Резолюционное движение

В сербских СМИ активно муссируется тема будущей резолюции Генассамблеи ООН по событиям в Сребренице, которая будет содержать определение «геноцид». Президент Сербии Александр Вучич и президент Республики Сербской Милорад Додик раскритиковали возможное решение ООН, а сербские дипломаты уже работают против принятия этой резолюции. По их мнению, ее негативные оценки преувеличены, и первые лица государств подобными заявлениями больше играют на общественном мнении. При этом подобное стечение обстоятельств — ошибка «западного» подхода к обеспечению правосудия по итогам Югославских войн.

Текущий сюжет вокруг новой резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, впрочем, совсем не нов: в 2015 году похожий документ пытались принять на уровне Совета Безопасности, но тогда Россия воспользовалась своим правом вето. Резолюции, признающие события в Сребренице геноцидом, принимали и раньше, но только на уровне отдельных стран или интеграционных объединений: в 2005 году такой документ приняли в палате представителей США, в 2009-м похожую резолюцию одобрил Европарламент.

Сербские власти пришли к отрицанию геноцида не сразу: еще в 2004 году официальные извинения принесла сама Республика Сербская, а в 2010-м — Сербия; при этом ни Баня-Лука, ни Белград не определяли события в Сребренице как геноцид. Резолюция Европарламента 2009 года, а также активная кампания стран Запада по принуждению сербских администраций к признанию своих преступлений развернули тренд на покаяние сербов вспять: после 2010 года и Республика Сербская, и Сербия стали активно противостоять давлению западной общественности, выработав особую тактику отрицания.

Сербский дискурс на эту тему был выстроен по принципу ответов на обвинения: положения о «геноциде в Сребренице» деконструировались через преуменьшение количества жертв (оспаривается цифра в 8 тыс. убитых), аргументы о недостаточности фактов для проведения непредвзятого расследования, а также и вовсе отрицание подлинности событий в Сребренице. И, как представляется, чем жестче будет оказываться давление на сербов, тем яростнее они будут отстаивать свою невиновность — если не в самом военном преступлении, то хотя бы в геноциде.

Как видно, западная модель «морального памятования», выстроенная вокруг событий в Сребренице, совсем не сработала: стигматизация одного виновного с заявкой на обеспечение правосудия закономерно привела к отрицанию такой несправедливой вины. Наиболее честное рассмотрение непростого наследия Югославских войн требует трепетного отношения ко всем событиям и всем жертвам, вне зависимости от их этнической и религиозной принадлежности; логика, когда жертва не может быть палачом, совсем не применима к таким масштабным и неоднозначным конфликтам.

Обсуждение нового документа Генассамблеи ООН не станет последним, и подобное «резолюционное движение» будет и дальше встречать закономерное сопротивление сербской стороны — ровно до тех пор, пока действующий «геноцидный нарратив» (и в целом «западный» подход к «обеспечению правосудия») не будет заменен на более компромиссный.

В сербских СМИ активно муссируется тема будущей резолюции Генассамблеи ООН по событиям в Сребренице, которая будет содержать определение «геноцид». Президент Сербии Александр Вучич и президент Республики Сербской (энтитета в составе конфедеративной Боснии и Герцеговины ­— БиГ) Милорад Додик раскритиковали возможное решение ООН, а сербские дипломаты уже работают против принятия этой резолюции. По их мнению, ее негативные оценки преувеличены, и первые лица государств подобными заявлениями больше играют на общественном мнении. При этом подобное стечение обстоятельств — ошибка «западного» подхода к обеспечению правосудия по итогам Югославских войн.

Милан Лазович:
25 лет назад

Сюжет о новом международном обсуждении событий в Сребренице возник совсем недавно. Первые сообщения о якобы готовящейся резолюции стали появляться в сербских СМИ в начале марта. Вслед за тревожными новостями последовали и первые реакции официальных лиц. По традиции, раньше всех высказался Милорад Додик, заявив, что силы, призывающие к принятию резолюции, «рискуют выживанием БиГ». Затем политик обвинил в перезапуске резолюции Великобританию и вновь обратил внимание на возможность раскола БиГ; впрочем, игра на сецессионистских устремлениях Бани-Луки — излюбленный трюк Додика. Вучич был в своих оценках несколько скромнее, однако тоже внес свою долю критики: президент Сербии назвал возможное решение несправедливым, а также обратил внимание на то, что «нужно проявлять человечность к жертвам», а не взывать к политическим последствиям. Министр иностранных дел Сербии Ивица Дачич также традиционно заявил, что подобная резолюция ведет к оправданию бомбардировок НАТО Югославии в 1999 году. Как видно, сербские политики пытаются обернуть ситуацию в свою пользу, выступая своеобразными «защитниками нации».

Постепенно в медиа стали утекать некоторые детали будущего проекта резолюции. Как сообщают боснийские СМИ, документ предложит сделать 11 июля (годовщину начала трагедии) «международным днем памяти геноцида в Сребренице», а также призовет «осудить любое отрицание геноцида в Сребренице», «осудить прославление военных преступников» и «предотвратить повторение» подобных преступлений в будущем. Также в этом документе планируется призвать генерального секретаря ООН создать к 30-й годовщине трагедии в 2025 году информационную программу «Геноцид в Сребренице и ООН». Вдобавок стало известно, что резолюция будет обсуждаться в конце апреля этого года, а в числе ее соавторов, помимо самой БиГ, будут Германия и Руанда.

Текущий сюжет вокруг новой резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, впрочем, совсем не нов: в 2015 году похожий документ пытались принять на уровне Совета Безопасности, но тогда Россия воспользовалась своим правом вето. Резолюции, признающие события в Сребренице геноцидом, принимали и раньше, но только на уровне отдельных стран или интеграционных объединений: в 2005 году такой документ приняли в палате представителей США, в 2009-м похожую резолюцию одобрил Европарламент. В контексте этих документов исследователи говорят о «нормативной силе» ЕС: Брюссель увязывал перспективы евроинтеграции балканских стран с признанием ими европейской редакции взглядов на этнические преступления Югославских войн и, в частности, на события в Сребренице.

Даниил Растегаев:
После травмы: память о бомбардировках НАТО в сербской политике

Резолюционные оценки основаны на приговорах Международного трибунала по бывшей Югославии (МТБЮ): в 2001 году обвинительное решение по геноциду было вынесено сербскому генералу Радиславу Крстичу, правой руке начальника штаба Войска Республики Сербской Ратко Младича. Позже подобный приговор был вынесен и самому Младичу, и первому главе Республики Сербской Радовану Караджичу. При этом требования признать события в Сребренице геноцидом обосновываются и серьезной общественной работой в самой Европе: так, Нидерланды частично признали свою вину в трагедии, поскольку голландские миротворцы не смогли предотвратить взятие сербами Сребреницы в 1995 году.

Реакцию Бани-Луки можно понять: Войско Республики Сербской принимало непосредственное участие во взятии мусульманского анклава Сребреница 11 июля 1995 г., вслед за которым произошло массовое убийство боснийских мусульман, преимущественно мальчиков и мужчин; по некоторым оценкам, общее число жертв достигло 8 тыс. человек. В логике Бани-Луки, признание этой трагедии геноцидом неизбежно повлечет за собой признание сербов «геноцидным народом», а также лишит Республику Сербскую легитимности на правах «геноцидного формирования». Тем не менее этот аргумент немного преувеличен: как минимум, арест первых лидеров (буквально основателей) республики, а также вынесение им обвинительных приговоров ни к чему подобному не привели. Такая демонизация возможного признания событий 1995 года «геноцидом» — часть политики Республики Сербской по «отмене» этого самого геноцида.

Впрочем, сербские власти пришли к отрицанию геноцида не сразу: еще в 2004 году официальные извинения принесла сама Республика Сербская, а в 2010-м — Сербия; при этом ни Баня-Лука, ни Белград не определяли события в Сребренице как геноцид. Резолюция Европарламента 2009 года, а также активная кампания стран Запада по принуждению сербских администраций к признанию своих преступлений развернули тренд на покаяние сербов вспять: после 2010 года и Республика Сербская, и Сербия стали активно противостоять давлению западной общественности, выработав особую тактику отрицания.

Татьяна Попадьева:
(Дез)интегрирующаяся Босния: амбивалентность политики идентичности в развитии общества

Сербский дискурс на эту тему был выстроен по принципу ответов на обвинения: положения о «геноциде в Сребренице» деконструировались через преуменьшение количества жертв (оспаривается цифра в 8 тыс. убитых), аргументы о недостаточности фактов для проведения непредвзятого расследования, а также и вовсе отрицание подлинности событий в Сребренице. И, как представляется, чем жестче будет оказываться давление на сербов, тем яростнее они будут отстаивать свою невиновность — если не в самом военном преступлении, то хотя бы в геноциде.

Как видно, западная модель «морального памятования», выстроенная вокруг событий в Сребренице, совсем не сработала: стигматизация одного виновного с заявкой на обеспечение правосудия закономерно привела к отрицанию такой несправедливой вины. Наиболее честное рассмотрение непростого наследия Югославских войн требует трепетного отношения ко всем событиям и всем жертвам, вне зависимости от их этнической и религиозной принадлежности; логика, когда жертва не может быть палачом, совсем не применима к таким масштабным и неоднозначным конфликтам.

Естественно, теперешнее обсуждение нового документа Генассамблеи ООН не станет последним, и подобное «резолюционное движение» будет и дальше встречать закономерное сопротивление сербской стороны — ровно до тех пор, пока действующий «геноцидный нарратив» (и в целом «западный» подход к «обеспечению правосудия») не будет заменен на более компромиссный.

Впервые опубликовано в «Известиях».