в острую фазу, но, как ни парадоксально, многократно выражал надежду на успешное завершение ядерных переговоров между США и Ираном, поскольку видел в этом потенциальную возможность интеграции Тегерана в региональную систему безопасности.

Подходы королевства по инкорпорированию традиционных оппонентов в систему региональной безопасности свидетельствуют о глубоких изменениях в архитектуре безопасности на Ближнем Востоке.

Немаловажную роль в ужесточении подходов Эр-Рияда к Израилю играет и общественное мнение в королевстве. Если в 2022 г., согласно опросам, число саудовцев, выступающих против признания Израиля, составляло 38%, то к январю 2024 г. их доля увеличилась практически до 70%. Это большое число, учитывая, что 69% населения страны составляет молодежь младше 30 лет, а саудовские власти очень чувствительно относятся к проявлениям любых потенциальных рисков социальных кризисов, в особенности на фоне реализации масштабных социально-экономических реформ «Видение 2030».

Палестинское государство прежде всего: подходы Катара, Кувейта и Омана

Иван Тимофеев, Федор Лукьянов:
Война Израиля против Ирана — часть переговорной стратегии Трампа?

Катар сохраняет наиболее выигрышные позиции в палестино-израильском конфликте среди всех стран ССАГПЗ. Во-первых, Катар выступает одним из ключевых партнеров ХАМАС, политическое крыло и штаб-квартира которого после разногласий с прежним сирийским режимом находятся в Дохе. Во-вторых, несмотря на критику Катаром действий Израиля, стороны сохраняют контакты, во многом благодаря которым удалось установить перемирие между еврейским государством и ХАМАС. Вместе с тем Доха наиболее последовательно следует идее о создании палестинского государства, и только после этого она намерена пойти на нормализацию с Израилем, о чем официальными лицами Катара еще раз было заявлено в январе 2025 г.

Позиция Кувейта в отношении Израиля и урегулирования палестинской проблемы не претерпела изменений после событий 7 октября — Эль-Кувейт традиционно занимает одну из наиболее жестких позиций по отношению к израильской политике и последовательно выступает за создание независимого палестинского государства (то есть следует положениям Арабской мирной инициативы). Это объясняется тесными связями с палестинскими активистами (например, одно из наиболее влиятельных палестинских движений ФАТХ было создано в Кувейте во второй половине 1950-х гг.), влиянием идей панарабизма и арабского национализма на политическую элиту Кувейта и некоторую популярность Братьев-мусульман (запрещенная организация в России) в стране. Несмотря на ослабление симпатий к палестинцам в период иракской оккупации Кувейта, вызванное их поддержкой действий С. Хусейна, палестинский вопрос продолжал пользоваться поддержкой как со стороны кувейтского правительства и парламента, так и общества.

Оман также, как и Кувейт, с самого начала конфликта занял пропалестинскую позицию, которая усиливалась с ходом эскалации. Так, Маскат формально снизил уровень контактов с Израилем, в том числе и торговые отношения, и заявил, что не намерен нормализовывать отношения с Израилем, ведущим «варварскую войну» в Газе, пока не будет создано палестинское государство. Причинами ужесточения риторики Маската в отношении Израиля может быть некоторая корректировка внешнеполитической линии новым правителем Султаната Хейсамом бен Тариком.

Заключение

Хотя конфликт в Газе и оказал символическое влияние на отношения стран Залива с Израилем, на практике характер их взаимодействия не претерпел существенных изменений.

Наиболее очевидно это на примере ОАЭ — страны с наименьшими рисками социально-политической нестабильности. Менее выражено в случае Бахрейна, где, несмотря на некоторые символические шаги в поддержку Палестины и дистанцированию от Израиля, вызванные внутренними социально-политическими факторами, характер двустороннего взаимодействия также остался без изменений.

Что касается ведущей страны Залива — КСА, то также нельзя однозначно утверждать о кардинальной смене подходов к Израилю. Несмотря на заявления о приближающейся нормализации до начала конфликта, власти не обозначали конкретных сроков, а ужесточение риторики в адрес Израиля, в свою очередь, было продиктовано как общественными настроениями внутри страны, так и изменившимися региональными тенденциями. Главные из них — сближение с Тегераном, которое высоко ценится Эр-Риядом и др., а также эскалация между Ираном и Израилем, в результате которой страны Залива могут косвенно пострадать.

Таким образом, государства Залива, руководствующиеся во внешней политике прагматизмом и стремящиеся избежать региональных конфликтов в условиях проведения масштабных внутренних реформ, не отказываются от идеи нормализации отношений с Израилем. Поэтому в случае улучшения региональной обстановки в той или иной степени они будут открыты к диалогу с еврейским государством.

1. Наумкин В.В., Кузнецов В.А. Газа. Йемен. Эпицентры боли. О чувствах, мифах и памяти на Ближнем Востоке // Доклад Международного дискуссионного клуба «Валдай», Февраль 2024 г., C. 4.

2. Исключением можно считать Оман – это единственное государство в Заливе и одно из трех среди ЛАГ наряду с Суданом и Сомали, кто не осудил Египет после мирного договора с Израилем в Кэмп-Дэвиде в 1979 г.

3. Аl-Alkim Н.Н. The Foreign Policy of the United Arab Emirates // London: Saqi Books, 1989, P. 175.

4. Ulrichsen K. C. The Gulf States and the Middle East Peace Process: Considerations, Stakes, and Options // Rice University’s Baker Institute for Public Policy, Issue Brief no. 08.25.20.

5. Lazin F. A. President Donald Trump's Abraham Accords initiative: Prospects for Israel, the Arab States, and Palestinians. Politics & Policy 2023, 51 (3): P. 478.

6. Звягельская И.Д. Лидерство в арабском мире: от революций к переосмыслению // Мировая экономика и международные отношения. 2024. Т. 68. No 1. С. 64.

7. Ulrichsen K. C. The Gulf States and the Middle East Peace Process: Considerations, Stakes, and Options // Rice University’s Baker Institute for Public Policy, Issue Brief no. 08.25.20.

8. Мелкумян Е. С. Израиль во внешней политике ОАЭ: от конфронтации к нормализации // Вестник МГИМО. 2021. №2. С.114.