Без перемен: итоги саммита ЕС — КНР

В условиях деградации китайско-американских отношений саммиты Европейского союза и КНР не получают в России так много внимания. В то время как к переговорам Си Цзиньпина и Джо Байдена в Сан-Франциско 15 ноября 2023 г. были прикованы взгляды широкой общественности, первая за четыре года очная встреча лидеров Китая и Евросоюза в Пекине подобный ажиотаж не вызвала.

Предполагалось, что саммит пройдет в два дня — 7 и 8 декабря. Однако в результате стороны ограничились одним днем и коротким пресс-релизом по его итогам. Свидетельств того, что ЕС удалось добиться прогресса хотя бы по одному из ключевых вопросов, нет. Что же это за вопросы?

ЕС и КНР находятся в отношениях экономической взаимозависимости, остаются ключевыми торговыми партнерами, но европейский рынок непропорционально более открыт для китайских компаний, чем наоборот. Однако Китай не идет на уступки, отрицает наличие непрозрачных торговых практик, но и не открывает свой рынок. С 2022 года Брюссель перешел к проактивным мерам. Между ЕС и КНР был открыт спор в ВТО, связанный с введением ограничений Китаем на литовский экспорт после открытия в Вильнюсе представительства Тайваня. Осенью 2023-го был опубликован перечень технологий, поставки которых в КНР должны быть ограничены. Началось расследование в отношении субсидирования китайских электромобилей, направленное на сокращение их доли на европейском рынке.

Второе направление сотрудничества, которое требует упорядочивания, — это инфраструктура и логистика, имеющие также стратегическое измерение. Повышение стрессоустойчивости ЕС в этой сфере осуществляется за счет ограничения возможностей участия государств-членов в инициативе «Один пояс, один путь» и предотвращения крупных инвестиционных сделок в указанной области. В 2020–2022 гг. удалось существенно сократить выход китайских компаний в портовые страны ЕС. Стагнирует и формат «16+1», созданный для сотрудничества КНР со странами Центральной и Восточной Европы (в 2021–2022 гг. его покинули Литва, Латвия и Эстония, а саммиты с 2021-го не проводились). Третий форум ОПОП из государств ЕС, входящих в формат, осенью 2023 г. посетила только Венгрия.

Третий сюжет, осложняющий взаимодействие ЕС и КНР, но не связанный с экономической конкуренцией, — это кризис вокруг Украины. ЕС рассматривает возможность введения санкций против китайских компаний, которые якобы сотрудничают с Россией в военно-технологической сфере. Такая угроза едва ли изменит позицию Пекина по отношению к Москве, но может стать еще одним рычагом давления на КНР для получения уступок с его стороны по вопросу торговых практик.

Поскольку на двустороннем уровне прорывов пока нет, ЕС сосредотачивается на повышении собственной стрессоустойчивости в отношениях с КНР, но также стремится не допустить существенной деградации диалога. Доступ к внутреннему рынку ЕС превращается в рычаг давления на КНР, и в условиях замедления экономического роста Пекина — вполне эффективный. «Снижение рисков» и автономизация от КНР осуществляется небезуспешно, что говорит о частичном формировании «стратегического суверенитета» ЕС в отношениях с КНР, как минимум в торгово-экономической сфере. При этом важно отметить, что диалог имеет свою динамику, отличную от того, что ведет США. Страны Запада действуют в одних и тех же структурных условиях, но ищут разные способы адаптации к ним.

В условиях деградации китайско-американских отношений саммиты Европейского союза и КНР не получают в России так много внимания. В то время как к переговорам Си Цзиньпина и Джо Байдена в Сан-Франциско 15 ноября 2023 г. были прикованы взгляды широкой общественности, первая за четыре года очная встреча лидеров Китая и Евросоюза в Пекине подобный ажиотаж не вызвала.

Юлия Мельникова:
Управление взаимозависимостью в отношениях ЕС и КНР: экономический аспект

Отчасти это объяснимо. Образы великих держав узнаваемы широкой аудиторией, взаимодействие их руководителей — знакомый со времен холодной войны способ отслеживания международной динамики. Помимо этого, надежды на достижение Евросоюзом «стратегической автономии» тают, так что политика ЕС в отношении Китая воспринимается как производная от политики США даже среди специалистов. В отношении интеграционного объединения не теряет актуальности знаменитый вопрос Генри Киссинджера — «Кому мне звонить, чтобы поговорить с Европой?».

В реальности ЕС и КНР утверждают, что дорожат двусторонними отношениями и заинтересованы в сохранении взаимной торговли, сотрудничества в продвижении «зеленой» повестки. Европейско-китайское сотрудничество действительно с конца 1990-х было одним из свидетельств формирующейся полицентричности. Диалог оставался сравнительно конструктивным даже в конце 2010-х, когда между США и КНР уже началась торговая война. В 2023 г. вместо американского размежевания (decoupling) ЕС предложил «снижение рисков» (de-risking) — более гибкую форму внешнеэкономической политики, которая делает акцент на защите внутреннего рынка, но не отказе от торговли. В условиях конфликта с Россией Брюссель не может допустить разрыва экономических связей еще и с Пекином.

Симптоматично, подготовка к встрече со стороны ЕС была основательной. В преддверии события КНР посетили все руководители объединения: председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен, глава Европейского совета Шарль Мишель, высокий представитель по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель, руководство Франции, Испании, Германии, Греции. Китайские высшие лица, Ван И и Цинь Ган, также приезжали в Европу на переговоры.

Для проработки повестки саммита осенью 2023 г. прошли заседания диалоговых механизмов по вопросам экономики и торговли, цифровой экономики, сотрудничества в области охраны окружающей среды. Предполагалось, что саммит пройдет в два дня — 7 и 8 декабря. Однако в результате стороны ограничились одним днем и коротким пресс-релизом по его итогам. Свидетельств того, что ЕС удалось добиться прогресса хотя бы по одному из ключевых вопросов, нет. Что же это за вопросы?

Несмотря на объективный интерес Евросоюза к сохранению конструктивных отношений с Китаем, его претензии к партнеру становятся все более артикулированными. ЕС и КНР находятся в отношениях экономической взаимозависимости, остаются ключевыми торговыми партнерами, но европейский рынок непропорционально более открыт для китайских компаний, чем наоборот. В 2022-м дефицит взаимной торговли составил практически 400 млрд евро, что Брюссель связывает с нерыночными практиками Пекина: субсидированием государственных предприятий, демпингом, а также с запретом на выход иностранных компаний на свой рынок по широкому кругу секторов. Торговый дисбаланс накладывается на отсутствие регулирования двусторонних инвестиционных отношений, потому что согласованное в конце 2020-х Всеобъемлющее инвестиционное соглашение так и не было доведено до подписания. Соответственно, ключевой интерес Брюсселя — преодолеть дисбаланс и добиться большей прибыли в торговле с Пекином.

Однако Китай не идет на уступки, отрицает наличие непрозрачных торговых практик, но и не открывает свой рынок. В этих условиях с конца 2019 г. ЕС принимал односторонние реактивные меры для выравнивания дисбаланса. Появились новые инструменты ограничения сделок между европейскими и китайскими компаниями: механизм проверки иностранных инвестиций, механизмы, направленные на борьбу с демпингом и субсидиями при заключении соглашений, механизм противодействия принуждению со стороны третьих стран.

С 2022 года Брюссель перешел к проактивным мерам. Между ЕС и КНР был открыт спор в ВТО, связанный с введением ограничений Китаем на литовский экспорт после открытия в Вильнюсе представительства Тайваня. Осенью 2023-го был опубликован перечень технологий, поставки которых в КНР должны быть ограничены: полупроводники, технологии, предполагающие использование искусственного интеллекта, квантовые компьютеры и биотехнологии. Началось расследование в отношении субсидирования китайских электромобилей, направленное на сокращение их доли на европейском рынке.

Второе направление сотрудничества, которое требует упорядочивания, — это инфраструктура и логистика, имеющие также стратегическое измерение. Повышение стрессоустойчивости ЕС в этой сфере осуществляется за счет ограничения возможностей участия государств-членов в инициативе «Один пояс, один путь» и предотвращения крупных инвестиционных сделок в указанной области. В 2020–2022 гг. удалось существенно сократить выход китайских компаний в портовые страны ЕС.

«Стратегический суверенитет» Евросоюза и интересы России. От теории к политическим рекомендациям. Аналитическая записка РСМД

От планов Китая построить сетевое взаимодействие между портами Словении, Хорватии, Испании, Италии, Греции и Португалии почти ничего не осталось, кроме сданного в концессию греческого Пирея и продажи акций хорватского Задара. Накануне саммита стало известно, что Италия, последней из стран ЕС подписавшая меморандум о взаимопонимании с КНР в 2019-м, прекратила его действие. Стагнирует и формат «16+1», созданный для сотрудничества КНР со странами Центральной и Восточной Европы (в 2021–2022 гг. его покинули Литва, Латвия и Эстония, а саммиты с 2021-го не проводились). Третий форум ОПОП из государств ЕС, входящих в формат, осенью 2023 г. посетила только Венгрия.

Наконец, третий сюжет, осложняющий взаимодействие ЕС и КНР, но не связанный с экономической конкуренцией, — это кризис вокруг Украины. Специальная военная операция была центральной темой онлайн-саммита 2022 года, поскольку Евросоюзу не удалось убедить Китай присоединиться к санкциям в отношении РФ. Не получилось изменить позицию Пекина и во время визитов европейских политиков в КНР. На саммите, исходя из пресс-релиза, также ничего не произошло. ЕС рассматривает возможность введения санкций против китайских компаний, которые якобы сотрудничают с Россией в военно-технологической сфере. Такая угроза едва ли изменит позицию Пекина по отношению к Москве, но может стать еще одним рычагом давления на КНР для получения уступок с его стороны по вопросу торговых практик.

Соответственно, поскольку на двустороннем уровне прорывов пока нет, ЕС сосредотачивается на повышении собственной стрессоустойчивости в отношениях с КНР, но также стремится не допустить существенной деградации диалога. Доступ к внутреннему рынку ЕС превращается в рычаг давления на КНР, и в условиях замедления экономического роста Пекина — вполне эффективный. «Снижение рисков» и автономизация от КНР осуществляется небезуспешно, что говорит о частичном формировании «стратегического суверенитета» ЕС в отношениях с КНР, как минимум в торгово-экономической сфере. При этом важно отметить, что диалог имеет свою динамику, отличную от того, что ведет США. Страны Запада действуют в одних и тех же структурных условиях, но ищут разные способы адаптации к ним.

Впервые опубликовано в «Известиях».