Распечатать
Оценить статью
(Голосов: 1, Рейтинг: 5)
 (1 голос)
Поделиться статьей
Сергей Уянаев

К.и.н., зам. директора Центра «Россия–Китай» ИДВ РАН, эксперт РСМД

К проблемам, которые сегодня входят в повестку молодого, но уже авторитетного объединения БРИКС (Бразилия–Россия–Индия–Китай–ЮАР), так или иначе относятся вопросы, связанные с действием ядерного фактора в мировой политике. Причем укрепление международного режима нераспространения, включая соблюдение норм Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), других договоренностей в этой области, и итоговое продвижение к ядерному разоружению можно, по-видимому, считать одним из важных инструментов формирования отстаиваемого БРИКС «справедливого и демократического миропорядка».

К проблемам, которые сегодня входят в повестку молодого, но уже авторитетного объединения БРИКС (Бразилия–Россия–Индия–Китай–ЮАР), так или иначе относятся вопросы, связанные с действием ядерного фактора в мировой политике. Причем укрепление международного режима нераспространения, включая соблюдение норм Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), других договоренностей в этой области, и итоговое продвижение к ядерному разоружению можно, по-видимому, считать одним из важных инструментов формирования отстаиваемого БРИКС «справедливого и демократического миропорядка».

В концентрированном виде ядерная тема в БРИКС пока больше касается обеспечения безопасности в гражданской сфере. Об этом свидетельствуют, в частности, специальные пункты деклараций саммитов БРИКС 2011–2012 гг. о «строгом соблюдении стандартов строительства и эксплуатации АЭС». Нет в БРИКС и отдельной (по примеру встреч министров финансов и т.п.) «переговорной дорожки» по ядерной проблематике. Тем не менее показательно, что уже в первом официальном совместном документе – коммюнике встречи министров иностранных дел тогда еще «четверки» стран БРИК (Екатеринбург, май 2008 г.) – говорилось о разоружении и нераспространении как о двух взаимодополняющих направлениях борьбы за мировую безопасность.

Ядерный статус и подходы сторон

Фото: РИА Новости
Карта ядерных держав мира, 2010

Две страны БРИКС – Россия и Китай – входят в «пятерку» официальных членов мирового «ядерного клуба» и в этом качестве участвуют в ДНЯО. Индия относится к «четверке» стран, не участвующих в ДНЯО, но обладающих ядерным оружием де-факто. Бразилия и ЮАР входят в ДНЯО как страны, не обладающие ядерным оружием, но имеющие ядерные энергетические или исследовательские реакторы. Бразилия, Россия и ЮАР ратифицировали Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ, 1996 г.). КНР, подписавшая, но не ратифицировавшая этот Договор, и Индия, полностью находящаяся вне его рамок, относятся к «восьмерке» стран, чья позиция пока не позволяет ДВЗЯИ вступить в силу. Четыре страны БРИКС (за исключением Индии) входят в Группу ядерных поставщиков (ГЯП), созданную для укрепления «ядерных» экспортных режимов. Все пять стран БРИКС участвуют в Конференции по разоружению в Женеве, в тех или иных масштабах развивают гражданскую атомную энергетику. Россия имеет 33, КНР – 16, Индия – 20, Бразилия и ЮАР – по 2 ядерных реактора. Этими «статусными параметрами» определяются особенности ядерной политики каждой из стран «пятерки».

Абсолютный лидер

Россия – безусловный лидер в «пятерке» по размерам как гражданского, так и военного ядерного потенциала. Она является правопреемницей СССР как одного из трех государств-депозитариев ДНЯО. Обладая практическим ядерным паритетом с Соединенными Штатами, Россия ведет с ними диалог по сокращению стратегических наступательных вооружений (СНВ). В 2010 г. был подписан очередной двусторонний договор. Россия – соавтор американо-российской Глобальной инициативы по борьбе с актами ядерного терроризма, российско-китайской инициативы по неразмещению оружия (всех его видов) в космосе.

Суть российской позиции в ядерной сфере заключается в следующем.

Фото: rbase.new-factoria.ru
Оперативно-тактический ракетный
комплекс DF-15 (Dong Feng-15), Китай

Во-первых, Россия выступает за укрепление основанного на ДНЯО режима ядерного нераспространения с тремя фундаментальными составляющими: нераспространение, разоружение, мирное использование атомной энергии. Речь идет о сдерживании распространения опасных ядерных технологий при полном уважении прав членов ДНЯО на доступ к «мирному атому» под контролем Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ), которое обеспечивает «непереключение» гражданских технологий на военные цели.

Во-вторых, Россия поддерживает конечную цель ядерного разоружения – создание мира, свободного от ядерного оружия, но понимает, что достижение этой цели возможно лишь в результате поэтапного процесса разоружения и только на основе принципа равной безопасности для всех государств. Такой подход определяет и отношение к сокращению нестратегического ядерного оружия (НЯО). Россия пока не готова к масштабным практическим шагам в этой области, хотя бы из-за возможного размещения американской системы ПРО вблизи ее границ.

В-третьих, Россия, присоединившаяся в 1992 г. к всеобщему мораторию на испытания ядерного оружия, выступает за скорейшее вступления в силу ДВЗЯИ. Она призывает государства, которые пока не подписали или не ратифицировали Договор, сделать это безотлагательно. Поддерживая право государств на «мирный атом» (как уже отмечалось, в самой России действуют 33 энергоблока на 10 АЭС), Россия продвигает инициативу по глобальной инфраструктуре ядерной энергетики, содействует укреплению экспортно-контрольных режимов, занимается соответствующей работой в ГЯП.

«Китайские принципы» и «Улыбка Будды»

Нынешний арсенал ядерных вооружений Китая составляет 410–440 единиц. По объему он соизмерим с арсеналами Франции и Великобритании, но на порядок уступает американскому и российскому.

Китайские ядерные вооружения можно разделить приблизительно на три категории. Около 140 единиц – это боеголовки, развернутые на ракетах средней и большой дальности наземного и морского базирования. Примерно такое же количество (около 150 единиц) предназначено для использования на самолетах-носителях ядерного оружия. Еще одна треть (120–150 единиц) – это маломощные тактические бомбы, артиллерийские снаряды, ядерные мины и, возможно, ракеты малой дальности, например, DF-15 и DF-11. Эти цифры весьма ненадежны: есть основания предполагать, что у Китая нет чисто тактических ядерных боеголовок, поэтому общее количество ядерных боеголовок на самом деле, возможно, меньше.

Фото: fr.wikipedia.org
Индийская баллистическая ракета средней
дальности на мобильном комплексе на параде,
посвященном Дню Республики, Нью-Дели,
январь 2004

Пекин декларирует пять принципов своей ядерной политики: продвижение ядерного разоружения; отказ от применения ядерного оружия первым; укрепление режима ядерного нераспространения; уважение права всех стран на мирное использование ядерной энергии; принятие мер по уменьшению ядерных рисков.

Особенности ядерной политики КНР связаны, прежде всего, с разоруженческой тематикой. Поддерживая ядерное разоружение, Китай непременно оговаривается, что будет готов к сокращениям лишь после того, как США и Россия «снизят» свои арсеналы до уровня, соизмеримого с китайским.

Другая особенность – акцент на безоговорочное предоставление гарантий неядерным странам. При этом центральным является упомянутый принцип неприменения ядерного оружия первым. КНР была первой страной, которая в 1964 г. заявила о приверженности этому принципу. Китай выступает за скорейшее вступление в силу ДВЗЯИ, хотя сам его пока не ратифицировал. «Опережать» другие семь стран (в том числе США), чья подпись или ратификация для этого необходимы, КНР не спешит, но строго соблюдает объявленный в 1995 г. мораторий на свои ядерные испытания.

Ядерная политика Индии по-своему уникальна. Оставаясь вне рамок основных договоренностей, стране удалось в известной мере «вписаться» в действующие международные режимы и получить ряд преференций. Индия, символически назвавшая свое первое испытание ядерного оружия (1974 г.) «Улыбкой Будды», заявляет о готовности «войти» в ДНЯО, но непременно в статусе «официально ядерного» государства. По условиям Договора это практически невозможно. Но ликвидировать примерно полсотни накопленных боезарядов и «войти» в ДНЯО как неядерное государство Индия отказывается. Как уже отмечалось, Индия не подписывала ДВЗЯИ, что говорит о «дифференцированных подходах» в контексте всеобщего разоружения. Используя во многом заслуженную репутацию «ответственного блюстителя» норм нераспространения, а также содействие США, заключивших в 2005 г. с Дели специальное ядерное соглашение, Индия добилась некоторых преимуществ, доступных только членам ДНЯО. Речь идет, в частности, о согласованной с ГЯП возможности получать ядерные материалы и оборудование.

Единичный прецедент

Фото: www.atominfo.ru
Атомные бомбы ЮАР

Что касается ЮАР, то это единственная страна, добровольно отказавшаяся от самостоятельно созданного ядерного арсенала. В 1970 г. ЮАР как страну апартеида исключили из МАГАТЭ. Ответом стало создание 6–9 урановых взрывных устройств. Однако к началу 1990-х, когда наметился переход власти в руки африканского большинства, взрывные устройства были добровольно ликвидированы.

Своя «немирная» ядерная программа в годы военного режима (1964–1985 гг.) секретно существовала и в Бразилии, с той лишь разницей, что до создания взрывного устройства дело не дошло. В 1990 г. новое руководство официально заявило о полном закрытии всех военных работ и исследований в этой сфере. Положительно оценивая бразильскую политику в области соблюдения режима нераспространения (Бразилия, как и ЮАР, участвует в ДНЯО, ДВЗЯИ, ГЯП), международные эксперты, тем не менее, утверждают, что технологические возможности страны потенциально позволяют ей наладить производство ядерного оружия в течение трех лет.

Возможен ли консенсус?

Иными словами, ядерный фактор в той или иной мере проявляется в политике каждой из стран БРИКС, а также в повестке объединения в целом (пусть пока и не на центральном месте).

В ядерной политике этих стран можно выделить следующие общие моменты:

  • приверженность (в том числе Индии, находящейся вне ДНЯО) принципам ядерного нераспространения, недопущения утечки ядерных материалов и технологий, способных иметь боевое назначение;
  • отстаивание (наряду с принципом нераспространения) права всех государств на «мирный атом» при условии контроля по линии МАГАТЭ, ГЯП;
  • совпадающее видение угроз ядерного терроризма и задач борьбы с ним;
  • продвижение концепций безъядерных зон во все больших районах;
  • действия в поддержку неразмещения оружия (включая ядерное) в космосе.

Продвижение сотрудничества стран БРИКС по этим направлениям представляется не только возможным, но и необходимым для укрепления позиций России на международной арене и обеспечения международной безопасности в целом. Причем расширение и углубление «ядерного диалога» реально и без специальной «переговорной дорожки» – на встречах глав внешнеполитических ведомств и переговорах высоких представителей по вопросам безопасности.

Сложнее обстоит дело с реальным сотрудничеством в области ядерного разоружения. Здесь позиции России, с одной стороны, Китая и, возможно, Индии, с другой, различаются: партнеры ждут от России (и США) дальнейших шагов по сокращению ядерных арсеналов и лишь затем будут готовы рассматривать возможность собственного ядерного разоружения. Позиции Бразилии и ЮАР здесь не особо востребованы. Поэтому говорить о возможности подключения БРИКС к повестке американо-российского диалога в ракетно-ядерной сфере и к выработке некой общей «разоруженческой стратегии» пока, видимо, преждевременно.

Примерно та же картина наблюдается и во взглядах стран БРИКС на ДВЗЯИ. Ограниченное взаимодействие здесь возможно, поскольку существует общая приверженность идее полного и всеобщего запрета ядерных испытаний. Но пути к достижению этой цели в столицах БРИКС видят по-разному. Тем не менее контуры партнерства просматриваются, причем главной площадкой видятся структуры ООН, у которых есть возможность координации усилий, в том числе по выполнению соответствующих резолюций Совета Безопасности (№№ 1540, 1887 и др.).

Проблемы Ирана и КНДР: почва для координации

Фото: ИТАР-ТАСС
Четвертый саммит БРИКС в Нью-Дели,
Индия, март 2012

Урегулирование иранской ядерной проблемы и ядерной проблемы Корейского полуострова – та область, где страны БРИКС могут слаженно действовать уже сегодня. Сходство подходов здесь достаточно очевидно. Так, в коммюнике прошедшей в апреле 2012 г. в Москве встречи министров иностранных дел России, Индии и Китая (РИК) выражена убежденность в необходимости исключительно диалоговых методов урегулирования этих проблем. Признавая право Ирана на «мирный атом», три страны одновременно призывают Тегеран к выполнению соответствующих резолюций СБ ООН и к сотрудничеству с МАГАТЭ, а также выступают за сдержанность на Корейском полуострове и возобновление шестисторонних переговоров.

Бразилия занимает практически идентичную позицию: присоединяясь к резолюциям СБ ООН по Ирану, она, тем не менее, подчеркивает его право на развитие мирной атомной энергетики, причем иногда ставит под сомнение некоторые «антииранские» выводы МАГАТЭ. Бразилия считает, что и в случае с КНДР, и в ситуации с Ираном наилучший способ урегулирования – это диалог и отказ от политики изоляции.

К этим подходам близка, похоже, и позиция ЮАР. В Делийской декларации БРИКС, подписанной в том числе и президентом ЮАР, говорится о недопустимости обострения ситуации вокруг Ирана, о «ключевой роли этой страны в мирном развитии и процветании региона», о праве Ирана на «мирное использование ядерной энергии в соответствии с его международными обязательствами» и о необходимости решения связанных с этим вопросов политическими и дипломатическими средствами.

В контексте «ядерного» взаимодействия в БРИКС отдельного внимания заслуживает «южноафриканский прецедент» двадцатилетней давности – тогда был найден выход из сложной (в смысле проблем нераспространения) ситуации. Не является ли этот опыт хорошим примером того, как здравый смысл и добрая воля, проявленные государством, «нагруженным» ядерной проблематикой, и конструктивно настроенным международным сообществом, могут привести к позитивному результату? В том числе там, где сегодня это кажется малореальным, – на Ближнем Востоке и в Северо-Восточной Азии.

Итак, на сегодня Россия остается абсолютным лидером в «пятерке» стран как по количественным, так и по качественным характеристикам своего ядерного арсенала. В то же время все страны БРИКС принимают активное участие в переговорах международного уровня по вопросам ядерного разоружения, нераспространения ядерного оружия и развития «мирного атома». Активизация сотрудничества в рамках БРИКС по данным направлениям представляет интерес не только для укрепления позиций России на международной арене, но и для обеспечения международной безопасности в целом. Подобное взаимодействие может эффективно осуществляться и без специальной «переговорной дорожки» – в формате встреч глав внешнеполитических ведомств и переговоров высоких представителей по вопросам безопасности.

В заключение следует отметить, что подключение БРИКС к повестке американо-российского диалога в ракетно-ядерной сфере и к выработке некой общей «разоруженческой стратегии» возможно лишь в сравнительно долгосрочной перспективе.

Оценить статью
(Голосов: 1, Рейтинг: 5)
 (1 голос)
Поделиться статьей

Прошедший опрос

  1. Какие угрозы для окружающей среды, на ваш взгляд, являются наиболее важными для России сегодня? Отметьте не более трех пунктов
    Увеличение количества мусора  
     228 (66.67%)
    Вырубка лесов  
     214 (62.57%)
    Загрязнение воды  
     186 (54.39%)
    Загрязнение воздуха  
     153 (44.74%)
    Проблема захоронения ядерных отходов  
     106 (30.99%)
    Истощение полезных ископаемых  
     90 (26.32%)
    Глобальное потепление  
     83 (24.27%)
    Сокращение биоразнообразия  
     77 (22.51%)
    Звуковое загрязнение  
     25 (7.31%)
Бизнесу
Исследователям
Учащимся