Военно-техническое сотрудничество России: государства Ближнего Востока

Военно-техническое сотрудничество со странами Ближнего Востока и Северной Африки традиционно играет одну из ключевых ролей в контексте расширения геополитического присутствия России в регионе. В 2015 г. на страны региона пришлись около 36% оборонного экспорта. Алжир, Египет, Ирак, Иран и Сирия входят в число крупных и значимых клиентов российского ОПК.

Реанимирование сделок по сирийскому и иранскому пакетам закупок стало следствием в первую очередь их значения для России. Впечатляющим стало и возобновление ВТС России с Ираком и Египтом. Оказанная Москвой внешнеполитическая поддержка Каиру и Багдаду и углубление связей в военной сфере потенциально могут трансформироваться в геополитическое партнерство.

В перспективе можно ожидать дальнейшего продолжения закупок российских вооружений Ираком. Стоит учитывать, что, интенсифицируя ВТС с Россией, Ирак стремится не столько выйти из сферы влияния США, сколько подтолкнуть их к более активному сотрудничеству. Ретроспектива российско-турецких связей в военно-технической сфере в целом отражает непростую конъюнктуру отношений России и Турции в геополитическом плане. Несмотря на имевшиеся предпосылки как прямых закупок российских вооружений, так и совместной разработки перспективных образцов, подавляющее большинство этих проектов не вышло за рамки переговоров.

Новые перспективы закупок Саудовской Аравией российских вооружений обозначились по итогам визита в Россию в октябре 2017 г. короля Сальмана. Сейчас можно говорить о заинтересованности Эр-Рияда в переходе на новый уровень двусторонних отношений. «Рособоронэкспорт» и Саудовская военно-промышленная компания подписали контракт о лицензионном производстве в Саудовской Аравии автоматов АК-103 и патронов различного назначения, достигли договоренностей по противотанковым ракетным комплексам «Корнет-ЭМ», гранатометным комплексам АГС-30 и огнеметным системам ТОС-1А. В числе перспективных сегментов Эр-Рияд инициировал обсуждение возможности закупки зенитно-ракетных систем С-400, сумма сделки по которым может составить около 2 млрд долл.

Военно-техническое сотрудничество со странами Ближнего Востока и Северной Африки традиционно играет одну из ключевых ролей в контексте расширения геополитического присутствия России в регионе. В 2015 г. на страны региона пришлись около 36% оборонного экспорта. Алжир, Египет, Ирак, Иран и Сирия входят в число крупных и значимых клиентов российского ОПК.

Реанимирование сделок по сирийскому и иранскому пакетам закупок стало следствием в первую очередь их значения для России. Они выступают фактором, способствующим выравниванию регионального военного дисбаланса, сохранение которого необходимо США и их союзникам для доминирования в регионе. Впечатляющим стало и возобновление ВТС России с Ираком и Египтом. Катализатором этому послужила общность подходов к поддержанию региональной стабильности и борьбы с террористическими группировками. Свою роль сыграло не только стремление стран показать возможность переориентации на сотрудничество в военной сфере с Москвой на фоне политики США в регионе, но и ориентированность на демонстрируемые Россией подходы к урегулированию региональных конфликтов. Оказанная Москвой внешнеполитическая поддержка Каиру и Багдаду и углубление связей в военной сфере потенциально могут трансформироваться в геополитическое партнерство.

Для ближневосточных стран-клиентов США потенциальным фактором заинтересованности расширения ВТС с Россией является не устраивающая их дискриминационная политика Вашингтона в части номенклатуры поставок, преследующей сохранение гарантированного военного превосходства Израиля в регионе. Одновременно в контексте регионального баланса сил большую настороженность стран региона (в особенности монархий Персидского залива) вызывает перспектива усиления военного потенциала Ирана с помощью будущих российских поставок.

forum.worldofwarplanes.ru

Ирак

Возобновление ВТС России с Ираком во многом стало реакцией в целом придерживавшегося проамериканской ориентации постсаддамовского режима в Ираке на не вполне логичную пассивность США в борьбе с набиравшим силу движением ИГ.

В частности, тормозившиеся Вашингтоном поставки вооружений, необходимых иракской армии для борьбы с ИГ в 2014 г., подвигли Багдад обратиться за помощью к Москве. Россия выполнила часть контрактов в соответствии с пакетным соглашением, подписанным в 2012 г., на закупку вооружений стоимостью более 4,2 млрд долл. Критическую важность для Ирака российских поставок в тот период характеризует закупка как новой, так и подержанной авиационной техники для обеспечения воздушной поддержки иракской армии — соответственно 19 и 24 ударных вертолетов Ми-28НЭ и Ми-35М, а также 9 штурмовиков Су-25, поставленных из наличия ВВС России. Помимо этого, Ирак закупил 24 ЗРК «Панцирь» и 200 ПЗРК «Игла-С» для укрепления тактической ПВО, что в отсутствие авиационной угрозы от ИГ свидетельствует о намерении Багдада при поддержке России усилить компоненту ПВО на фоне общей нестабильности в регионе.

В числе последних приобретений российских вооружений Ираком стоит отметить соглашение о закупке крупной партии танков Т-90 (по различным оценкам, до нескольких сотен машин стоимостью порядка 1 млрд долл.), подписанное в июле 2017 г.

В перспективе можно ожидать дальнейшего продолжения закупок российских вооружений Ираком. Однако в контексте усиления военного присутствия США и их союзников в Ираке на фоне проводимой военной операции против группировок ИГ в районе Мосула масштабы будут гораздо меньшими. При этом стоит учитывать, что, интенсифицируя военно-техническое сотрудничество с Россией, а также Ираном и Китаем, Ирак стремится не столько выйти из сферы влияния США, сколько подтолкнуть их к более активному сотрудничеству.

defapress.ir

Иран

ВТС с Ираном можно охарактеризовать сложным балансом геополитических интересов в регионе и неоднозначным фундаментом российско-иранских внешнеполитических связей.

Несмотря на проведенные масштабные закупки российских вооружений в 1990-х – начале 2000 гг. (более 400 БМП-2, ПТУР 9М111, более 400 танков Т-72М1 (с организацией лицензионного производства), а также истребители МиГ-29, бомбардировщики Су-24МК, вертолеты Ми-171, ЗРК «Тор-М1», ДЭПЛ проекта 877ЭКМ), Россия под влиянием международных обязательств вынуждена была дважды прервать ВТС с Ираном. Это произошло в 1995 г. в соответствии с меморандумом Гор-Черномырдин, предусматривавшим обязательство не заключать новых контрактов с Ираном (из которого Россия вышла в 2000 г., возобновив поставки), и в 2010 г. в соответствии с резолюцией СБ ООН, вводившей санкции против Ирана.

Коммерческие потери России в результате сворачивания ВТС с Ираном, по оценке Центра анализа мировой торговли оружием, составили около 11-13 млрд долл. Потенциальные потери, в частности, по средствам ПВО (ЗРС С-300ПМУ-1, ЗРК «Бук-М2», ПЗРК) составили 2 млрд долл.; по военно-морской технике (ДЭПЛ проекта 636, десантные корабли типа «Мурена» и «Зубр») — в пределах 2,2-3,2 млрд долл.; по авиационной технике (более 70 единиц истребителей Су-30МК и МиГ-29СМТ, закупке авиационных двигателей РД-33 на иранские истребители) — более 3,4 млрд долл.; по технике сухопутных войск (закупка танков Т-90С, БМП-2, артсистем и ПТРК, ремонт и модернизация бронетехники) — более 1,5 млрд долл. В числе свернутых контрактов наибольший резонанс вызвало приостановление поставки пяти дивизионов С-300ПМУ-1 (по контракту 2007 г., стоимостью 800 млн долл.), по поводу чего Иран подал иск на сумму 3,9 млрд долл. в третейский суд Женевы.

Нормализации двусторонних отношений во многом способствовала общность позиций России и Ирана в отношении дестабилизирующего влияния разраставшейся экспансии ИГ в Сирии и Ираке, а также решение России по реанимированию контракта по ЗРС С-300 (с поставкой 4 дивизионов С-300ПМУ-2).

Учитывая конфронтационные отношения Ирана с Западом, а также преимущественную переориентацию Китая с начала 2000-х гг. на сотрудничество с Израилем, Россия выступает в качестве пока что единственного вероятного партнера, способного обеспечить иранскую армию современным вооружением. С частичным снятием Советом Безопасности ООН внешнеторговых санкций Иран активизировал проработку перспективного реанимирования закупок российских вооружений, при этом потенциальный объем сделок оценивается в сумму до 8 млрд долл. В частности, в августе 2017 г. Иран запросил поставку 24 истребителей Су-35 и Су-30СМ (соответственно 18 и 6 единиц). Как отмечали иранские источники, Москва отказала Тегерану и предложила альтернативу в виде истребителей Су-27СМ3, что не удовлетворило Иран.

При этом ввиду появившихся у Ирана вариантов восстановления внешнеторговых связей (после урегулирования с западными странами вопросов вокруг своей ядерной программы) Тегеран в целях оказания влияния на позицию Запада по вопросу отмены санкций может как продолжить, так и свернуть ВТС с Россией. Также очевидно, что Иран в геополитическом плане в целом не заинтересован в излишнем усилении российского влияния в регионе. Лишним подтверждением этому стал демарш, предпринятый в августе 2016 г. Тегераном относительно дальнейшего оперативного базирования российских ВКС на авиабазе «Хамадан» при проведении операции в Сирии. Иран объяснил это чрезмерной российской «заинтересованностью в демонстрации того, что она является супердержавой и может оказывать серьезное влияние на ситуацию в области безопасности».

В данной связи показательно, что в прочих сегментах внешнеэкономических связей Иран проявляет интерес к сотрудничеству в большей степени с западными странами, чем с Россией. В частности, на фоне вялотекущего обсуждения перспектив контрактации подписанного с Россией в 2016 г. меморандума о взаимопонимании относительно продвижения на иранский рынок регионального самолета SSJ-100 в конце 2016 г. Иран заключил масштабные контракты с американской корпорацией Boeing на поставку 80 пассажирских лайнеров Boeing-737 и Boeing-777 на сумму около 10 млрд долл. и с европейской Airbus на поставку 100 пассажирских лайнеров А320, А330 и A350 XWB на сумму 20 млрд долл.

Что касается диверсифицированости связей российского ОПК в регионе, стоит упомянуть сохранение связей с Иорданией. В продолжение проведенных в начале 2000-х гг. закупок крупных партий ПЗРК «Игла» и ПТРК «Корнет» в 2015 г. подписан контракт на организацию лицензионного производства гранатометов РПГ-32 Nashab (в объеме 800 ПУ и 30 тыс. выстрелов).

авиару.рф

Турция

Ретроспектива российско-турецких связей в военно-технической сфере в целом отражает непростую конъюнктуру отношений России и Турции в геополитическом плане. Несмотря на имевшиеся предпосылки как прямых закупок российских вооружений, так и совместной разработки перспективных образцов, подавляющее большинство этих проектов не вышло за рамки переговоров. В их числе можно отметить обсуждавшиеся в конце 1990-х гг. сделки по закупке ударных вертолетов Ка-50-2 Erdogan.

В практическом плане ВТС России и Турции ограничивается закупками в начале 1990-х гг. крупных партий (суммарно свыше 240 единиц) российских БТР-60 и БТР-80, 19 вертолетов Ми-17ТВ, а также контрактом 2008 г. на поставку партии из 80 ПТРК «Корнет» и 800 ПТУР к ним (при этом Турция отказалась от опциона на дополнительные 720 ПТУР).

Сегодня на фоне сложных отношений с США и ЕС (а также разногласий в формате НАТО) для оказания на них политического давления Турция использует чувствительную для своих западных союзников тему расширения регионального партнерства с Россией. Кроме того, Анкара продемонстрировала возможность переориентации на закупки продукции российского ОПК.

Показательный пример — бурно обсуждаемая в СМИ и экспертным сообществом потенциальная сделка по закупке Турцией российских ЗРС С-400. В 2013 г. российская заявка по данной системе была исключена из проводимого тендера по системам ПВО дальнего радиуса действия (в котором также участвовали США, европейский консорциум EUROSAM и Китай) по причине высокой стоимости и, самое главное, отсутствия предложения по предполагаемой передаче технологий. Однако на фоне последовавших существенных разногласий с США и западноевропейскими партерами по вопросам региональной безопасности и собственной интеграции в ЕС, Турция реанимировала вопрос о возможной закупке российских систем ПВО.

На встрече президентов России и Турции 10 марта 2017 г. в Москве по инициативе турецкой стороны был поднят вопрос о закупке Турцией в рамках тендера по системам ПВО дальнего радиуса действия российских ЗРК С-400 с перспективой локализации их производства, а также достигнута договоренность о сотрудничестве в области оборонной промышленности. В июле 2017 г. Россия и Турция достигли предварительного соглашения о стоимости планируемой закупки четырех дивизионов ЗРС С-400, которая составила 2,5 млрд долл. Половина поставляемых систем, как ожидается, будет производиться в Турции с передачей технологий, при этом Россия предоставит кредит в сумме 1,5 млрд долл. При этом сохраняются неурегулированные проблемы относительно согласования уровня передачи технологий и локализации производства, а также условия России по установке на системы блокировки (для исключения их применения по авиации российских и сирийских ВВС).   

Несмотря на преимущественно оптимистичную реакцию российских СМИ и части экспертного сообщества, практическая заинтересованность Анкары в данной сделке далеко не очевидна. Помимо предсказуемой проблематичности интегрирования С-400 в национальную систему ПВО стандарта НАТО, что, впрочем, было бы решаемо в ракурсе дальнейшего развития ВТС, больше вопросов вызывает перспектива реальной, а не ситуативной заинтересованности Турции в дальнейшем геополитическом сближении с Россией. Что касается использования вероятности закупки российских систем ПВО как элемента торга с западными союзниками, показателен предыдущий отказ Турции по просьбе НАТО от заключения прорабатывавшегося контракта по закупке китайских ЗРК HQ-9 (копийного аналога российских С-300) в обмен на различные преференции со стороны партнеров по блоку.

Периодически предпринимаемые Турцией провокационные шаги по обострению двусторонних отношений пока что свидетельствуют о весьма зыбком фундаменте перспектив стратегического сотрудничества России с Турцией — как в контексте региональной безопасности, так и в военно-технической сфере.

twitter.com/fdett_alnssr
Военнослужащие Сил специальных операций Саудовской Аравии с автоматами АК-103

Монархии Персидского залива

Особый интерес представляют аспекты выстраивания ВТС России с отдельными «нефтяными монархиями» Персидского залива, входящими в число крупнейших экспортеров углеводородов и являющихся крупными импортерами вооружений, причем традиционно ориентирующимися на США и западноевропейские страны.

Проникновение России в 1990-х и начале 2000-х гг. на рынки вооружений отдельных нефтяных монархий Персидского залива (включавшее поставки ПТУР, РЗСО «Смерч», БМП-2/3М Кувейту и ОАЭ, разработка и поставка ЗРК «Панцирь-С1» для ОАЭ, а также поставки Бахрейну в период 2011-2014 гг. автоматов АК-103 и партии ПТУР «Корнет-ЭМ»), несмотря на его прорывной характер в части региональной экспансии российского ОПК, все же преимущественно было ситуативным.

Помимо коммерческой составляющей и продемонстрированной востребованности продукции российского ОПК, для России данные сделки имели большое значение в геополитическом отношении: страны Залива показали готовность к новым внешнеполитическим ориентирам. Для стран-покупателей это были преимущественно точечные закупки в рамках ситуативной диверсификации внешнеполитических связей, что, впрочем, не умаляет конкурентоспособности закупленных российских систем вооружений. Более демонстративной стала закупка российских вооружений Бахрейном. Фактически она стала реакцией на демарш США относительно дальнейших поставок, которые оказались под вопросом из-за многочисленных «нарушений прав человека».

Безусловно, рассматривать эти закупки в качестве инструмента распространения геополитического влияния и долгосрочного закрепления на данных рынках не приходилось. Страны Залива имеют целый комплекс стратегических завязок на США и ведущие западноевропейские страны. При этом необходимо отметить, что и номенклатура закупок ВВТ (ПТУР, ПЗРК, стрелковое оружие) подобных «разовых» клиентов, как правило, не предполагала последующей зависимости от ремонтно-технического обслуживания поставщиком.

Рубеж конца 2016 – начала 2017 гг. ознаменовался новым витком интереса ряда стран Персидского залива к закупке российских вооружений и сотрудничеству в сфере оборонной промышленности.

Первые и наибольшие подвижки, как и ранее, были достигнуты с Объединенными Арабскими Эмиратами. В ходе выставки вооружений IDEX-2017 ОАЭ подписали контракт на поставку 5000 ПТУР (на сумму 700 млн долл. с обучением персонала и технической поддержкой), а также соглашение о намерении по закупке истребителей Су-35. С учетом актуальности продления ресурса и повышения боевых возможностей эксплуатируемых в армии ОАЭ российских БМП-3 (около 700 единиц) хорошие перспективы имеются у переговоров о проведении их модернизации. ОАЭ также подписали с Россией двустороннее соглашение по реализации совместного проекта по разработке легкого истребителя пятого поколения. В случае перехода соглашения по совместной разработке на практическую стадию такой формат коммерциализированной разработки перспективных систем ВВТ, ранее уже апробированный в начале 2000-х гг. с ОАЭ по ЗРК «Панцирь-С1», послужил бы примером эффективной производственно-технологической кооперации с Россией и для других заказчиков.

Выглядит многообещающим анонсированное в ходе выставки вооружений IDEX-2017 подписание с Кувейтом крупного контракта на поставку танков Т-90МС. Согласно различным источникам, будут поставлены 146 танков Т-90МС производства «Уралвагонзавода». С учетом эксплуатируемого парка БМП-2/3 имеются предпосылки для дальнейших закупок Кувейтом сопутствующих вооружений (к примеру, ПТУР) и привлечения российских предприятий к ремонтно-техническому обслуживанию и модернизации закупленной бронетехники.

Определенная интрига в контексте изменения геополитической конъюнктуры в регионе также наблюдается относительно возможной (пока, вероятнее всего, ситуативной) внешнеполитической переориентации Катара на Россию. После обострения отношений Катара с США и государствами Персидского залива Доха в поисках внешнеполитической поддержки недвусмысленно обратилась к Москве. Анонсирована подготовка к подписанию с Россией двустороннего соглашения о ВТС, хотя пока не ясны возможные сегменты, поскольку в оборонной сфере Катар полностью завязан на США, в т.ч. содержащих на его территории крупную военную базу Al Udeid и Объединенное центральное командование вооруженных сил США.

Отдельно стоит остановиться на периодически актуализируемой потенциальной возможности налаживания Россией ВТС с Саудовской Аравией. Необходимо отметить наличие в саудовской политике все более четко обозначаемого стремления к диверсификации ВТС. Однако эта политика Эр-Рияда направлена не на проведение собственно закупок военной техники (они, как и ранее, в качестве платы за союзнические отношения будут преимущественно ориентированы на США), а на создание при иностранном техническом содействии собственной оборонной промышленности и центров компетенций для обеспечения нужд национальной обороны.

Возросшее влияние Ирана в регионе и продемонстрированная США способность «сдать толпе» в угоду сиюминутной геополитической конъюнктуре даже ближайших союзников (напр., попустительство США при свержении режима Х. Мабарака в Египте) побудили Саудовскую Аравию форсировать переход к самостоятельному производству вооружений и военной техники. Весьма негативно Эр-Рияд реагирует и на блокирование Вашингтоном его попыток получить доступ к ракетным технологиям для развития собственной ракетной программы. При этом весьма интересен факт приобретения в 2014 г. Саудовской Аравией у Китая мобильных ракетных комплексов средней дальности DF-21 (конструктивно способных нести и ядерные боеголовки), а также финансирование Эр-Риядом разработки Украиной оперативно-тактического ракетного комплекса «Гром-2» (с возможностью применения баллистических и крылатых ракет).

Заинтересованность в развитии сотрудничества с Россией в оборонной сфере периодически обозначается Саудовской Аравией с момента подписания в 2008 г. договора о ВТС. Однако до настоящего времени пока что интерес носит преимущественно конъюнктурный характер зондирования возможных вариантов. В частности, в 2009-2011 гг. «Рособоронэкспорт» подготовил крупный пакет предложений на общую сумму до 4 млрд долл, номенклатурный перечень по которым включает более 150 танков Т-90С, до 250 БМП-3М, около 150 вертолетов Ми-35 и Ми-17, несколько десятков ЗРК «Бук-М2Э», а также закупки ударных вертолетов Ми-28Н, ЗРК «Панцирь-С1» и ЗРС С-300ПМУ-2. Тем не менее практического рассмотрения они не получили, и Саудовская Аравия сохранила ориентированность на закупки американских и западноевропейских вооружений.

Представляют интерес отдельные публикации в зарубежных СМИ, указывавшие, что Эр-Рияд с начала 2000-х гг. зондировал вероятность заключения с Россией «компенсационной» сделки по приобретению крупной партии российских вооружений в обмен на отказ Москвы от сотрудничества с Тегераном в военной и ядерной областях. В данной связи примечательно, что для недопущения сколько-нибудь значимого усиления Ирана довольно нестандартным ходом по «компенсационным закупкам» вооружений Саудовская Аравия уже пользовалась в 1980-х гг., перекупая у Китая партии вооружений, предназначавшиеся Ирану.

Григорий Косач:
Долгожданный визит короля Сальмана в Москву: к новым горизонтам?

С начала 2016 г. Саудовская Аравия инициировала новый виток интереса к закупкам российских вооружений. Акцент был сделан на возможности приобретения ОТРК «Искандер», ЗРС С-400, а также танков Т-90С (проведение испытаний которых было организовано в Саудовской Аравии). Примечательно, что в числе интересующих Саудовскую Аравию российских систем Эр-Рияд обозначил оперативно-тактический комплекс «Искандер-Э». Однако, как заявил гендиректор госкорпорации «Ростех» Сергей Чемезов, ввиду того что «Искандер-Э» входит в список продукции, запрещенной к экспорту, его поставка Саудовской Аравии исключена.

В российских СМИ также широко освещался проявленный Саудовской Аравией интерес к российской экспозиции на выставке вооружений IDEX-2017 и проведение сторонами переговоров по конкретизации сотрудничества в оборонной сфере. Промежуточным итогом стало подписание Россией и Саудовской Аравией в июле 2017 г. предварительного договора на приобретение российских вооружений (номенклатура поставок не разглашается) на сумму 3,5 млрд долл. Согласно комментарию Сергея Чемезова, условием вступления в силу подписанного документа является передача технологий и организация производства поставляемых систем ВВТ в Саудовской Аравии.

Если говорить о вероятных движущих мотивах зондирования Эр-Риядом ВТС с Россией, к которым можно отнести оказание давления на страны Запада, то показательным стало подписание с США в мае 2017 г. масштабного пакета соглашений в сфере ВТС стоимостью 109,7 млрд долл. Он включил закупку зенитно-ракетных комплексов противовоздушной и противоракетной обороны MIM-104F Patriot PAC-3 и THAAD, сотен единиц бронетехники, многоцелевых вертолетов, а также прочих систем ВВТ. Это, казалось бы, фактически закрыло тему актуальности перспективного военно-технического сотрудничества с Россией.

Однако новые перспективы закупок Саудовской Аравией российских вооружений обозначились по итогам визита в Россию в октябре 2017 г. короля Сальмана бен Абдель Азиз Аль Сауда. По его результатам можно говорить о заинтересованности Эр-Рияда в переходе на новый уровень двусторонних отношений, свидетельством чему с большой долей вероятности стали существенные подвижки в ВТС. В их числе — подписание меморандума о покупке и локализации продукции оборонного назначения и соглашение о создании межправительственной комиссии о ВТС, которая приступит к работе до конца 2017 г. «Рособоронэкспорт» и Саудовская военно-промышленная компания подписали контракт о лицензионном производстве в Саудовской Аравии автоматов АК-103 и патронов различного назначения, достигли договоренностей по противотанковым ракетным комплексам «Корнет-ЭМ», гранатометным комплексам АГС-30 и огнеметным системам ТОС-1А. В числе перспективных сегментов Эр-Рияд инициировал обсуждение возможности закупки зенитно-ракетных систем С-400, сумма сделки по которым может составить около 2 млрд долл. Согласно комментарию вице-премьера Дмитрия Рогозина, возможность закупки «С-400 обсуждается, но пока не формализована».

О вероятности установления и закрепления стратегического характера двусторонних отношений также свидетельствует ряд договоренностей в энергетическом секторе. Эта отрасль в геополитическом плане наиболее приоритетна для Эр-Рияда, и в ней страны формально являются прямыми конкурентами. Среди перспективных договоренностей — варианты координирования политики на рынке нефти, участие нефтегазовых компаний двух стран в совместных инвестиционных проектах в России и Саудовской Аравии, создание совместного научно-исследовательского центра, а также возможность сотрудничества в сфере атомной энергетики.

Если говорить о реалистичности установления более-менее прочного базиса партнерских отношений с Саудовской Аравией, то стоит отметить, что Россия будет учитывать и сохраняющиеся противоречия с Саудовской Аравией. Несмотря на текущую более гибкую оценку Эр-Рияда участия России в урегулировании конфликтов на Ближнем Востоке, нивелирование негативного опыта будет зависеть от комплексного и открытого характера развития позитивных тенденций в двусторонних отношениях.