Эскалация конфликта между Камбоджей и Таиландом: хорошо позабытое старое

Обе стороны — Камбоджа и Таиланд — путем эскалации конфликта, вероятно, пытаются решить свои внутриполитические задачи, в этом заключается сходство в восприятии вооруженного столкновения. Для Камбоджи это представляет собой инструмент консолидации власти и укрепления легитимности премьер-министра Хун Манета, а точнее Народной партии Камбоджи и ее президента Хун Сена, который после ухода с поста премьер-министра по-прежнему играет ключевую роль во внутри- и внешнеполитическом планировании страны. В случае с Таиландом — попытка сместить фокус общественности с внутриполитического кризиса и партийного раскола, который обострился после утечки телефонного разговора премьер-министра Таиланда Патонгтарн Шинаватра с Хун Сеном. В данном случае «маленькая победоносная война» — один из способов подавить активный рост оппозиционных настроений в Таиланде. Во многом именно по этим причинам данный конфликт, который уходит корнями в колониальное прошлое времен французского Индокитая, сейчас вылился в вооруженное столкновение.

Едва ли какая-то из сторон готова на долгосрочное вооруженное противостояние. Кроме того, между сторонами сформирована умеренная экономическая взаимозависимость. Таиланд — критически важное направление камбоджийского импорта, особенно драгоценных камней и минерального топлива. Денежные переводы трудовых мигрантов из Камбоджи, которые работают на территории Таиланда, в среднем составляют 1,5–2 млрд долл. или 10% от ВВП Камбоджи. В этой связи закрытие границы и массовый отток мигрантов негативно скажется на обеих странах, сильно ударив в том числе и по туристической отрасли Камбоджи, которая была привлекательна для тайских туристов. В случае с Таиландом это может привести к дефициту рабочей силы в реальном секторе экономике и росту инфляции.

Таким образом, маловероятно, что этот локальный конфликт перерастет в более открытое и длительное противостояние по аналогии с вооруженными столкновениями на Ближнем Востоке. Наиболее реалистичный сценарий — заморозка конфликта в его нынешней правовой и политической стадии без конкретных результатов для обеих сторон.

Вовлечение третьих сторон в данный конфликт будет ограниченным. Текущий конфликт станет очередной «головной болью» и проверкой на прочность АСЕАН. Для Малайзии — государства — председателя в 2025 г. — это представляется возможностью заработать дополнительные политические очки в случае, если ей удастся усадить обе стороны за стол переговоров.

Вне зависимости от исхода конкретно этого вооруженного столкновения, едва ли мы увидим какие-либо стратегические изменения в балансе сил. Камбоджа продолжит отстаивать свою юрисдикцию на оспариваемые территории, апеллируя к решению Международного суда ООН от 1962 г., по которому признается суверенное право страны на храм Преах Вихеа. Пномпень и в дальнейшем будет добиваться «исторической и международно-правовой справедливости» для себя. Таиланд, в свою очередь, будет всячески отрицать легитимность данного решения. Это приведет к росту националистических настроений в обеих странах, что чревато эскалацией новых двусторонних локальных конфликтов и использования широкого инструментария — вооруженных атак, ограниченного подрыва объектов критической инфраструктуры, взаимного обмена санкциями и торговыми ограничениями, масштабных информационных кампаний по дискредитации сторон, ограничений в туризме, приостановки дипломатических отношений и так далее.

Обе стороны — Камбоджа и Таиланд — путем эскалации конфликта, вероятно, пытаются решить свои внутриполитические задачи, в этом заключается сходство в восприятии вооруженного столкновения. Для Камбоджи это представляет собой инструмент консолидации власти и укрепления легитимности премьер-министра Хун Манета, а точнее Народной партии Камбоджи и ее президента Хун Сена, который после ухода с поста премьер-министра по-прежнему играет ключевую роль во внутри- и внешнеполитическом планировании страны. В случае с Таиландом — попытка сместить фокус общественности с внутриполитического кризиса и партийного раскола, который обострился после утечки телефонного разговора премьер-министра Таиланда Патонгтарн Шинаватра с Хун Сеном. В данном случае «маленькая победоносная война» — один из способов подавить активный рост оппозиционных настроений в Таиланде. Во многом именно по этим причинам данный конфликт, который уходит корнями в колониальное прошлое времен французского Индокитая, сейчас вылился в вооруженное столкновение.

Григорий Кучеренко:
Смена курса или поддержание традиций Камбоджи?

Едва ли какая-то из сторон готова на долгосрочное вооруженное противостояние. Кроме того, между сторонами сформирована умеренная экономическая взаимозависимость. Таиланд — критически важное направление камбоджийского импорта, особенно драгоценных камней и минерального топлива. По различным оценкам, в Таиланде на регулярной основе работает от 500 тыс. до 1,5 млн камбоджийцев, в основном в строительстве, сельском хозяйстве, рыболовстве и сфере услуг. Денежные переводы трудовых мигрантов из Камбоджи, которые работают на территории Таиланда, в среднем составляют 1,5–2 млрд долл. или 10% от ВВП Камбоджи. В этой связи закрытие границы и массовый отток мигрантов негативно скажется на обеих странах, сильно ударив в том числе и по туристической отрасли Камбоджи, которая была привлекательна для тайских туристов. В случае с Таиландом это может привести к дефициту рабочей силы в реальном секторе экономике и росту инфляции.

Таким образом, маловероятно, что этот локальный конфликт перерастет в более открытое и длительное противостояние по аналогии с вооруженными столкновениями на Ближнем Востоке. Наиболее реалистичный сценарий — заморозка конфликта в его нынешней правовой и политической стадии без конкретных результатов для обеих сторон.

Вовлечение третьих сторон в данный конфликт будет ограниченным. Россия традиционно самоустраняется от межгосударственных противостояний в Юго-Восточной Азии (ЮВА) и не имеет реальных рычагов влияния на них. США сосредоточены на других театрах военных действий — Украине, Ближнем Востоке и сдерживании Китая в Индо-Тихоокеанском регионе. Для администрации Д. Трампа подобные точечные противостояния даже с участием формального военно-политического союзника Вашингтона (Таиланда) не имеют важного стратегического значения. Китай уже предложил свои посреднические услуги для прекращения огня между сторонами. КНР активно инвестирует в обе страны и опасается за свои экономические активы. Кроме того, Пекин стремится воспользоваться данным конфликтом для усиления своего дипломатического влияния в ЮВА и улучшения имиджа в качестве ответственного независимого посредника. Однако вряд ли стоит ожидать излишней активности КНР на этом направлении.

Андрей Губин:
Военная экономия: Таиланд не спешит снижать расходы на оборону

Текущий конфликт станет очередной «головной болью» и проверкой на прочность АСЕАН. С одной стороны, у Ассоциации нет институциональных и военно-политических ресурсов для купирования военных угроз. С другой, объединение будет стремиться дипломатическим путем сподвигнуть конфликтующие стороны к перемирию. Решающее слово в этом процессе способна сыграть Малайзия в качестве государства — председателя АСЕАН в 2025 г. Куала-Лумпур исторически играл роль посредника в урегулировании различных острых кризисных ситуаций, в частности, вьетнамско-кампучийской войны. Для Малайзии это представляется возможностью заработать дополнительные политические очки в случае, если ей удастся усадить обе стороны за стол переговоров.

Вне зависимости от исхода конкретно этого вооруженного столкновения, едва ли мы увидим какие-либо стратегические изменения в балансе сил. Камбоджа продолжит отстаивать свою юрисдикцию на оспариваемые территории, апеллируя к решению Международного суда ООН от 1962 г., по которому признается суверенное право страны на храм Преах Вихеа. Пномпень и в дальнейшем будет добиваться «исторической и международно-правовой справедливости» для себя. Таиланд, в свою очередь, будет всячески отрицать легитимность данного решения. Это приведет к росту националистических настроений в обеих странах, что чревато эскалацией новых двусторонних локальных конфликтов и использования широкого инструментария — вооруженных атак, ограниченного подрыва объектов критической инфраструктуры, взаимного обмена санкциями и торговыми ограничениями, масштабных информационных кампаний по дискредитации сторон, ограничений в туризме, приостановки дипломатических отношений и так далее.