Закончить начатое — Турция готовит военную операцию в Сирии

На заседании Совета национальной безопасности (СНБ) Турции 26 мая было объявлено о необходимости продолжения текущих и проведения будущих операций на её «южных границах» для обеспечения безопасности страны. В заявлении турецкого СНБ подчеркивалось, что такие операции не направлены против суверенитета ее соседей (вероятно, имелись в виду Сирия и Ирак).

Остается мало сомнений в том, что под «будущей операцией» предполагалась подготовка военной кампании против поддерживаемых США «Демократических сил Сирии» (SDF), основу которых составляют леворадикальные формирования Отрядов народной самообороны (YPG), аффилированные с признанной в Турции террористической Рабочей партией Курдистан (РПК). Именно об этом говорил 23 мая президент Р. Эрдоган.

Угрозы турецкого лидера прозвучали на фоне попыток Анкары заблокировать вступление в НАТО Финляндии и Швеции как государств, поддерживающих РПК. Тем самым Анкара, вероятно, готова поставить точку в своей контртеррористической кампании, которая теперь выходит за рамки военных усилий и переходит в том числе в политическую плоскость дискуссий на евроатлантических площадках. Такой «комплексный подход», включая давление на спонсоров РПК среди потенциальных членов блока, также может затронуть и еще более ухудшить и так непростые отношения Турции с ее союзниками по Североатлантическому альянсу, которые продолжают поддерживать отряды SDF/YPG в Сирии (речь прежде всего идет о США, Франции и Нидерландах).

Стратегическая цель Анкары — создать зону безопасности от Идлиба до иракской границы. Кроме задач по ограждению самой Турции от атак со стороны РПК и ее филиалов, создаваемый «буфер» должен служить безопасным убежищем для сирийских ВПЛ, бежавших от правительства Асада, не допуская их проникновения на турецкую территорию. Кроме того, в эту зону предусматривается и возвращение части сирийских беженцев, уже находящихся в Турции. В преддверии выборов в стране в 2023 г. перевод части беженцев на сирийскую территорию может дать определенные бонусы для Р. Эрдогана и его партии (ПСР).

Если Анкара примет окончательное решение о проведении военной операции, то здесь просматриваются четыре основных сценария развития событий.

Первый сценарий — атака Турции и ее союзников из СНА на район Тель-Рифат и Манбидж.

Второй сценарий — продление зоны безопасности «Источник мира» как на восток (вплоть до границы с Ираком), так и на запад — до Евфрата.

Третий сценарий рассматривается как наиболее радикальный. Он предусматривает действия Турции и её союзников как в направлении Тель-Рифат и Манбидж, так и к востоку и западу от зоны операции «Источник мира», чтобы поставить точку в создании зоны безопасности от Идлиба до иракской границы.

Четвертый сценарий в большей или меньшей степени может соответствовать первым двум. Например, атака турецких войск на Айн-аль-Араб (Кобани) для того, чтобы соединить между собой зоны операций «Источник мира» и «Щит Евфрата», или одновременное наступление на Айн-аль-Араб и Манбидж (и/или Тель-Рифат), что также нельзя исключать.

Анкара может рассчитывать на то, что у нее есть козыри в игре с Москвой. Ей, возможно, удастся, как в 2018 и 2019 гг., добиться благожелательного нейтралитета со стороны РФ. В качестве таких «игровых карт» может использоваться ситуация вокруг повторного открытия воздушного коридора в Сирию, или, например, воспрепятствование проходу военных кораблей НАТО в Черное море. Наконец, козырем может послужить и отказ Турции присоединиться к антироссийским санкциям.

В нынешних условиях конфликт с Турцией может оказаться слишком дорогостоящим для Москвы, а прямое противодействие турецким планам (прежде всего, если на этом будет настаивать Дамаск) может привести к изменению подходов Анкары не в пользу России. Однако с учетом вовлеченности России в боевые действия на Украине Турция способна добиться своих целей в Сирии, невзирая на препятствия со стороны Москвы и Дамаска. Её военный потенциал это позволяет. Особенно, если она же решит сыграть ва-банк с США.

В случае, если Анкара начнет военную операцию, не выполнив условия по М4 в Идлибе, то это может стоить российской стороне серьезных репутационных потерь перед своим сирийским союзником, которые необходимо избежать. Такие потери могут понести и Соединенные Штаты, которые возлагают на себя ответственность за поддержку SDF, называя эти силы своими близкими союзниками. После фактически бегства американцев из Афганистана повторение подобного сценария приведет к окончательной потере доверия к США как гаранту безопасности со стороны ее ближневосточных союзников. Не стоит отнимать этот «венец союзничества» с SDF у Вашингтона, который может в итоге оказаться «терновым».

С другой стороны, есть вероятность, что Соединенные Штаты могут в итоге согласиться на проведение такой операции со стороны Турции. Во-первых, она не поставит под угрозу само существование SDF, а только расширит приграничную полосу безопасности; во-вторых, подобная «жертва» со стороны Вашингтона может послужить поводом для того, чтобы разблокировать вопрос вступления Финляндии и Швеции в НАТО.

На заседании Совета национальной безопасности (СНБ) Турции 26 мая было объявлено о необходимости продолжения текущих и проведения будущих операций на её «южных границах» для обеспечения безопасности страны. В заявлении турецкого СНБ подчеркивалось, что такие операции не направлены против суверенитета ее соседей (вероятно, имелись в виду Сирия и Ирак).

Остается мало сомнений в том, что под «будущей операцией» предполагалась подготовка военной кампании против поддерживаемых США «Демократических сил Сирии» (SDF), основу которых составляют леворадикальные формирования Отрядов народной самообороны (YPG), аффилированные с признанной в Турции террористической Рабочей партией Курдистан (РПК). Именно об этом говорил 23 мая президент Р. Эрдоган.

Угрозы турецкого лидера прозвучали на фоне попыток Анкары заблокировать вступление в НАТО Финляндии и Швеции как государств, поддерживающих РПК. Тем самым Анкара, вероятно, готова поставить точку в своей контртеррористической кампании, которая теперь выходит за рамки военных усилий и переходит в том числе в политическую плоскость дискуссий на евроатлантических площадках. Такой «комплексный подход», включая давление на спонсоров РПК среди потенциальных членов блока, также может затронуть и еще более ухудшить и так непростые отношения Турции с ее союзниками по Североатлантическому альянсу, которые продолжают поддерживать отряды SDF/YPG в Сирии (речь прежде всего идет о США, Франции и Нидерландах).

Иван Тимофеев:
Выгодообретатели

Становление «турецкого буфера»

Ранее Турция уже проводила несколько операций против курдских леворадикальных формирований в САР. Если операция «Щит Евфрата» (2016–2017 гг.) была в основном направлена против ИГИЛ (хотя и затронула некоторые курдские территории, такие как Джерабулус), то операции «Оливковая ветвь» (2018 г.) и «Источник мира» (2019 г.) велись исключительно против SDF.

Последняя операция осенью 2019 года стала возможна ввиду непоследовательности американской администрации Дональда Трампа — сперва он объявил об уходе американских войск из Сирии, открыв возможности для турецкого наступления на те районы, откуда американцы ушли, затем «передумал», и американское военное присутствие сохранилось на северо-востоке САР, в восточных районах, контролируемых «Автономной администрацией Северной и Восточной Сирии» (ААСВС), которая, по сути, представляет собой политический зонтик для SDF. В западные районы ААСВС вошли российская военная полиция и сирийские пограничники, что было сделано на основании подписанного в Сочи В. Путиным и Р. Эрдоганом меморандума.

Американские дипломаты во главе с бывшим вице-президентом Майком Пенсом потребовали от Анкары прекращения огня, а Д. Трамп пригрозил «разрушить и стереть с лица земли» экономику Турции, если турецкие войска и их союзники из оппозиционной Сирийской национальной армии (СНА) продолжат атаки.

Президент Джо Байден занял еще более «прокурдскую» позицию, чем его предшественник, и, несмотря на вывод американских контингентов из Афганистана и Ирака, вопрос об уходе американской группировки с сирийского северо-востока при нем не поднимался. Также Вашингтон при нынешней администрации более последовательно отстаивает интересы своих союзников из SDF. Осенью 2021 г. Вашингтон сорвал планы Турции по проведению очередной такой операции, заняв весьма жесткую позицию.

В то же время Москва, которая также сотрудничала с SDF, осенью 2021 г. в этом вопросе фактически оказалась на одной стороне с Вашингтоном, дав понять Анкаре, что подобные действия считает недопустимыми. В частности, тогда в регион Северо-Восточной Сирии на авиабазу в Камышлы были переброшены ударные вертолеты Ми-8АМТШ и Ка-52 «Аллигатор», а также истребители Су-35С (при этом коридоры для пролета были предоставлены американской стороной, которая по-прежнему контролирует воздушное пространство над северо-востоком). В то же время попытки России заставить курдские формирования начать переговоры с Дамаском потерпели неудачу. SDF продолжали сохранять военные связи с США и не собирались их разрывать, но при этом просили у российской стороны дополнительные гарантии безопасности. После 24 февраля на фоне фактического разрыва отношений между Россией и США подобная линия SDF вряд ли может найти понимание в Москве.

В нынешних условиях Россия настроена не столь однозначно против возможной турецкой операции в Сирии, и хотя слухи о возможном уходе российских военных с баз на сирийском северо-востоке пока не подтверждаются, само их муссирование говорит о том, что такой сценарий находится в рамках допустимого. Есть свидетельства ввода американских соединений в те районы, из которых они ушли в 2019 г., что создает некоторую чересполосицу между российскими и американскими военными. Развертывание военных США на старых базах может указывать и на то, что американцы рассматривают возможность вывода российских войск из предполагаемых районов подготовки новой турецкой операции и пытаются подстраховаться.

Мурад Садыгзаде :
КСА и Турция: на пути «ближневосточному ренессансу»

Четыре сценария

Стратегическая цель Анкары — создать зону безопасности от Идлиба до иракской границы. Кроме задач по ограждению самой Турции от атак со стороны РПК и ее филиалов, создаваемый «буфер» должен служить безопасным убежищем для сирийских ВПЛ, бежавших от правительства Асада, не допуская их проникновения на турецкую территорию. Кроме того, в эту зону предусматривается и возвращение части сирийских беженцев, уже находящихся в Турции. В преддверии выборов в стране в 2023 г. перевод части беженцев на сирийскую территорию может дать определенные бонусы для Р. Эрдогана и его партии (ПСР).

Если Анкара примет окончательное решение о проведении военной операции, то здесь просматриваются четыре основных сценария развития событий.

Первый сценарий — атака Турции и ее союзников из СНА на район Тель-Рифат. Этот анклав под контролем SDF образовался еще в 2018 г., когда Анкара завершила свою операцию «Оливковая ветвь». Этот регион Турция так и не смогла занять из-за давления российской стороны. Россия в данном случае, действуя в интересах правительства Асада, исходила из того, что Тель-Рифат должен остаться своеобразным «буфером» или «подушкой безопасности» для города Алеппо, отделяя его от зоны операции «Оливковой ветви». В противном случае сохранялась бы угроза для Алеппо, так как силы сирийской оппозиции при поддержке Турции могли в любой момент провести быструю атаку на город (в случае эскалации обстановки), которую было бы сложно отразить.

Однако впоследствии Тель-Рифат, по мнению Анкары, превратился в главную базу группировки «Силы освобождения Африна», аффилированной с SDF, которая совершила многочисленные теракты в Африне и иных регионах Северного Алеппо, находящихся под турецкой защитой. Поэтому Тель-Рифат неоднократно назывался целью новой возможной атаки турецких войск, но так и не стал таковым, даже несмотря на проведения в 2019 г. операции «Источник мира» на северо-востоке Сирии. Его важное положение в качестве «подушки безопасности» для Алеппо и вход в него турецких и сирийских оппозиционных войск может привести к прямому конфликту между Анкарой и Дамаском.

С Тель-Рифат связан и другой анклав SDF, расположенный на манбиджском выступе, с центром в городе Манбидж, который, как и Тель-Рифат, отделен от остальной части «Автономной администрации Северной и Восточной Сирии» рекой Евфрат, а от Тель-Рифата — зоной операции «Щит Евфрата» и сирийскими правительственными войсками.

Манбидж также не стал целью атак во время операции «Источник мира». Здесь работает другой фактор, не менее важный чем в случае с Тель-Рифат. Через Манбидж проходит стратегическая трасса М4, которая связывает Алеппо с Восточной Сирией вплоть до Ирака. В случае перехода города Манбидж под контроль Турции и СНА сообщение по трассе М4 может быть в любой момент прервано. Зона безопасности операции «Источник мира» была сформулирована таким образом, чтобы не пересекать эту трассу.

Поэтому в первом сценарии (при проведении операции в направлении Тель–Рифат и Манбидж) преимуществом для Турции может послужить то, что Соединенные Штаты никогда не вводили эти районы под свой зонтик безопасности. В случае начала наступления на них Анкара вряд ли ухудшит свои отношения с Вашингтоном и может обойтись без согласования этой операции с американцами. Однако для этого Турции надо будет переубедить российскую сторону, что также представляется делом не очень простым, так как для Дамаска и Москвы переход регионов Манбидж и Тель-Рифат под турецкий «протекторат» может оказаться более чувствительным, чем более обширные территории на северо-востоке Сирии, находящиеся под «американским зонтиком».

Второй сценарий — продление зоны безопасности «Источник мира» как на восток (вплоть до границы с Ираком), так и на запад — до Евфрата. По сути, этот вариант операции можно обозначить как «Источник мира 2.0», то есть продолжением того сценария, который был заложен в эту операцию, но до конца так и не был реализован. Главным препятствие здесь — позиция Вашингтона, который может открыто поддержать своих союзников из SDF. Если удары американских ВВС по турецким войскам можно исключить, то атаки на протурецкие отряды СНА вполне вероятны. Конечно, Турция и ее сирийские союзники, возможно, будут в состоянии завершить начатое и на фоне прямого противодействия США, но это способно обрушить американо-турецкие отношения до самого низкого уровня за всю их послевоенную историю. В нынешних же условиях договориться с Вашингтоном у Анкары вряд ли получится, поэтому, если Турция будет реализовывать данный сценарий, то это будет игра ва-банк.

Нельзя исключать, что реализация этого сценария наиболее негативно скажется на евроатлантической солидарности. При этом у Москвы есть определенные возможности для управления этой ситуацией, так как северо-восток Сирии, находящийся под контролем SDF, по сути, разделен на две зоны ответственности — российско-сирийскую (западную) и американскую (восточную). При этом американцы, видимо, по-прежнему имеют преимущество в обеих зонах, так как воздушное пространство над ними находится под их контролем. Вашингтон, скорее всего, учитывает возможные договоренности между Москвой и Анкарой касательно проведения турецкой операции для расширения зоны «Источник мира», поэтому американцы, как указывалось выше, начали восстановление своих баз, которые они покинули в 2019 г., чтобы в случае ухода российских военных воспрепятствовать наступлению турецких и союзных им сирийских оппозиционных сил.

Третий сценарий рассматривается как наиболее радикальный. Он предусматривает действия Турции и её союзников как в направлении Тель-Рифат и Манбидж, так и к востоку и западу от зоны операции «Источник мира», чтобы поставить точку в создании зоны безопасности от Идлиба до иракской границы. В данном случае Анкаре придется преодолевать сопротивление как Вашингтона, так и Москвы и будет сложнее играть на их противоречиях, но все-таки шансы провести такую операцию именно сейчас выше, чем когда-либо.

Четвертый сценарий в большей или меньшей степени может соответствовать первым двум. Например, атака турецких войск на Айн-аль-Араб (Кобани) для того, чтобы соединить между собой зоны операций «Источник мира» и «Щит Евфрата», или одновременное наступление на Айн-аль-Араб и Манбидж (и/или Тель-Рифат), что также нельзя исключать. Как минимум такой сценарий не затронет американскую зону безопасности на северо-востоке Сирии и будет реализовываться там, где вряд ли следует ожидать прямого противодействия США.

Леонид Цуканов :
После «Негева»: будущее коллективной безопасности на Ближнем Востоке

Игра в треугольнике — Анкара, Вашингтон, Москва

Анкара может рассчитывать на то, что у нее есть козыри в игре с Москвой. Ей, возможно, удастся, как в 2018 и 2019 гг., добиться благожелательного нейтралитета со стороны РФ. В качестве таких «игровых карт» может использоваться ситуация вокруг повторного открытия воздушного коридора в Сирию, закрытого 23 апреля турецкой стороной через свое воздушное пространство, или, например, воспрепятствование проходу военных кораблей НАТО в Черное море, несмотря на различные ухищрения некоторых натовских государств подтолкнуть Турцию к отзыву запрета на проход их кораблей под различными предлогами. Наконец, козырем может послужить и отказ Турции присоединиться к антироссийским санкциям.

В нынешних условиях конфликт с Турцией может оказаться слишком дорогостоящим для Москвы, а прямое противодействие турецким планам (прежде всего, если на этом будет настаивать Дамаск) может привести к изменению подходов Анкары не в пользу России. Однако с учетом вовлеченности России в боевые действия на Украине Турция способна добиться своих целей в Сирии, невзирая на препятствия со стороны Москвы и Дамаска. Её военный потенциал это позволяет. Особенно, если она же решит сыграть ва-банк с США.

Представляется, что для России, занятой украинской кризисом, главная задача, в случае начала новой военной операции Турции, — выйти из этой игры, добившись для себя прямых преференций, не только касающихся происходящего вокруг российской военной операции на Украине, но и в самой Сирии. РФ прежде всего было бы целесообразно обозначить Турции свои «красные линии». Прежде всего это вопрос разблокирования трассы М4. Любые турецкие военные акции не должны пересекать эту «красную линию» (магистрали М4) и создавать угрозу коммуникаций по ней, так как она имеет стратегическое значение для Дамаска, фактически интегрируя Сирию с запада на восток.

Турция, скорее всего, будет выдвигать свои претензии по поводу невыполнения условий сочинского меморандума 2019 года (а также сделки Пенс-Эрдоган) в качестве повода для новой операции. Это касается отсутствия подвижек с выводом связанных с SDF «Отрядов народной самообороны» (YPG) из Тель-Рифат, Манбидж и 30 км зоны вдоль турецко-сирийской границы на северо-востоке страны. Подобные претензии турецкой стороны должны блокироваться ответным требованием Москвы реализовать положения дополнительного протокола к меморандуму по Идлибу, где речь идет о разблокировке трассы М4, проходящей через эту зону деэскалации, и создания к северу и югу от нее зон безопасности. Турция уклонялась от своих обязательств на этом направлении. Турецкие эксперты на вопросы автора по этому поводу указывали на сохраняющиеся проблемы с выполнением Россией сочинского меморандума 2019 г., как бы увязывая эти две проблемы.

В случае, если Анкара начнет военную операцию, не выполнив условия по М4 в Идлибе, то это может стоить российской стороне серьезных репутационных потерь перед своим сирийским союзником, которые необходимо избежать. Такие потери могут понести и Соединенные Штаты, которые возлагают на себя ответственность за поддержку SDF, называя эти силы своими близкими союзниками. После фактически бегства американцев из Афганистана повторение подобного сценария приведет к окончательной потере доверия к США как гаранту безопасности со стороны ее ближневосточных союзников. Не стоит отнимать этот «венец союзничества» с SDF у Вашингтона, который может в итоге оказаться «терновым».

С другой стороны, есть вероятность, что Соединенные Штаты могут в итоге согласиться на проведение такой операции со стороны Турции. Во-первых, она не поставит под угрозу само существование SDF, а только расширит приграничную полосу безопасности; во-вторых, подобная «жертва» со стороны Вашингтона может послужить поводом для того, чтобы разблокировать вопрос вступления Финляндии и Швеции в НАТО.