Ценности для постконфликтного мира

В условиях военного конфликта трудно говорить об объединяющих весь мир ценностях. После 24 февраля, когда Россия перешла ту черту, которая отделяет «обычный» ревизионизм (в том числе и ценностный) и несогласие со сложившимся статус-кво в мировом порядке от прямого военно-политического вызова западным странам, — ситуация принципиально изменилась. Очевидно, что между Россией и Западом образовался глубокий раскол. И трудно сказать, удастся ли его смягчить после завершения конфликта. Государства Не-Запада, с одной стороны, не присоединились открыто к санкциям против России. Но, с другой стороны, практически все они, по понятным причинам, занимают в той или иной степени сдержанную и выжидательную позицию. В первую очередь они следят за тем, насколько успешными будут действия России как непосредственно на поле боя, так и в экономической политике, противодействуя санкциям. И только исходя из этого, они будут делать для себя вывод, насколько правильной и целесообразной, с их точки зрения, явилась столь радикальная смена стратегии со стороны России в феврале. И именно на этой основе наши страны-партнеры будут судить о будущих лидерских амбициях России в рамках Не-Запада, в том числе и в плане продвижения ценностей.

Поэтому любые предложения со стороны России об объединяющих ценностях, если они направлены не на внутренний пиар, а на международную аудиторию, должны учитывать данный контекст. На наш субъективный взгляд, к такого рода объединяющим ценностям могут быть отнесены мультилидерство, многоединство и макросотрудничество.

Для того, чтобы сотрудничество было реально эффективным, оно должно базироваться не только на сиюминутном геополитическом расчете и эмоциях, а на здравых ценностях, которые разделяли бы самые разные составляющие человечества. Именно поэтому ценностный диалог, несмотря на всю его кажущуюся неактуальность, представляется нам крайне важным для будущего прочного мира.

В условиях военного конфликта трудно говорить об объединяющих весь мир ценностях. После 24 февраля, когда Россия перешла ту черту, которая отделяет «обычный» ревизионизм (в том числе и ценностный) и несогласие со сложившимся статус-кво в мировом порядке от прямого военно-политического вызова западным странам, — ситуация принципиально изменилась. Очевидно, что между Россией и Западом образовался глубокий раскол. И трудно сказать, удастся ли его смягчить после завершения конфликта. Государства Не-Запада, с одной стороны, не присоединились открыто к санкциям против России. Но, с другой стороны, практически все они, по понятным причинам, занимают в той или иной степени сдержанную и выжидательную позицию. В первую очередь они следят за тем, насколько успешными будут действия России как непосредственно на поле боя, так и в экономической политике, противодействуя санкциям. И только исходя из этого, они будут делать для себя вывод, насколько правильной и целесообразной, с их точки зрения, явилась столь радикальная смена стратегии со стороны России в феврале. И именно на этой основе наши страны-партнеры будут судить о будущих лидерских амбициях России в рамках Не-Запада, в том числе и в плане продвижения ценностей.

Андрей Кортунов:
Консолидация Запада и асимметричная биполярность

Поэтому любые предложения со стороны России об объединяющих ценностях, если они направлены не на внутренний пиар, а на международную аудиторию, должны учитывать данный контекст. Даже на коллективном Не-Западе они будут сейчас восприниматься с осторожностью. К тому же в рамках БРИКС к настоящему моменту уже проведен большой объем работы по осмыслению ценностного потенциала Не-Запада. В коммюнике ежегодных саммитов БРИКС традиционно большое место отводится как раз формулировке и аргументации тех ценностей, которые могли бы стать объединяющими для народов мира. А поскольку уже после февраля целый ряд стран заявил о своем желании присоединиться к БРИКС, то очевидно, эта ценностная платформа сохраняет свою популярность и сегодня.

Вот почему возможные новые российские предложения должны, во-первых, четко базироваться на ценностной платформе БРИКС, а во-вторых, носить реально приемлемый и a priori неотторгаемый характер для всех стран и народов. Только тогда они могут быть услышаны вовне. На наш субъективный взгляд, к такого рода объединяющим ценностям могут быть отнесены мультилидерство, многоединство и макросотрудничество.

Мультилидерство — это принципиальное признание того, что в мире нет и не может быть одного единственного «глобального лидера» во всех областях жизни и деятельности человеческой цивилизации. Уже само притязание на подобного рода роль по сути своей представляет собой скрытую или полускрытую (а то и абсолютно открытую — как в случае с ИГИЛ [1]) манифестацию крипто-тоталитарной идеологии (под какой бы внешне «либеральной» и «демократичной» или, напротив, традиционалистской или иной почвеннической маской она ни пыталась скрыть свою античеловеческую суть).

Однако это отнюдь не отменяет того, что практически каждая крупная или средняя страна, а уж тем более каждое современное региональное объединение государств — если не бесспорные лидеры, то как минимум «первые среди равных» в той или иной сфере бытия человеческой цивилизации.

Вряд ли кому придет в голову подвергать сомнению финансово-экономическую и иную материальную мощь Соединенных Штатов Америки, общепризнанную культурную роль Европы, явленную самой историей силу и крепость российской цивилизации (не раз спасавшей мир от очередных кандидатов на роль глобального гегемона), роль Китая как традиционной «фабрики мудрости» и современной «фабрики мира» или исторически сложившийся статус Индии как культурно-цивилизационного ареала, в рамках которого Запад и Восток (вопреки заблуждению Редьярда Киплинга) все же сошлись (и продолжают сходиться) воедино.

Михаил Маргелов:
Организация разъединенных наций и лабиринты концепции нового миропорядка

Подобного рода примеры можно приводить практически бесконечно, дойдя в итоге до Сингапура (как современного глобального лидера в области формирования электронно-цифровой среды человеческой жизни) и Новой Зеландии (как страны, занимающей почетное первое место в списке стран с практически нулевой коррупцией).

Важно, однако, то, что именно такого рода лидерство многих в тех или иных сферах, должно, соединяясь воедино, образовывать в рамках всего мирового сообщества атмосферу мультилидерства, при котором каждая из упомянутых стран и групп стран могла бы реально и эффективно выполнять функцию лидера, то есть ведущего в деле формирования, осмысления и внедрения наилучших практик в целях всеобщего взаимообогащения всех 8 миллиардов человек, населяющих нашу планету.

Многоединство — это подробно разработанный основоположниками классического евразийства идейно-мировоззренческий концепт (более глубокий, чем знаменитое «единствo в многообразии»). Под многоединством понимается иерархически организованное и целесообразно действующее единство множественности.

Яркий пример такого многоединства — находящееся в нормальном состоянии и функционирующее в нормальном режиме международное сообщество. Его члены (независимые суверенные государства, которые, как известно еще из трудов Августина, «состоят из граждан как текст из букв») в норме одновременно сосуществуют и действуют в своих собственных интересах, а также в интересах составляющих эти государства субъектов (коллективов граждан регионального, муниципального, отраслевого, корпоративного и множества других уровней — вплоть до отдельных семей и домохозяйств) и в интересах самого международного сообщества, в частности, образуемых в его рамках универсальных и региональных международных организаций. В конечном итоге только такое многоединство способно обеспечить интересы, нужды и само бытие всего человечества в целом.

Макросотрудничество — это всесторонне многоуровневое и многоаспектное открытое структурно-сетевое сотрудничество, направленное на реальное решение всего комплекса стоящих перед нынешним глобальным миром проблем. Это также синергетическое сотрудничество, которое должно охватывать все сферы, страты и стороны современной жизни. При этом необходимо понимать, что с момента провозглашения в 2016 г. в Кейптауне на Международном геологическом конгрессе наступления эпохи антропоцена (с 2019 г. официально сменившей привычный нам голоцен) уже невозможно, не выходя за рамки признания объективной картины мира, отрицать, что ключевой источник (но также и ключевым фактором решения) упомянутых глобальных проблем — это нынешний образ жизни самого человечества. Именно этот образ существования («тропос бытия») и необходимо исправить. Исправить во имя самого бытия человечества. Исправить, а не разрушить, как бы того не желали радикалы всех мастей.

Ярослав Лисоволик:
Возможности сопряжения интеграционных платформ по оси Север — Юг

На наш взгляд, все описанное выше входит в число тех ценностей, которые можно и нужно выдвинуть и продвинуть, равно как и тех целей, которые необходимо достичь. Разумеется, сотрудничество во имя их достижения необходимо развивать не только на межгосударственном, но и на межрегиональном уровне. Ведь именно взаимодействие между регионами сейчас зачастую активно используется не только для купирования последствий санкций, но и для развенчания ложного образа «всеобщего врага», которым известные силы зачастую пытаются безосновательно заклеймить Россию, Китай, Иран и многие другие страны. Полагаем, что подобное сотрудничество должно всемерно развиваться как на уровне международного сообщества в целом, так и на уровне уникальных по формату специализированных международных объединений (что называется «от БРИКС до ШОС»). Отметим, что в рамках таких объединений требуется вовлечение в соответствующий процесс не только представителей общегосударственных региональных и местных властей, но также и деятелей науки, культуры, искусства и т.д.).

Именно из описанного сотрудничества, основанного на здравых ценностях, и может родиться новая, подлинно глобальная политика. Эта политика, разумеется, потребует новых глобальных политиков. Представляется, что один из первых примеров оных не так давно явил самый известный в современном мире ныне живущий выходец из Южной Африки — Илон Маск, недавно выдвинувший ряд инициатив в области миротворчества на пространстве Большой Евразии (в том числе применительно к урегулированию конфликтов вокруг Тайваня и Украины). Разумеется, тот же посвященный урегулированию ситуации на Украине «план Маска» нуждается в согласовании со сложившимися в последнее время международно-правовыми и конституционно-правовыми реалиями. Но уже сам факт выдвижения такой инициативы свидетельствует о том, что стремление к сотрудничеству во имя мира приобретает подлинно всемирную популярность, а значит — все более требует подведения под него ценностного фундамента.

Для того, чтобы упомянутое сотрудничество было реально эффективным, оно должно базироваться не только на сиюминутном геополитическом расчете и эмоциях, а на здравых ценностях, которые разделяли бы самые разные составляющие человечества. Именно поэтому ценностный диалог, несмотря на всю его кажущуюся неактуальность, представляется нам крайне важным для будущего прочного мира.

1. ИГИЛ — запрещенная в России террористическая организация.