Ритм и стиль политического санхуанито Эквадора

В настоящее время Эквадор переживает период серьезных преобразований, который стал результатом одного из самых радикальных процессов, происходивших в Южной Америке на протяжении XIX–ХХ вв., — так называемой «либеральной революции». На протяжении всего XIX в. горная местность, где проживало около 75% населения Эквадора, находилась в длительной экономической летаргии. Замкнутая в себе, удаленная от портов она укрепляла на своей территории особенный мир духовенства и сельского образа жизни, контролировав политическую власть в стране и сдерживая преобразования, аналогичные тем, которые происходили в соседних государствах. В результате возникла ситуация, при которой политическая идеология формировалась у подножья гор, а экономическая и военная элита — на побережье. Это было меньшинство, которое навязало себя большинству, и результат такого противостояния определил два решающих момента в социальной истории Эквадора. Во-первых, большинство должно было согласиться на справедливое разделение политической власти с меньшинством; во-вторых, идеи большинства должны были освободить место для идей меньшинства.

В рамках этой системы были созданы важные противовесы, которые в конечном итоге характеризуют Эквадор, придавая ему определенную индивидуальность. Это касается четкого политического разграничения горной и прибрежной территории страны по оси Кито — Гуаякиль, которые представляют собой два разных общества, истории, структуры власти и культуры, имеющие разные практики и представления о жизни, которые были вынуждены сосуществовать в динамике постоянного конфликта и равновесия. В Эквадоре ничего не может быть решено без согласия элит этих двух регионов, поэтому переговоры — это ядро национальной политической системы, хотя в последние годы в эту структуру стал вмешиваться ряд субрегионов: например, Куэнка — третий по величине город страны, или Манаби и Амазония.

В динамике этой системы каждый регион имеет доминирующие партии; кроме того, внутри каждого региона есть партии, которые идентифицируют себя (или более тесно связаны) с определенными субрегионами, определенными социальными секторами или различными идеологическими тенденциями. Альянсы становятся неизбежными, часто превращаясь в региональную дилемму не только в Национальном конгрессе, но и на уровне принятия правительственных решений и, в частности, при выборе кандидатов в президенты и вице-президенты страны, поэтому обычно кандидат от партии большинства в одном регионе выдвигается вместе с кандидатом от партии меньшинства в другом регионе. В логике этой многопартийности каждый субъект, представленный партией, получает определенные преимущества: избирательная кампания позволяет присутствовать на публике даже тем, кто не победил, благодаря чему можно донести свою позицию, отстоять интересы и заявить о группе, которую они представляют. Высокая сменяемость выборных представителей и широкие возможности баллотироваться позволяют публично присутствовать в политике широким социальным слоям, пусть даже только символически, что делает этот процесс похожим на итальянскую политическую систему.

Действующий президент страны Гильермо Лассо, пришедший к власти 24 мая 2021 г., не имея четкой политической платформы и выбирая авторитаризм как единственный способ справиться с теми, кто выступает против него, все больше отдаляется от своих избирателей, что наносит вред его имиджу и авторитету. Если в первой части своего срока эквадорскому лидеру удалось укрепить позиции благодаря успешной кампании по вакцинации, то со временем он показал себя неспособным решить другие насущные проблемы. В частности, бездействие правительства идет рука об руку с ужасающими цифрами роста преступности в стране, при этом единственным ответом на эту неудачу стали обвинения и угрозы в адрес политических противников. Хайме Неботу, Ленину Морено и Рафаэлю Корреа публично угрожали уголовным преследованием, обвиняя их в ответственности за подрыв безопасности в стране.

Однако это игра с огнем. Partido Social Cristiano сомкнула ряды вокруг Рафаэля Корреа, начав процесс перегруппировки, который достиг кульминационного момента на национальном съезде в конце августа 2021 г. Для этой центральной политической силы Эквадора в текущей ситуации главным стало воссоединение с частью старого электората, сохранение оплота на побережье и победа собственного кандидата на выборах мэра эквадорской столицы в 2023 г. Вдохновленные возвращением Лулы да Сильва в Бразилии, руководители этой партии считают это хорошей комбинацией, пока они планируют возвращение Рафаэля Корреа в кресло президента Эквадора. В случае, если действующий президент страны примет решение участвовать в следующем электоральном цикле, противостоять этой политической силе ему будет нелегко.

Политическая мозаика Эквадора неоднородна и имеет множество оттенков, которые по-разному проявляются в различных регионах страны: от горной местности с центром в столице Кито и побережья с центром в городе Гуаякиль (и их субрегионами, такими как Азуаи и Манаби) до Амазонии, однако это не ведет к использованию концепций и позиций «своего» региона. В Эквадоре регионы выступают секторами территориального целого, демографического и политического сообщества, с большим или меньшим историческим багажом, коллективной идентичностью, с внутренней динамикой и связями. Эти характеристики коллективной жизни сосуществуют благодаря политической системе, которая делает региональную динамику конкретной, видимой и узнаваемой для всех жителей страны, имея сходство с системой таких государств, как Бельгия или Италия.

В каждом регионе Эквадора существует своя культура и осознание отличия от других, а напряженность и конфликты обычно разрешаются путем переговоров, включая механизмы давления, такие как общественный протест. Поэтому столкновения между горными районами и побережьем, а точнее между Кито и Гуаякилем, стали частью повседневной жизни; их наличие бросается в глаза, но не считается чем-то исключительным — идея кризиса ассоциируется с экономикой, где преобладают интересы элит прибрежных территорий.

Алексей Чернышев:
Идеология и индейский фактор на выборах в Эквадоре

В настоящее время Эквадор переживает период серьезных преобразований, которые оказались не результатом импорта западных модных рецептов перемен, как часто думают некоторые эксперты. С исторической точки зрения, текущий кризис стал результатом одного из самых радикальных процессов, происходивших в Южной Америке на протяжении XIX–ХХ вв., — так называемой «либеральной революции», которая состоит одновременно из политического движения, военного противостояния и череды реформистских правительств. На протяжении всего XIX в. горная местность, где проживало около 75% населения Эквадора, находилась в длительной экономической летаргии, что стало следствием кризиса текстильного производства, обеспечивавшего ей расцвет в колониальный период и ликвидированное мерами Бурбонов, навязанными для спасения колоний, уже готовившихся к независимости. Замкнутая в себе, удаленная от портов она укрепляла на своей территории особенный мир духовенства и сельского образа жизни, контролировав политическую власть в стране и сдерживая преобразования, аналогичные тем, которые происходили в соседних государствах. В результате в Эквадоре возникла ситуация, при которой политическая идеология формировалась у подножья горных возвышенностей Анд, вулканов и заснеженных вершин Сьерры, а экономическая и военная элита — на побережье. Это было меньшинство, которое навязало себя большинству, и результат такого противостояния определил два решающих момента в социальной истории Эквадора. Во-первых, большинство должно было согласиться на справедливое разделение политической власти с меньшинством; во-вторых, идеи большинства должны были освободить место для идей меньшинства.

В то время, когда доминирующая элита переваривала поражение и была не в состоянии заново сформулировать свою внутреннюю динамику и определить новые ориентации, опирающиеся на клерикальный порядок и многочисленные организации (братства, ассоциации, гильдии), которые под эгидой католической церкви обеспечивали социальную сплоченность населения, в 1941 г., спустя всего два поколения после победы либералов, страна вступила в войну с Перу и в итоге потерпела поражение в 1942 г. Итоги этой войны окончательно утвердили различия каждого из двух национальных регионов, обозначив их социальные и политические контрасты.

В предгорье система порядка и власти, а также бюрократический аппарат открыли двери для чуждых ценностей, связанных со светским государством. Переживавшее свой внутренний этнический конфликт, который носил как классовый характер (между землевладельцами и коренным населением), так и между различными этно-социальными иерархиями, унаследованными от колониального периода, местное общество увидело новые перспективы, наполненные рационализациями либеральных дискурсов. В итоге между старой системой власти и новым бюрократическим аппаратом, который стремился конституировать себя как государство, была создана определенная дистанция. Напротив, в прибрежном регионе центральная власть стала более функциональной по отношению к интересам и ориентациям богатых слоев населения, где государство было и остается инструментом прежде всего для продвижения и обеспечения связи с внешним миром.

В этой ситуации решающим аспектом для построения территориальной системы было признание и легитимация этих различий, где прибрежный регион навязывал оппоненту изменения, мотивируя это экономическим ростом (и, следовательно, бюджетными поступлениями), в то время как горный регион имел демографическое преимущество и значительную часть политической власти и кадров. В рамках этой системы были созданы важные противовесы, которые в конечном итоге характеризуют Эквадор, придавая ему определенную индивидуальность. В первую очередь это касается четкого политического разграничения горной и прибрежной территории страны по оси Кито — Гуаякиль. Во-вторых, это два разных общества, истории, структуры власти и культуры, имеющие разные практики и представления о жизни, которые были вынуждены сосуществовать в динамике постоянного конфликта и равновесия. В Эквадоре ничего не может быть решено без согласия элит этих двух регионов, поэтому переговоры — это практика и ядро национальной политической системы, хотя в последние годы в эту структуру политического согласия-противостояния стал вмешиваться ряд субрегионов: например, Куэнка — третий по величине город страны, или Манаби и Амазония.

В Эквадоре основными пространствами для посредничества выступают государство и политические интересы разных групп влияния, но социально-политическая динамика усложняется, когда в эти отношения включается еще один социальный фактор — средний класс. На побережье средние слои сначала были либеральными, затем тяготели к левым и в конце концов перешли к популистским течениям; в горных районах они начинали как консерваторы, близкие католической церкви, затем также симпатизировали левым и в итоге оказались в партиях, известных сегодня как левоцентристские, в целом органически связанные с государством. Таким образом, матрица регионального разделения приобрела постоянное измерение идеологических различий, что было заметно благодаря возможности социального сосуществования со средним классом и нашло свое отражение в партийной системе, которая стала одной из самых плюралистических в Южной Америке.

Ксавиер Винисио Гонзалес Медина:
Какие страны Латинской Америки готовы сотрудничать с Россией в условиях экономических санкций?

В динамике этой системы каждый регион имеет доминирующие партии; кроме того, внутри каждого региона есть партии, которые идентифицируют себя (или более тесно связаны) с определенными субрегионами, определенными социальными секторами или различными идеологическими тенденциями (официально их насчитывается двадцать одна). Альянсы становятся неизбежными, часто превращаясь в региональную дилемму не только в национальном Конгрессе, но и на уровне принятия правительственных решений и, в частности, при выборе кандидатов в президенты и вице-президенты страны, поэтому обычно кандидат от партии большинства в одном регионе выдвигается вместе с кандидатом от партии меньшинства в другом регионе. В логике этой многопартийности каждый субъект, представленный партией, получает определенные преимущества: избирательная кампания позволяет присутствовать на публике даже тем, кто не победил, благодаря чему можно донести свою позицию, отстоять интересы и заявить о группе, которую они представляют. Высокая сменяемость выборных представителей и широкие возможности баллотироваться позволяют публично присутствовать в политике широким социальным слоям, пусть даже только символически, что делает этот процесс похожим на итальянскую политическую систему.

С появлением нефти и вооруженных сил значение государства существенно возросло, поскольку оно стало главным проводником модернизации и развития страны. Благодаря доходам от продажи «черного золота» эквадорское правительство получило средства для распределения и создания инфраструктуры, а также возможность повсеместно заявить о своем присутствии, смогло создать необходимые условия для формирования промышленного комплекса и финансового сектора. Это повлекло за собой изменения в социальной иерархии, улучшение условий жизни и новую социальную рационализацию индивидуального и коллективного состояния — эти ценности совпадали с преобладающими в то время ценностями общества, особенно ценностями растущих средних слоев.

Все изменилось, когда доходы от нефти стали падать, что способствовало снижению доверия к государственной власти и росту популизма в его различных вариантах — это еще один аспект, который помогает понять нынешний кризис. В этих условиях на передний план выдвинулись военные, которые до недавнего времени играли роль арбитра в восстановлении баланса между регионами, делая это неоднократно посредством государственных переворотов. Роль гаранта привела к поведению, которое отличает их от своих латиноамериканских коллег, — эквадорские военные отдали предпочтение функции обеспечения сплоченности нации.

В результате система, которая длительное время поддерживала равновесие, разрушилась: провинции перестали быть внутренне ориентированными образованиями. Некоторые провинции предгорья теперь имеют субрегионы, интегрированные с их прибрежными соседями; то же самое, но в меньшей степени, относится к прибрежным провинциям по отношению к горным районам. Это проявляется в том, что люди с юга живут у родственников, работающих на севере: в Кито, Гуаякиле или Куэнке работники передвигаются каждую неделю и возвращаются в родные места по выходным. Таким образом, большая часть жителей и внутренние пространства интегрированы и дополняют друг друга, разрушая изоляцию. Территориальная трансформация пространств способствовала изменению политических балансов: модели голосования уже не так сильно различаются по территориальной субъективности.

Аналогичное явление происходит с одной из подсистем, включенных в эквадорскую политическую систему: членство в организациях и модели протеста. Раньше в переговорном и протестном поведении преобладали заметные региональные различия; сейчас эти различия уменьшаются или стираются, уступая место преобладанию других аспектов: горный район неуклонно уступает позиции побережью, растущий вес которого объясняется перемещением населения высокогорья на равнины, привлекаемые их огромными сравнительными экономическими преимуществами. Между тем появление все большего количества представителей сельской местности в прибрежных городах не вызывает восторга ни у их жителей, ни в кругу среднего класса и местной буржуазии. Этот фон создает предпосылки к противостоянию населения сельскохозяйственных районов и городской экономической элиты. Это означает, что артикулирующие оси ориентиров и предложений потеряли свою актуальность, а региональные различия свелись к простому столкновению интересов: если побережье придерживается неолиберализма, то деятельность населения горных районов просто сводится к неприятию и протесту.

Действующий президент страны Гильермо Лассо, бывший банкир правого толка, пришел к власти 24 мая 2021 г. с третьей попытки, победив на выборах Андреса Арауса, и должен осуществлять свои полномочия до 2025 г. Во втором раунде он получил 2,83 миллионов голосов, что стало результатом действий левой политической, социальной и интеллектуальной части страны, которая вместо того, чтобы договариваться об условиях поддержки компромиссного кандидата, осуществила передачу своих голосов в пользу консервативного варианта. Со свойственной им неосмотрительностью представители левых определили команду Гильермо Лассо как «слабую», вместе с тем рассуждая, что «лучше так, чем политический тупик». Но они ошиблись. Изначально правительственная партия Movimiento Creando Oportunidades насчитывала 12 парламентариев и в принципе не могла сформировать блок в законодательном органе, но всего через несколько дней после инаугурации Гильермо Лассо она уже располагала скамейкой в Национальном собрании из 25 мест под названием Bancada del Acuerdo Nacional, к которой примкнули еще 13 членов национального Конгресса.

В этой ситуации представители левых приветствовали назначение касика из Амазонии Гуадалупе Ллори на пост президента Национальной ассамблеи, называя ее лидером движения коренных народов, подразумевая при этом, что новый глава парламента будет уделять особое внимание проблемам граждан Эквадора, вынося на обсуждение актуальные вопросы в поисках защиты интересов самых уязвимых слоев общества.

Дмитрий Кравцов:
Политический кризис в Перу: есть ли надежда на стабильность?

В то время как Гильермо Лассо получил свой мандат, ВВП страны на душу населения составлял 5,5 тыс. долл. Около 53% эквадорских налогоплательщиков зарабатывали менее 499 долл. в месяц, а еще 9% — менее 600 долл. в месяц, в то время как минимальная потребительская корзина составляла 712 долл. Осознавая сложную экономическую ситуацию, в которой находилась страна, новый глава государства выдвинул очень конкретные обязательства: оживить экономику и создать два миллиона рабочих мест путем увеличения иностранных инвестиций, расширения сельскохозяйственного сектора (за счет низкопроцентных кредитов), увеличения добычи нефти (и, соответственно, поступлений в бюджет) и расширения возможностей добывающей промышленности.

В течение первого года нахождения у власти администрация президента Г. Лассо балансировала между снижением расходов и большей экономической открытостью, вакцинацией против пандемии COVID-19 и унаследованными проблемами отсутствия безопасности (именно в данной области 87,24% граждан недовольны уровнем государственного управления). Но сначала глава государства разорвал свой предвыборный союз с Partido Social Cristiano и также отказался от соглашения, по которому Рафаэль Корреа предложил ему свою поддержку. В дополнение к этому он открыл новый фронт с одним из главных банков страны — Banco Pichincha, который владеет рядом национальных ключевых СМИ, что незамедлительно отразилось в их материалах в рамках освещения работы правительства.

Слабый парламентский альянс, который Гильермо Лассо предпочел сформировать с центристами из Izquierda Democrática и Movimiento Indígena Pachakutik, закончился крахом для этих политических сил, ознаменовав ряд внутренних расколов. Например, внутри Movimiento Indígena Pachakutik появилась группа «отказников», которые критически относятся к сотрудничеству с правительством и сближаются с главной общественной организацией коренных народов — Confederación de Nacionalidades y Pueblos Indígenas del Ecuador и ее лидером Леонидасом Иза, который сыграл важную роль в протестных выступлениях в середине 2022 г. Вместо того, чтобы искать варианты компромисса, президент страны решил объявить законодателей «коррумпированными», пригрозив распустить Национальную ассамблею и назначить новые всеобщие выборы.

Не имея четкой политической платформы и выбирая авторитаризм как единственный способ справиться с теми, кто выступает против него, глава государства все больше отдаляется от своих избирателей, что наносит вред его имиджу и авторитету. Несмотря на обещание провести встречу, направленную на политическую консолидацию после сильно поляризованной кампании, этого сделано не было. На практике первый год его правления оказался годом напряженных отношений с остальными политическими силами как слева, так и справа. Между тем, если многим кажется, что эквадорский лидер не продвинулся в решении социальных проблем, в действительности его программа неолиберального углубления работает: он еще больше сократил государственный бюджет и занятость населения, возобновил сотрудничество страны с Международным центром по урегулированию инвестиционных споров, который входит в Группу подразделений Всемирного банка, и немало сделал в сфере приватизации государственных предприятий.

Очевидно одно, если в первой части своего срока эквадорскому лидеру удалось укрепить свои позиции благодаря успешной кампании по вакцинации, которая контрастировала с катастрофой его предшественника, Ленина Морено, то со временем он показал себя неспособным реализовать другие насущные проблемы, особенно в области занятости и безопасности. Несмотря на повышение базовой заработной платы, низкие темпы создания рабочих мест в стране, характеризуемой отсутствием возможностей, оказались главным недостатком его мандата. Что касается безопасности, то бездействие правительства идет рука об руку с ужасающими цифрами роста преступности, при этом единственным ответом на эту неудачу стали обвинения и угрозы в адрес политических противников, включая влиятельных правых христианских социалистов, которые управляют вторым городом страны, Гуаякилем. Хайме Неботу, Ленину Морено и Рафаэлю Корреа публично угрожали уголовным преследованием, обвиняя их в ответственности за подрыв безопасности в стране.

Однако это игра с огнем. После поражения на выборах Partido Social Cristiano сомкнула ряды вокруг Рафаэля Корреа, начав процесс перегруппировки, который достиг кульминационного момента на национальном съезде в конце августа 2021 г., где президентом была избрана Марсела Агиньяга. Для этой центральной политической силы Эквадора в текущей ситуации главным стали воссоединение с частью старого электората, сохранение оплота на побережье и победа собственного кандидата на выборах мэра эквадорской столицы в 2023 г. Вдохновленные возвращением Лулы да Сильва в Бразилии, руководители партии считают это хорошей комбинацией, пока они планируют возвращение Рафаэля Корреа в кресло президента Эквадора.

В случае, если действующий президент страны примет решение участвовать в следующем электоральном цикле, противостоять этой политической силе ему будет нелегко, учитывая, что в свой первый президентский год он отдал предпочтение конфликту как инструменту управления властью. В этом контексте не менее интересно другое. В сценарии, в котором единство демократической оппозиции как никогда актуально и необходимо с учетом перспективы противостояния в течение трех долгих лет, за которые вряд ли стоит ожидать каких-либо прорывов или договоренностей, удивительно, что до настоящего времени на национальной политической арене не появилось ни одной мощной фигуры в популистском стиле Дональда Трампа или Жаира Болсонару. Впрочем, это не только специфика Эквадора — пример Перу ярко демонстрирует, да и события в Бразилии подтверждают, что электорат предпочитает хорошо знакомые лица.