Безопасность в Персидском заливе: курс на региональную независимость?

Атака беспилотными дронами аэропорта Абу-Даби в середине января 2022 г., нацеленная на ключевой нефтяной объект, была совершена йеменскими повстанцами-хуситами. Событие, которое почти не получило освещения в российской информационной повестке, на самом деле влияет на развитие внешнеполитического курса Объединённых Арабских Эмиратов и государств Персидского залива в целом.

С одной стороны, действия Йемена могут быть расценены как ответ-провокация повстанцев на интервенцию Саудовской Аравии в 2015 г., которая, по сути, превратила страну в руины. С другой стороны, использование беспилотников говорит о том, что Йемен располагает высокотехнологичным оружием, запасы которого вряд ли могли появиться без помощи серьезного партнера (последним, безусловно, является Иран). В данном контексте и Йемен, и ОАЭ — лишь ресурсы для геополитической борьбы Эр-Рияда и Тегерана. Однако, прежде чем посмотреть на складывающуюся расстановку сил в регионе в более широким контексте, необходимо разобраться в важных особенностях, определивших нынешний курс ключевых лидеров Ближнего Востока.

Внимание ключевых политических игроков региона по-прежнему обращено на Иран. Но даже если дипломатам удастся решить острые вопросы, связанные с иранской ядерной программой, межрегиональная политика стран Ближнего Востока, вероятнее всего, останется непредсказуемой в силу других не менее важных вопросов безопасности, которые до сих пор остаются нерешенными. Таким образом, тренд на осторожность и режим ожидания только усилится.

С другой стороны, в действиях лидеров государств Ближнего Востока и Северной Африки прослеживается еще одна тенденция — курс на восстановление испорченных за последние несколько лет отношений. И хотя пока восстановление экономических и дипломатических связей между недавними сильными партнерами (Турцией, Египтом, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром) будет, скорее всего, довольно медленным, катализатором в данной ситуации станут вопросы, связанные с энергоресурсами, и стремление большинства игроков обеспечить межрегиональную безопасность.

Атака беспилотными дронами аэропорта Абу-Даби в середине января 2022 г., нацеленная на ключевой нефтяной объект, была совершена йеменскими повстанцами-хуситами. Событие, которое почти не получило освещения в российской информационной повестке, на самом деле влияет на развитие внешнеполитического курса Объединённых Арабских Эмиратов и государств Персидского залива в целом.

С одной стороны, действия Йемена могут быть расценены как ответ-провокация повстанцев на интервенцию Саудовской Аравии в 2015 г., которая, по сути, превратила страну в руины. С другой стороны, использование беспилотников говорит о том, что Йемен располагает высокотехнологичным оружием, запасы которого вряд ли могли появиться без помощи серьезного партнера (последним, безусловно, является Иран). В данном контексте и Йемен, и ОАЭ — лишь ресурсы для геополитической борьбы Эр-Рияда и Тегерана. Однако прежде чем посмотреть на складывающуюся расстановку сил в регионе в более широким контексте, необходимо разобраться в важных особенностях, определивших нынешний курс ключевых лидеров Ближнего Востока.

Кто такие хуситы и почему Иран сотрудничает с ними?

Леонид Цуканов:
Йеменская киберармия: раунд второй?

Хуситы, взявшие на себя ответственность за атаку, являются зейдитами — последователями одного из шиитских течений в исламе. Иран, где доминирует шиизм, обвиняют в поддержке хуситов, которые с 2004 г. борются с правительством Йемена, сформированным в основном суннитами. В сентябре 2014 г. хуситам удалось взять под свой контроль столицу Йемена Сану и продвинуться в сторону Адена, крупнейшего города Йемена. В ответ Саудовская Аравия в коалиции с другими арабскими государствами (ОАЭ, Египет, Катар, Бахрейн, Марокко и др.) начали военную кампанию в марте 2015 г. Официальные лица Йемена и преимущественно суннитские государства, в первую очередь Саудовская Аравия, неоднократно заявляли, что Иран и приближенная к нему шиитская партия Ливана «Хезболла» предоставили хуситам оружие, проводили военную подготовку и оказывали финансовую поддержку. Однако в официальных заявлениях лидеры Ирана и Хезболлы последовательно отрицали эти утверждения. В ноябре 2017 г. командующий Революционной гвардией генерал-майор Али Джафари заявил, что «помощь Ирана находится на уровне консультативной и духовной поддержки».

Ситуация усугубилась, когда в декабре 2017 г. хуситы убили экс-президента Али Абдуллу Салеха. Несмотря на то, что А.А. Салех официально присоединился к хуситам в мае 2015 г., помогая им получить контроль над северной частью Йемена, союз был весьма шатким. Уже в декабре 2015 г. А.А. Салех публично отделился от хуситов — шаг, на который его мотивировало руководство ОАЭ, убедив присоединиться к коалиции, возглавляемой Саудовской Аравией. «Я призываю братьев в соседних государствах и альянс прекратить агрессию, снять осаду, открыть аэропорты и разрешить продовольственную помощь и спасение раненых, и мы перевернем новую страницу благодаря нашему добрососедству»,— заявил А.А. Салех. Двумя днями позже он был убит повстанцами-хуситами в придорожной засаде.

Иранское правительство не скрывало эмоций по поводу этого убийства. Али Акбар Велаяти, старший советник по международным делам Высшего руководителя Ирана, прокомментировал его так: «Али Абдулла Салех был убит, а заговор Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии был сорван народом Йемена. Народ сам определит свою судьбу и победит, как народы Сирии, Ирака и Ливана».

Новый внешнеполитический курс ОАЭ: без религиозных тем и за международную дипломатию

Во внешнеполитическом курсе ОАЭ в последние годы произошли серьезные изменения. Страна, чьи отношения с миром на протяжении десятилетий во многом определялись Саудовской Аравией, в последние годы демонстрирует самостоятельность и независимость от Эр-Риада.

В конце 2021 г. д-р Султан Ахмед Аль-Джабер, министр промышленности и инноваций ОАЭ, отметил, что недавние дипломатические шаги ОАЭ имеют решающее значение для новой внешней политики страны. «Искусство партнерства является частью нашей ДНК и ключом к нашему успеху на протяжении многих лет», — сказал Аль Джабер в интервью. После вывода военного контингента из Йемена в середине 2019 г. региональная политика безопасности ОАЭ перешла в режим деэскалации. Политические конфликты с соседями стали заменяться внешней политикой, основанной на экономических интересах. Региональное одиночество стран Персидского залива, отчасти из-за нерешительности администрации Дж. Байдена играть активную роль в региональных делах, вынудило ОАЭ и другие страны региона постоять за себя в динамично меняющейся ситуации с объединениями и распадами альянсов. Использование дипломатии вместо военной силы говорит о резком переломе во внешней политике ОАЭ.

После вывода войск ОАЭ из Йемена между давними союзниками наметились разногласия: Эр-Риад заподозрил недоверие всегда лояльного партнера. После дипломатического кризиса в Катаре в 2017 г. ОАЭ приняли общее соглашение о безопасности с Саудовской Аравией, которое действовало до ухода первых из Йемена в середине 2019 г. Хотя ОАЭ также вывели свои войска с нескольких баз — из Эритреи и Сомалиленда, — именно их уход из Йемена поставил Саудовскую Аравию в неловкую ситуацию на международном уровне, сделав Эр-Риад ответственным за гуманитарный кризис в Йемене.

Дмитрий Дыкань:
ОАЭ в роли инициатора возвращения Сирии в арабский мир

Таким образом, международный имидж наследного принца Саудовской Аравии Мухаммеда бин Салмана (МБС) серьезно пострадал, а легитимность военных действий в Йемене была поставлена под угрозу. Позже МБС назначил своего родного брата Халида бин Салмана заместителем министра обороны, чтобы руководить боевыми действиями в Йемене, в том числе с целью отвлечь внимание от критики в свой адрес.

В отличие от Саудовской Аравии ОАЭ более охотно налаживают отношения с такими региональными игроками, как Иран или даже Израиль. Гибкость правительства ОАЭ может быть связана с отказом от религиозной тематики во внешнеполитической риторике. Примечательно, что импорт Ирана из ОАЭ достиг 5,39 млрд долл. в период с марта по август 2021 г., что свидетельствует о большом объеме торговых отношений между двумя странами даже во время кризиса.

В то время как Оман, Кувейт и Катар всегда поддерживали стратегические отношения с Тегераном, правительства Саудовской Аравии и Эмиратов рассматривали иранскую деятельность в регионе и военные действия в первую очередь как угрозу внутренней безопасности соседних государств: Ливана, Сирии, Йемена и Ирака.

О региональной самостоятельности ОАЭ говорит их вооруженное нападение на город Шабва в Йемене в январе 2022 г. — стратегический узел, ведущий к богатой нефтью провинции Мариби — с целью освобождения ее от хуситов. По мнению некоторых экспертов, это и вызвало ответную атаку на ОАЭ. По словам Мохаммеда Синана Сиеха, политического аналитика и исследователя Эдинбургского университета, до сих пор неясно, как повстанцы-хуситы смогли управлять дронами в Абу-Даби из Йемена.

«Разумно предположить, что в этом замешан Иран, более сильный в военном отношении и способный вести такую сложную атаку», — считает эксперт. «Тем не менее, важно отметить, что, несмотря на поддержку Ирана, хуситы также выработали политику, независимую от Тегерана, внося еще большую путаницу в и так непростую текущую расстановку сил на Ближнем Востоке. С дипломатической точки зрения данная атака — это удар по стараниям достичь консенсуса Ираном и Саудовской Аравией, а также подорвать налаживающиеся связи ОАЭ с Тегераном», — подытожил аналитик.

(Не)вмешательство США в региональную политику Ближнего Востока

Затянувшаяся война в Йемене стала своеобразным катализатором для переосмысления стратегий безопасности ключевыми странами Аравийского полуострова. В текущем геополитическом контексте к развитию йеменского конфликта гораздо больше вопросов, чем ответов.

Например, выведут ли ОАЭ окончательно вооруженные силы из Йемена, во многом будет зависеть от того, насколько сильной в этом вопросе будет поддержка со стороны администрации Дж. Байдена и как далеко может зайти Белый дом, покровительствуя ОАЭ. В свою очередь, США не торопятся давать гарантии безопасности ОАЭ, понимая чувствительность вопроса во время проходящих в Вене переговоров по иранской ядерной программе.

Однако очевидно, что от ответа Вашингтона на усиление военных действий между Абу-Даби и хуситами в значительной степени будет зависеть дальнейшая роль США как гаранта безопасности в Персидском заливе.

Возобновление партнерств — ключ к региональной безопасности

Сейед Махмуд Реза Саджади:
Прощать прошлое: Иран верит в серьезные отношения с Россией и с Востоком

Конкуренция за власть и сферы влияния между ключевыми странами ближневосточного региона стала ключевым трендом, формирующим региональный политический ландшафт. Политика многих арабских стран сегодня отличается большей независимостью и напористостью, чем несколькими годами ранее.

Лидеры Ближнего Востока продолжают проверять пределы своей власти с помощью усиления безопасности своих государств и дипломатических действий. Но атака на Абу-Даби продемонстрировала, что с появлением высокотехнологичного оружия дипломатические достижения в любой момент могут быть обесценены и сведены на нет. При этом межгосударственная гонка осложняется независимыми агрессорами, такими как ИГ в Ираке или хуситы в Йемене.

При этом внимание ключевых политических игроков региона по-прежнему обращено на Иран. Но даже если дипломатам удастся решить острые вопросы, связанные с иранской ядерной программой, межрегиональная политика стран Ближнего Востока, вероятнее всего, останется непредсказуемой в силу других не менее важных вопросов безопасности, которые до сих пор остаются нерешенными. Таким образом, тренд на осторожность и режим ожидания только усилится.

С другой стороны, в действиях лидеров государств Ближнего Востока и Северной Африки прослеживается еще одна тенденция — курс на восстановление испорченных за последние несколько лет отношений. И хотя пока восстановление экономических и дипломатических связей между недавними сильными партнерами (Турцией, Египтом, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром) будет, скорее всего, довольно медленным, катализатором в данной ситуации станут вопросы, связанные с энергоресурсами, и стремление большинства игроков обеспечить межрегиональную безопасность.