Проблема преемственности и будущее Кувейта

С момента кончины 16 декабря 2023 г. 86-летнего эмира Навафа ас-Сабаха, правившего страной всего три года (с сентября 2020 г.), возобновились разговоры о преемственности власти в Кувейте. Проблема передачи власти следующему более молодому поколению остается актуальной, тем более что преемником покойного эмира стал 83-летний наследный принц — шейх Мишааль ас-Сабах.

В отличии от соседних стран по региону Залива, в Кувейте не установлена четкая линия преемственности, что может оказывать серьезное влияние на внутриполитическую ситуацию в стране, особенно в контексте противостояния между исполнительной и законодательной властями. Новый эмир и политическая элита в целом оказались перед одним из важнейших выборов в последние десятилетия — выборе следующего наследного принца, от которого будет зависеть дальнейшие внутри- и внешнеполитический курсы страны.

В Кувейте сложилась одна из самых развитых политических систем в регионе Залива. Довольно развитые институты представительства: парламент, различные политические блоки и относительно свободные средства массовой информации, с которыми так или иначе считаются эмир и исполнительная власть, а также более высокая самоорганизация населения и плюрализм политического пространства отличают Кувейт от других арабских стран Залива. Благодаря этим факторам и, конечно же, высокому уровню благосостояния населения, в Кувейте не отмечается деятельность радикальных организаций. Оппозиция системна и действует в легальном политическом поле, парламенте страны — Национальном собрании. Она не оспаривает право правящей семьи на власть. Но, с другой стороны, развитые политические институты, функционирующая система сдержек и противовесов, а также отсутствие консенсуса внутри элит усложняют выбор наследного принца и передачу власти следующему поколению.

Лучшее описание, которое можно предложить для кувейтской политической элиты сегодня, — это назвать ее «консервативной». Кувейтские элиты стремятся сохранить статус-кво и отказываются от перемен: очень осторожно относятся к транзиту власти следующему поколению.

В выборе наследного принца наряду с эмиром участие принимает Совет правящей семьи, куда входят наиболее влиятельные члены монаршей семьи. Затем кандидатура наследного принца должна быть утверждена большей частью членов Национального собрания. Шейху Мишаалю для назначения своей кандидатуры необходимо консолидировать политическую элиту и заручиться поддержкой парламента. Последнее выглядит особо непростым, т.к. Национальное собрание было распущено самим шейхом Мишаалем в апреле 2023 г., когда тот исполнял обязанности эмира.

У эмира есть год для того, чтобы назначить преемника и от этого решения во многом будет зависеть будущее страны.

В Кувейте средний возраст представителей политической элиты более 70 лет. И, что более важно, во внутренней политике не выделяются особо яркие личности, как, например, Мухаммед бин Сальман в Саудовской Аравии или Мухаммед бин Зайд в Объединенных Арабских Эмиратах. Но такие личности обычно появляются или формируются именно в кризисные или решающие моменты, такие, как сейчас происходят в Кувейте.

Внутренняя борьба внутри правящей семьи имеет скрытый характер, тем более что главными фигурами в политической жизни страны являются выходцы из силовых структур. Очевидно, что наследным принцем станет выходец из ветви аль-Джабер и внутриэлитная борьба происходит именно внутри этой части семьи.

С момента кончины 16 декабря 2023 г. 86-летнего эмира Навафа ас-Сабаха, правившего страной всего три года (с сентября 2020 г.), возобновились разговоры о преемственности власти в Кувейте. Проблема передачи власти следующему более молодому поколению остается актуальной, тем более что преемником покойного эмира стал 83-летний наследный принц — шейх Мишааль ас-Сабах.

В отличии от соседних стран по региону Залива, в Кувейте не установлена четкая линия преемственности, что может оказывать серьезное влияние на внутриполитическую ситуацию в стране, особенно в контексте противостояния между исполнительной и законодательной властями. Новый эмир и политическая элита в целом оказались перед одним из важнейших выборов в последние десятилетия — выборе следующего наследного принца, от которого будет зависеть дальнейшие внутри- и внешнеполитический курсы страны.

Кувейт — небольшое государство, соседствующее с Саудовской Аравией, Ираком и Ираном, с каждым из которых остаются противоречия (сегодня это в основном споры из-за месторождений нефти и газа в неопределенных участках границ между странами). Страна обладает около 10% от общемировых запасов нефти (6-е место в мире).

Региональные тенденции на Ближнем Востоке: политическая и экономическая динамика. Доклад РСМД

Во внешней политике Кувейт старается проводить прагматичную и миролюбивую политику (68 ст. конституции запрещает эмиру вести наступательные войны), предлагая себя в качестве медиатора, например, между Катаром и Саудовской Аравией или Ираном и Саудовской Аравией. Присутствие американских войск (около 13 тыс. военнослужащих) и наличие американской военной базы — важный фактор безопасности для Кувейта, особо актуализировавшийся после иракской агрессии 1991 г.

Политическая система Кувейта несколько отличается от соседних арабских монархий, в большинстве своем абсолютных. Кувейт —дуалистическая монархия, где монарх несколько ограничен властью по сравнению с абсолютными монархиями, т. к. делит свои законодательные полномочия с избираемым высшим представительным органом (Национальным собранием). Но по сравнению с парламентскими монархиями (Иордания и Марокко), монарх все же имеет больше рычагов давления на все ветви власти.

Внутреннюю политическую ситуацию усугубляют спорадические противоречия между правительством и парламентом. Они касаются, в основном, экономических вопросов и поэтому протекают в легальном поле: оппозиция системна [1], а власть эмира легитимна и не оспаривается. Тот старается играть роль медиатора, «отца нации», стоящего над схваткой между двумя ветвями власти. Однако он все же поддерживает курс назначаемого им правительства и нередко распускал нелояльный парламент (в последний раз был распущен в апреле 2023 г.). Хотя были и случаи, когда решения Конституционного суда по спорам между парламентом и правительством выносились не однозначно в пользу второго.

С одной стороны, функционирующие институты представительства, состязательность в выборах и относительная инклюзивность политической системы отличают Кувейт от соседних арабских стран Залива и роднят с другими монархическими странами — Иорданией и Марокко. Но, с другой стороны, наблюдается все большее усиление института исполнительной власти в противовес парламенту, который все чаще в последнее время распускается монаршим указом: за последние 10 лет парламент был распущен 5 раз — в 2012 г., 2016 г., 2020 г., 2022 г. и 2023 г. Это в свою очередь увеличивает массовое недовольство, выражающееся в протестах и бойкотах выборов со стороны основных оппозиционеров (либералов и исламистов).

В такой болезненной для политической системы и общественной стабильности ситуации, которая продолжается уже не один год, страна подошла к сегодняшним событиям: смене эмира, отставке кабинета министров и, соответственно, новому его формированию, а также ближайшему назначению нового наследного принца.

Проблема преемственности

Отсутствие четкой линии преемственности правления рассматривается как одна из наиболее потенциально дестабилизирующих проблем, стоящих перед эмиратом Кувейт. Согласно конституции, страной должны править потомки отца-основателя кувейтского государства Мубарака Великого (1896–1915), у которого было 8 сыновей. Из-за наличия большого количества членов правящей семьи и потенциальных соперников в борьбе за власть в стране устоялась традиция, согласно которой власть чередуется между двумя ветвями династии ас-Сабах — аль-Джабер и ас-Салем.

Александр Аксенёнок:
Ближневосточная государственность: в поисках новых моделей

С 1977 г. ветвь аль-Джабер доминирует в политической системе Кувейта, оттеснив на второй план представителей ас-Салем. Окончательный крен в сторону усиления ветви аль-Джабер произошел в 2006 г. после смерти эмира Джабера аль-Ахмеда (1977–2006). Глава правительства и будущий эмир Сабах аль-Ахмед аль-Джабер (2006–2020), видевший в новоназначенном эмире Сааде ас-Салеме и его окружении во главе с шейхом Салемом аль-Али (несменным главой Национальной гвардии) угрозу своей власти, заручился поддержкой парламента и инициировал отставку эмира Саада ас-Салема по состоянию здоровья. Следствием кризиса стало усиление ветви аль-Джабер во главе с эмиром Сабахом и фактическое отстранение от власти представителей клана ас-Салем. Распределение основных руководящих должностей среди приближенных эмира Сабаха стало болезненным ударом по остальным членам правящей семьи. В их число кроме ветви ас-Салем входили принцы из ветви аль-Хамад, в которую входят потомки принца Хамада, сына Мубарака Великого [2].

Эмиру Сабаху, обладавшему выдающимися дипломатическими способностями, удавалось ловко маневрировать между различными политическими фракциями в парламенте, а также оставаться над схваткой в противоречиях между кабинетом министров и Национальным собранием, но даже при нем, как известно, они происходили. Нынешний эмир Мишааль в отличии от эмира Сабаха — выходец из силовых структур: большую часть своей карьеры провёл в органах безопасности и Национальной гвардии Кувейта. И шейх Наваф (2020–2023), и сам эмир Мишааль, исполнявший обязанности эмира с 2021 г. в связи с ухудшающим здоровьем первого, продолжили курс шейха Сабаха на преодоление кризиса доверия между ветвями власти и модернизации экономики. Назначение публично малозаметного и одного из старейших членов правящей семьи — шейха Мишааля наследным принцем в 2020 г., может быть истолковано как знак того, что элиты Кувейта опасаются перемен, пока не готовы передать власть следующему поколению и среди них нет консенсуса по этому вопросу.

Лучшее описание, которое можно предложить для кувейтской политической элиты сегодня, — это назвать ее «консервативной». Кувейтские элиты стремятся сохранить статус-кво и отказываются от перемен: очень осторожно относятся к транзиту власти следующему поколению.

В выборе наследного принца наряду с эмиром участие принимает Совет правящей семьи, куда входят наиболее влиятельные члены монаршей семьи. Затем кандидатура наследного принца должна быть утверждена большей частью членов Национального собрания. Шейху Мишаалю для назначения своей кандидатуры необходимо консолидировать политическую элиту и заручиться поддержкой парламента. Последнее выглядит особо непростым, т.к. Национальное собрание было распущено самим шейхом Мишаалем в апреле 2023 г., когда тот исполнял обязанности эмира.

У эмира есть год для того, чтобы назначить преемника и от этого решения во многом будет зависеть будущее страны.

Источник: Tatar C. L., The Emirate of Kowait
Challenged by Succession, Foundation pourla recherche strategique, October 2018.

Вероятные сценарии процесса передачи власти

Во всех соседних странах Залива произошел транзит власти более молодому поколению или же вопрос о преемственности не стоит на повестке дня, как в Кувейте. Так, в Саудовской Аравии в 2017 г. принц Мухаммед бин Салман аль-Сауд (1985 г.р.) стал де-факто руководителем государства после того, как его отец король Салман бин Абдель Азиз назначил его наследным принцем; в Объединенных Арабских Эмиратах Мухаммед бин Зайд Нахайян (1961 г.р.) фактически начал руководить страной с 2014 г. после того, как его старший брат, президент страны (2004–2022) Халифа бин Зайд перенес инсульт, а в 2022 г. официально стал главой ОАЭ после смерти второго; в Катаре Тамим бин Хамад Тани (1980 г.р.) стал эмиром после того, как его отец Хамад бин Халифа отрекся от престола в пользу сына в 2013 г.; в Бахрейне у власти находится 73-летний король Хамад бин Иса Халифа, однако там существует линия преемственности и наследник престола назначен, это сын короля, принц Салман бин Хамад (1969 г.р.); в Омане в 2020 г. после смерти султана Кабуса бин Саида руководителем страны стал его племянник Хейсам бин Тарик (1955 г.р.), благодаря которому в 2021 г. впервые в истории страны был назначен наследный принц — им стал его сын Тейязин бин Хейсам (1990 г.р.).

В Кувейте средний возраст представителей политической элиты более 70 лет. И, что более важно, во внутренней политике не выделяются особо яркие личности, как, например, Мухаммед бин Сальман в Саудовской Аравии или Мухаммед бин Зайд в Объединенных Арабских Эмиратах. Но такие личности обычно появляются или формируются именно в кризисные или решающие моменты, такие, как сейчас происходят в Кувейте.

Внутренняя борьба внутри правящей семьи имеет скрытый характер, тем более что главными фигурами в политической жизни страны являются выходцы из силовых структур. Очевидно, что наследным принцем станет выходец из ветви аль-Джабер и внутриэлитная борьба происходит именно внутри этой части семьи.

Представим наиболее вероятные сценарии назначения наследного принца и последующего процесса транзита власти.

Ольга Малик:
Палестино-израильский конфликт вносит раскол в отношения стран Персидского залива

1. Назначение более молодого наследного принца. Этот сценарий кажется неизбежным в силу возраста эмира и основных представителей политической элиты. Однако их опасения по поводу перемен, сложной геополитической ситуации, непрекращающихся противоречий между парламентом и правительством, а также внутриэлитной борьбы в правящей семье могут замедлить этот процесс. Наследным принцем должна стать консенсусная фигура, которая смогла бы выстроить сбалансированные отношения и с политическими блоками в парламенте, и с представителями правящей семьи. Наиболее вероятным сценарием кажется то, что наследный принц будет из ветви аль-Джабер и приближенным к эмиру. Такой фигурой может быть сын эмира Навафа и премьер-министр (2022–2023) шейх Ахмед, также выходец из силовых структур.

Однако недавнее (4 января 2024 г.) назначение 68-летнего шейха Мохаммеда, представителя ветви ас-Салем премьер-министром страны приводит к мысли о том, что эмир Мишааль и политическая элита отошли от корпоративного мышления, т.к. выходцы из ас-Салем на протяжении 20 лет не занимали эту должность. Можно предположить, что главным критерием для назначения лиц на высокие должности становится профессионализм, нежели принадлежность к ветви аль-Джабер. Шейх Мохаммед, имеющий достаточно богатый опыт работы на дипломатической службе (посол в США (1993–2003), министр иностранных дел (2003–2011)) и в правительстве (заместитель премьер-министра (2006–2011)), в последние годы занимался научной деятельностью в Оксфордском университете. Его будущее как потенциального наследного принца будет зависеть от того, насколько эффективным будет его деятельность, в первую очередь в отношении преодоления противоречий между двумя ветвями власти. Ему будет особенно нелегко, т.к. отставка кабинета министров в 2011 г., в котором он был заместителем премьера, была связана с обвинениями правительства в коррупции со стороны парламента.

Не исключено и то, что эмир Мишааль последует региональному тренду и назначит наследным принцем своего сына, как, например, это произошло в Саудовской Аравии и Омане в 2017 и 2021 гг., соответственно [3]. Сын эмира, 52-летний принц Ахмед имеет достаточно высокие позиции: с 2012 г. занимает должность главы органа по контролю над деятельностью правительства, имеет ранг министра.

2. «Плыть по течению». Опасения элит относительно перемен и факт отсутствия консенсуса между ними могут привести к тому, что процесс транзита власти молодому поколению отложится в «долгий ящик». Из-за перечисленных выше факторов эмир может предложить в качестве наследного принца такую же возрастную личность, как он сам, которая постарается сначала решить другие проблемы, а затем перейти к вопросу о транзите власти новому поколению. Такой фигурой может быть брат эмира, 66-летний принц Салем аль-Джабер, министр иностранных дел с 2022 г. и бывший посол в США (2001–2022).

3. «Темная лошадка». Как уже отмечалось, усиление ветви аль-Джабер спровоцировало недовольство других ветвей правящей династии, в первую очередь ас-Салем и в меньшую аль-Хамад. Они могут «вступить в игру», объединившись с более слабыми, но амбициозными молодыми представителями ветви аль-Джабер, также претендующими на власть. Этот сценарий можно считать менее реалистичным, чем два других, но тем не менее сбрасывать со счетов его не стоит. В пользу этого сценария могут быть вполне легитимные стремления ас-Салем восстановить традиции преемственности, которые были нарушены ветвью аль-Джабер. Главной фигурой ас-Салем выступает шейх Салем аль-Али, курирующий Национальную гвардию много лет, а она, как известно, играет весомую роль практически во всех странах Залива. При реализации такого сценария может повториться ситуация политического кризиса 2006 г., где важную роль в поддержке шейха Сабаха сыграл парламент. Семью аль-Хамад же главным образом представляют 81-летний бывший премьер-министр (2011–2019) Джабераль-Мубарак и 70-летний Сабах аль-Халид, бывший министр иностранных дел (2011–2019) и премьер-министр (2019–2022) и другие.

Предсказать имя нового наследного принца сложно, процесс выработки решения носит закрытый характер. Не исключено, что более чем 40-летнее правление ветви аль-Джабер прервется и консенсусной фигурой, на выдвижение которой в качестве наследного принца могут согласиться эмир и политическая элита, станет совершенно другой представитель правящей семьи. Более молодые и успешные принцы-технократы, имена которых выше были озвучены, могут стать такими кандидатами.

Выводы

В Кувейте сложилась одна из самых развитых политических систем в регионе Залива. Довольно развитые институты представительства: парламент, различные политические блоки и относительно свободные средства массовой информации, с которыми так или иначе считаются эмир и исполнительная власть, а также более высокая самоорганизация населения и плюрализм политического пространства отличают Кувейт от других арабских стран Залива. Благодаря этим факторам и, конечно же, высокому уровню благосостояния населения, в Кувейте не отмечается деятельность радикальных организаций. Оппозиция системна и действует в легальном политическом поле, парламенте страны — Национальном собрании. Она не оспаривает право правящей семьи на власть. Но, с другой стороны, развитые политические институты, функционирующая система сдержек и противовесов, а также отсутствие консенсуса внутри элит усложняют выбор наследного принца и передачу власти следующему поколению.

Сегодня перед политической элитой Кувейта стоит непростая задача, которую рано или поздно в силу возраста эмира и его окружения необходимо решить: выбор наследного принца, который определит дальнейшие векторы развития страны. Однако, кем ни был следующий наследный принц перед страной останутся серьезные задачи преодоления внутриполитического кризиса между парламентом и правительством, экономической модернизации и диверсификации, борьбы с коррупцией, а также разрешения пограничных споров с соседями.

Список источников и литературы:

1. Кувейт: Запасынефти. The Global Economy. URL:https://ru.theglobaleconomy.com/Kuwait/oil_reserves/ (дата обращения 27.12.2023 г.).

2. Труевцев К. М. Глобализация и арабский мир: до и после двух волн турбулентности. Отв. ред. В. А. Кузнецов. М.: ИВ РАН, 2020. 370 с.

3. Мелкумян Е.С. История государств Арабского залива (Бахрейн, Катар, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты, Оман) в XX начале XXI в. М.: Ин-т востоковедения, 2016. 430 с.

4. Kuwaiti Constitution. Wipolex-res. URL: https://wipolex-res.wipo.int/edocs/lexdocs/laws/en/kw/kw004en.pdf (датаобращения 27.12.2023 г.).

5. Kuwait's new emir demands state accountability in first speech. Middle East Monitor. URL: https://www.middleeastmonitor.com/20231220-kuwaits-new-emir-demands-state-accountability-in-first-speech/ (дата обращения 27.12.2023 г.).

6. The world’s oldest crown prince nears the throne of Kuwait. The Economist. URL:https://www.economist.com/middle-east-and-africa/2022/08/25/the-worlds-oldest-crown-prince-nears-the-throne-of-kuwait(дата обращения 27.12.2023 г.).

1. Однако политические партии запрещены, но есть политические блоки

2. Мелкумян Е.С. История государств Арабского залива (Бахрейн, Катар, Кувейт, Объединенные Арабские Эмираты, Оман) в XX начале XXI в. М.: Ин-т востоковедения, 2016. 430 с.

3. В 2017 г. король Салман впервые в истории современной Саудовской Аравии назначил своего сына Мухаммеда бин Салмана наследным принцем, до него наследные принцы назначались из числа сыновей короля Абдель Азиза.