Русский путь в сердце Индокитая: судьба и призвание «доктора Голу»

После окончательного установления советской власти в России главный вектор усилий был направлен на Европу и Соединенные Штаты, а Юго-Восточная Азия и Камбоджа находились на дальней периферии. Даже Коминтерн, специфический внешнеполитический институт, объединил в Средневосточной секции своего Восточного секретариата совершенно разнородные страны региона — Индию, Индокитай, Индонезию. Такое нивелирование культурно-национальных различий проявилось и в практической деятельности. В 1930 г. при поддержке Москвы Хо Ши Мин учредил Компартию Вьетнама, которая в дальнейшем была переименована в Коммунистическую партию Индокитая (КПИК), чтобы распространить свое влияние и на Камбоджу с Лаосом. Однако пренебрежение к национальным особенностям кхмеров посеяло горькие семена недоверия и разобщенности между камбоджийским и вьетнамским народами. На протяжении полувека подозрительность и враждебность отравляли сосуществование Камбоджи и Вьетнама, их последствия ощущаются и до сих пор.

А вместе с тем именно довоенный Индокитай может служить поразительным образцом успешной косвенной дипломатии — говоря современным языком, «мягкой силы». На протяжении двадцати с лишним лет российский исследователь, археолог и специалист по традиционному восточному искусству Виктор Голубев вел колоссальную работу во Вьетнаме и Камбодже. Масштабные открытия и научные труды «доктора Голу́», как его называли, вывели изучение Индокитая на принципиально иной уровень. Бурный рост национального самосознания в Камбодже и Вьетнаме тех лет формировал интеллигенцию и политическую элиту — и тем, и другим была нужна опора на исторические и культурные корни, и во многом эту опору давали фундаментальные труды Голубева. Работа «доктора Голу́» сама по себе служила почвой для возникновения образованной культурной прослойки в крестьянских Камбодже и Вьетнаме.

Русскому ученому принадлежит открытие мирового масштаба — при раскопках в небольшой вьетнамской деревеньке Донгшон были обнаружены предметы неизвестной доселе культуры: захоронения, погребальные бронзовые лодки, посуда, металлические дождевые барабаны, искусно украшенные орнаментом. Деревня Донгшон стала знаменитой, древняя культура получила название Донгшонской, а история Вьетнама приобрела стереоскопическую глубину и сложность. Также имя Виктора Викторовича Голубева вписано золотыми буквами в историю исследования колоссального храмового комплекса Ангкора в Камбодже. К сожалению, в России имя выдающегося соотечественника не на слуху, а ведь на массив франкоязычных трудов Виктора Голубева и сейчас опираются все серьезные исследователи Ангкора, историки и археологи, занимающиеся Индокитаем. Приход в 1920 г. «доктора Голу́» во Французскую школу Дальнего Востока (EFEO) ознаменовал собой новую эпоху в судьбе этой организации.

В общей сложности Виктор Голубев провел в экспедициях 16 лет. Он выработал свою методику исследований: изучение памятника должно быть комплексным, для более глубокого понимания необходимо создавать фотоархив, делать зарисовки и скульптурные копии. Голубев первым, имея опыт военного пилота, применил метод аэрофотосъемки для изучения Ангкора и увидел то, чего не удавалось заметить с земли, — общее представление об устройстве города, дамбы, разветвленную систему каналов, улицы и мостовые, разрушенные городские строения. Голубев составил и издал комплексный фотоархив знаменитого Ангкор Вата. По сей день этот труд в семи внушительных томах, снабженный более чем тысячей иллюстраций на основе голубевских снимков и рисунков, считается самой полной энциклопедией храма.

Продолжение серии «Русский путь в сердце Индокитая». Первая часть

Наконец жизнь вошла в мирное русло, и советская власть начала выстраивать новую дипломатию. Главный вектор усилий Наркомата иностранных дел в 1920–1930-е гг. был направлен на Европу и Соединенные Штаты,Юго-Восточная Азия и Камбоджа находились на дальней периферии. Даже Коминтерн, специфический внешнеполитический институт, объединил в Средневосточной секции своего Восточного секретариата совершенно разнородные страны региона — Индию, Индокитай, Индонезию. Более чем вероятно, что страны были сгруппированы по «однокоренному» принципу схожести названий.

Виталий Смышляев:
Русский путь в сердце Индокитая

Такое нивелирование культурно-национальных различий проявилось и в практической деятельности Средневосточной секции. В 1923 г. в Советский Союз приехал энергичный и амбициозный Хо Ши Мин и получил в Коминтерне полномочия на идейно-организационную работу в Индокитае. Интересный сопутствующий факт: интервью у Нгуен Аи Куока (настоящее имя Хо Ши Мина) брал Осип Мандельштам, работавший тогда корреспондентом журнала «Огонек»:

— А как отразилось в Индо-Китае движение Ганди? Не дошли ли какие-нибудь волны, отголоски? — спросил я Нгуен Аи Куока.

— Нет, — отвечал мой собеседник. — Анамитский народ, крестьяне, живет погруженный в глубокую кромешную ночь — никаких газет, никакого представления о том, что делается в мире; ночь, настоящая ночь.

В 1930 г. Хо Ши Мин учредил Компартию Вьетнама, но подвергся критике со стороны Москвы за игнорирование пролетарского интернационализма. Исполком Коминтерна исходил из того, что Французский Индокитай и политически, и географически — это единое целое, поэтому возложил на вьетнамских партийцев ответственность не только за Вьетнам, но и за Камбоджу с Лаосом.

Хо Ши Мин оперативно переименовал свою организацию в Коммунистическую партию Индокитая (КПИК), а руководители КПИК направили письмо «Товарищам в Камбодже». В послании подчеркивалось: «Поскольку Индокитай находится под властью одного [французского] империалистического правительства, то все революционные силы должны быть объединены и сгруппированы под руководством единой Коммунистической партии Индокитая. Камбоджа не имеет права на отдельную коммунистическую партию. … Это приведет в западню политики расового разделения, проводимой империализмом».

Первый съезд КПИК одобрил тезисы о Союзе Индокитайских Советских Республик. В программных документах партии указывалось, что «каждый из индокитайских народов может присоединиться к индокитайскому советскому союзу на основании свободы и равенства», сотрудничая между собой в вопросах внешней политики и обороны, а также имея возможность «наслаждаться полной автономией в рамках своих территориальных пределов». При этом кхмеры рассматривались всего лишь как одно из «национальных меньшинств Индокитая».

Хо Ши Мин, фото Mary Evans / Marx Memorial Library

Руководство Компартии Индокитая принимало решения о создании в Камбодже Союза молодежи, красных профсоюзов, красных крестьянских союзов и Союза женщин, но, несмотря на все усилия Хо Ши Мина, все эти организации так и остались мертворожденными. Кхмерская секция КПИК фактически прекратила свою деятельность из-за малочисленности и пассивности ее членов, укрупненно-обобщающая коминтерновская «политика централизации» оказалась неэффективной. Мало того — пренебрежение к национальным особенностям кхмеров посеяло горькие семена недоверия и разобщенности между камбоджийским и вьетнамским народами. На протяжении полувека подозрительность и враждебность отравляли сосуществование Камбоджи и Вьетнама, их последствия ощущаются и до сих пор.

А вместе с тем именно довоенный Индокитай может служить поразительным образцом успешной косвенной дипломатии — говоря современным языком, «мягкой силы». На протяжении двадцати с лишним лет российский исследователь, археолог и специалист по традиционному восточному искусству Виктор Голубев вел колоссальную работу во Вьетнаме и Камбодже. Масштабные открытия и научные труды «доктора Голу́», как его называли, вывели изучение Индокитая на принципиально иной уровень.

Бурный рост национального самосознания в Камбодже и Вьетнаме тех лет формировал интеллигенцию и политическую элиту — и тем, и другим была нужна опора на исторические и культурные корни, и во многом эту опору давали фундаментальные труды Голубева. Работа «доктора Голу́» сама по себе служила почвой для возникновения образованной культурной прослойки в крестьянских Камбодже и Вьетнаме: требовались помощники в археологических изысканиях и натурных съемках, переводчики и фотографы, музейные работники и экскурсоводы — уже в то время были проложены регулярные туристические маршруты в Ангкор, и в немалой степени это заслуга Виктора Голубева.

В 1920–1930-е гг. вместе с известными исследователями Анри Маршалем, Луи Фино и Анри Пармантье, Голубев заложил важнейшие основы изучения Индокитая. Русскому ученому принадлежит открытие мирового масштаба — при раскопках в небольшой вьетнамской деревеньке Донгшон были обнаружены предметы неизвестной доселе культуры: захоронения, погребальные бронзовые лодки, посуда, металлические дождевые барабаны, искусно украшенные орнаментом. Деревня Донгшон стала знаменитой, древняя культура получила название Донгшонской, а история Вьетнама приобрела стереоскопическую глубину и сложность.

Имя Виктора Викторовича Голубева, наряду с Анри Муо, Луи Делапортом, Шарлем Буйево, вписано золотыми буквами в историю исследования колоссального храмового комплекса Ангкора. К сожалению, в России имя выдающегося соотечественника не на слуху: скупые строчки в книгах об искусстве Юго-Восточной Азии, статьи в Википедии, редкие публикации. А ведь на массив франкоязычных трудов Виктора Голубева и сейчас опираются все серьезные исследователи Ангкора, историки и археологи, занимающиеся Индокитаем. Его заслуги были высоко оценены в ученом мире: в 1935 г. Виктору Голубеву вручили премию французской Академии надписей и художественной литературы. Востоковеды тех лет отмечают, что приход в 1920 г. «доктора Голу́» во Французскую школу Дальнего Востока (EFEO) ознаменовал собой новую эпоху в судьбе этой организации.

В разные годы Виктор Викторович принимает участие в двух десятках научных экспедиций, пользуется непререкаемым авторитетом в административных и культурных кругах Камбоджи и Вьетнама. Будучи членом-корреспондентом EFEO, «доктор Голу́» выезжал в Европу для организации выставок и научных конференций, его называли «интеллектуальным посланником EFEO». Когда в Камбоджу приехал Чарли Чаплин с Полетт Годдар, то их сопровождал по Ангкору именно Виктор Голубев. Его друзьями становятся Шарль Мюллер, Сомерсет Моэм, Огюст Роден, Николай Рерих [1].

Знакомы Рерих и Голубев были еще с гимназии, а в 1906 г. Николай Рерих разработал и создал удивительной красоты мозаики для церкви в родовом имении Голубевых — Пархомовке. Но в 1920-е гг. родовое имение, храм с мозаичными панно и многое другое остались для Виктора Голубева в безвозвратном прошлом. Трагические потрясения первой четверти XX в. разрушили существование миллионов людей в разных странах, изменилась и жизнь семьи Голубевых.

Именно семейная среда сформировала у Виктора Голубева такие неоценимые качества искусствоведа, как прекрасный эстетический вкус, замечательная филологическая и общегуманитарная подготовка. Он прекрасно знал литературу, историю, музыку, театр, живопись, свободно говорил на французском, итальянском, немецком, английском языках, рисовал, великолепно играл на скрипке, в его коллекции был даже инструмент работы Страдивари. Родился Виктор в Санкт-Петербурге 30 января (18 февраля по новому стилю) 1878 г. в семье дворян Виктора Федоровича и Анны Петровны Голубевых. Виктор Федорович был инженером путей сообщения, крупным промышленником и меценатом. От отца Виктор унаследовал страсть к коллекционированию произведений искусства, от дяди — исследователя Памира, Семиречья и Заилийского края, Александра Федоровича Голубева — увлечение Востоком и дальними путешествиями.

В 1896 г. Виктор Викторович Голубев поступает в Императорский Санкт-Петербургский университет на факультет естественно-математических наук. Проучившись четыре курса, он подает прошение: «…отправляясь в настоящее время за границу, в Гейдельберг и другие университетские города, для дальнейших занятий и предполагаемой защиты диссертации на степень доктора философии, я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство о выдаче мне удостоверения в том, что я в течение четырех лет слушал лекции на физико-математическом факультете». Так Голубев оказывается в Германии, в старейшем Гейдельбергском университете, где он получает степень доктора философии в области истории драматургии, а также диплом магистра свободных наук, специализирующегося по археологии и истории искусства.

Из Германии в 1905 г. Виктор Голубев с семьей переезжает в Париж. Франция   того времени переживает настоящий «восточный бум»: все, что связано с Азией, Китаем, Индией вызывает неподдельный интерес, путешественники стремятся в далекие экзотические страны. В Париже окончательно формируется круг научных интересов Голубева. Он исследует искусство Дальнего Востока, Индии, древнюю китайскую живопись, ездит в экспедиции, преподает в Школе живых восточных языков при Сорбонне.

Во время Первой мировой войны Виктор Голубев получает аккредитацию при французском правительстве как делегат Русского Красного Креста, организует автомобильные санитарные отряды. Министр иностранных дел Франции отправляет ему благодарственное письмо: «С августа 1914 г. Вы руководили в Бордо организацией автомобильных формирований, подаренных Россией французской Санитарной службе... впоследствии Вы персонально занимались направлением этих формирований в зону боевых действий, и такие качества, как хладнокровие и смелость, которые Вы проявили в многочисленных опасных ситуациях, были отмечены господином маршалом, главнокомандующим, в приказе о награждении крестом «За боевые заслуги».

angkordatabase.asia
Виктор Голубев

Именно во время войны Голубев осваивает управление аэропланом и наблюдает землю с самолета. Позже ученый применит метод аэрофотосъемки для исследования камбоджийского Ангкора.

Первая мировая война оказала колоссальное влияние на человечество. В ее огне сгорели четыре империи — Российская, Австро-Венгерская, Германская и Османская, возникли новые государства, начали разрушаться колониальные основы Европы. Целое поколение молодых людей, прошедших войну, назовут позже «потерянным». Россия погрузилась в пучину революций и гражданских войн.

После Великой войны Виктор Викторович Голубев никогда не увидит Россию. Дворянину, владельцу большого имения, возвращаться на родину значило рисковать жизнью. Виктор Голубев унаследовал внушительное состояние, которое позволяло безбедно жить в Париже, но революция 1917 г. лишила семью Голубевых средств к существованию. Путешествуя по Индии и Ближнему Востоку, ученый собрал уникальную коллекцию произведений искусства: персидские миниатюры, терракоты эпохи Тан, древняя китайская живопись, приобретенная у антикваров Дели. Собрание очень заинтересовало Бостонский музей изящных искусств, и Голубев продал свою коллекцию. Тем не менее была нужна постоянная работа.

Голубев знакомится с Луи Фино, санскритологом, экспертом по древней Камбодже, учредителем и первым директором Французской школы Дальнего Востока. 4 августа 1920 г. Фино подает направление, и Академия надписей и изящной словесности принимает Виктора Викторовича членом-корреспондентом EFEO. С этого времени Голубев становится «господином Голу́», а вся его жизнь и научная биография будет связана со Школой, центр которой находился в Ханое. Здесь с 1900 г. занимались исследованиями археологических памятников, литературы, устного творчества, обычаев стран Южной, Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока. Голубев вместе со своим товарищем и коллегой Луи Фино уезжают в Индокитай, где целиком посвящает себя научной работе.

В общей сложности Виктор Голубев провел в экспедициях 16 лет, из них 2,5 года в Камбодже. Он вырабатывает свою методику исследований: изучение памятника должно быть комплексным, для более глубокого понимания необходимо создавать фотоархив, делать зарисовки и скульптурные копии. Опыт военного пилота пригодился для полевых исследований. Голубев первым применил метод аэрофотосъемки для изучения Ангкора и увидел то, чего не удавалось заметить с земли, — общее представление об устройстве города, дамбы, разветвленную систему каналов, улицы и мостовые, разрушенные городские строения.

Во время первой экспедиции вместе с Фино и Пармантье господин Голу́ изучал лики Байона и маленький очаровательный храм Ник Пин. Здесь исследователи совершили свое первое открытие: они установили датировки постройки Байона, скорректировав их почти на три века и связав основание храма с именем великого кхмерского короля Джаявармана VII, который послужил моделью для гигантских ликов.

Вторая экспедиция была посвящена изучению Ангкор Вата. Сравнивая изображения брахманов на барельефах храма с портретами даосов эпохи Мин, Голубев предположил, что китайские резчики участвовали в оформлении Ангкора. Это подтвердилось китайским дипломатом Чжоу Дагуанем, посетившим Ангкор в 1297 г., который отметил, что китайцы искали работу в Камбодже, «богатой и знатной». Голубев составил и издал комплексный фотоархив знаменитого Ангкор Вата. По сей день этот труд (семь внушительных томов), снабженный более чем тысячей иллюстраций на основе голубевских снимков и рисунков, считается самой полной энциклопедией храма.

Доктор Голу́ руководил раскопками и составил карту Ангкора в масштабе 1:10000. Для более точного определения внешней границы древней столицы Голубев и Анри Маршаль, хранитель Анкгора, объехали на слонах периметр города и нанесли результаты исследования на карту.

Обложка издания "A Guide to the Temple of Banteay Srei at Angkor" Луи Фино, Анри Пармантье и Виктора Голубева

А жестокий XX в. не разжимал своих челюстей. После очередных конференций и лекций в Европе летом 1939 г. Голубев вновь прибыл во Французский Индокитай, в Хайфон; началась Вторая мировая война, и Индокитай оказался изолирован от Франции. Не имея возможности выбраться из Ханоя в Европу, с тревогой следил он за боевыми действиями на Восточном фронте. Сын Николая Рериха, Юрий, и Б.Н. Вампилов, авторы одной из публикаций, посвященных Голубеву в России, пишут, что «всю свою жизнь В.В. Голубев оставался патриотом. Сослуживцы В.В. Голубева передавали пишущим эти строки, что он особенно проникновенно говорил о победах советского оружия на полях Великой Отечественной войны и гордился участием членов своей семьи в рядах защитников родины».

До конца своих дней Виктор Викторович Голубев занимался исследованиями и научной работой. Его друзья вспоминали, что ясный ум и хорошее настроение Голу́ сохранил даже перед лицом смерти. Он скончался в апреле 1945 г., в клинике Святого Павла в Ханое. В то время Вьетнам находился под японской оккупацией, и многолюдные собрания запрещались. На кладбище для европейцев, расположенное на улице Сержанта Ларриве, Виктора Викторовича Голубева провожало всего трое близких друзей из Французской школы Дальнего Востока — директор Жорж Сёдес, Поль Леви и преданный Голубеву вьетнамец Нгуен Ван То. Но все же друзья Голу́ приходили проститься со своим коллегой и товарищем по одному.

Сегодня на месте старого европейского кладбища вырос шумный рынок, а в 1960-е гг. останки Виктора Голубева и тех, кто покоился в ханойской земле, были перевезены во Францию для перезахоронения. Здесь теряется след этого выдающегося человека, и место, где он похоронен, не установлено. Богатейший архив и хранившиеся у него картины Николая Рериха, которые Виктор Голубев завещал вьетнамскому народу, тоже утеряны. Остались только публикации, научные труды, воспоминания друзей да память, которую нам надо сохранить. И здесь к месту будут строки великого поэта Осипа Мандельштама, который своим интервью с Хо Ши Мином оказался вплетенным в этот причудливый восточный узор довоенных лет:

Нам остается только имя:

Чудесный звук на долгий срок.

Прими ж, ладонями моими

Пересыпаемый песок.

1. Николай Рерих, пожалуй, был для Голубева больше, чем другом — он стал его духовным наставником и союзником. В Индии и Юго-Восточной Азии они вместе искали ключи к истокам культур разных народов, верили в теорию «единства начального пути» как в основу для сближения наций и государств.

Я очень благодарен моему другу В.В. Голубеву, — писал Рерих. — В.В. Голубев снарядил экспедицию... Несколько участников погибло от жары и лихорадки, но зато были привезены снимки и предметы и, главное, наблюдения, которым должен радоваться каждый русский. … Голубев показал и рассказал мне то, что было так близко, так нам нужно и так сулило новый путь в работе… оба мы загорелись радостью.

Теперь все догадки получали основу, все сказки становились былью.

Обычаи, погребальные «холмы» с оградами, орудия быта, строительство, подробности головных уборов и одежды, все памятники стенописи, наконец, корни речи — все это было так близко нашим истокам. Во всем чувствовалось единство начального пути.

И мы должны спешить изучать эти народные сокровища, иначе недалеко время, когда европейская культура сотрет многое, что нам так близко.

Обычаи вымирают, быт заполняется усовершенствованиями, гробницы и храмы оседают и разрушаются.

Голубев, чуткий к искусству, взял в этом изучении верный путь. Не путь отшельника-ученого, летописца для будущих веков, а путь повествователя на пользу и сведение всем, кому дороги искусство и скованная им жизнь.