Взгляд из Турции на турецкую операцию «Источник мира» в Сирии

9 октября 2019 г. Вооруженные силы Турецкой Республики начали очередную, третью по счету, военную операцию в Сирийской Арабской Республике, получившую название «Источник мира». Напомним, что ей предшествовали операции «Щит Евфрата» (август 2016 – март 2017 гг.) и «Оливковая ветвь» (январь–март 2018 г.), итоги которых турецкое руководство оценило как успешные.

Официальная Анкара не рассматривает эти операции в отрыве друг от друга. Напротив, говорится о том, что «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь» и «Источник мира» — это три фазы одной операции. Последняя, в свою очередь, как заявляется, преследует своей целью ликвидацию «террористического коридора» вдоль всей 911-километровой турецко-сирийской границы и обеспечение ее безопасности.

Заметим одно немаловажное обстоятельство, которое Анкара пытается донести до внешнего мира, избегая постановки перед аббревиатурами РПК, ПДС и СНС прилагательное «курдский». Турецкое руководство отстаивает точку зрения, что эти организации, во-первых, являются террористическими и, следовательно, не могут быть партнерами по диалогу; а во-вторых, не представляют интересы всего курдского народа, а лишь его маргинальной части.

Тот положительный задел, который Россия создала себе в Турции, в российско-турецких отношениях, не должен приводить к самоуспокоению. Существуют некоторые факторы, на которые стоит обратить внимание и принять в расчет. Во-первых, несмотря на положительное развитие и успехи Астанинского процесса, между Россией и Турцией по-прежнему существуют серьезные разногласия, связанные с урегулированием конфликта в Сирии. Речь идет о непризнании Анкарой официального Дамаска, а также о нерешенности проблемы зоны деэскалации в Идлибе. Это создает перманентный риск возникновения в отношениях так называемого черного лебедя и требует ювелирной точности в выстраивании диалога.

Во-вторых, России и Турции при наличии множества площадок для политического и экономического диалога следует институционализировать свои отношения, возможно, под лозунгом «Астана — больше чем Астана». То есть создать перманентно действующую площадку решения региональных вопросов, используя положительный опыт по Сирии. Это обеспечит еще большую привязку стран друг к другу, создающую хоть какой-то противовес турецкому членству в НАТО.

В третьих, согласие американцев на создание зоны безопасности в Северной Сирии в турецком формате призвано, помимо всего прочего, ослабить российско-турецкую ось.

Наконец, российско-турецкие противоречия по Сирии до сих пор балансировались позитивной повесткой двусторонних торгово-экономических отношений и наличием в ней стратегических интересов. Безусловно, польза от них для турок тем более очевидна, чем хуже ее нынешние непростые отношения с Западом — США и ЕС. Однако и российско-турецкие торгово-экономические отношения не должны стагнировать — нужна постоянная положительная динамика, максимально эффективно использующая новые «окна возможностей» в российско-турецких отношениях за рамками уже существующих проектов.

Кроме того, следует принимать во внимание возникающую в Турции буквально на глазах новую внутриполитическую реальность: положение оппозиции после муниципальных выборов 2019 г. значительно укрепилось. Россия, исходившая все эти годы в Турции из принципа «одного окна» и строившая отношения только с действующей властью, по большому счету, игнорировала оппозицию. Это обстоятельство внесло свой вклад в то, что турецкая оппозиция настроена сегодня, скорее, прозападно.

9 октября 2019 г. Вооруженные силы Турецкой Республики начали очередную, третью по счету, военную операцию в Сирийской Арабской Республике, получившую название «Источник мира».

Напомним, что ей предшествовали операции «Щит Евфрата» (август 2016 – март 2017 гг.) и «Оливковая ветвь» (январь–март 2018 г.), итоги которых турецкое руководство оценило как успешные.

«Щит Евфрата», «Оливковая ветвь» и «Источник мира» как части единого плана

Ариф Асалыоглу:
Турция в одиночестве: о рисках операции на севере Сирии

Официальная Анкара не рассматривает эти операции в отрыве друг от друга. Напротив, говорится о том, что «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь» и «Источник мира» — это три фазы одной операции. Последняя, в свою очередь, как заявляется, преследует своей целью ликвидацию «террористического коридора» вдоль всей 911-километровой турецко-сирийской границы и обеспечение ее безопасности.

Партия демократический союз (ПДС) и Силы народной самообороны (СНС) рассматриваются в Турции как политическое и военное крылья — сирийские филиалы — Рабочей партии Курдистана (РПК), признаваемой в Турции и в ряде других стран террористической организацией.

С тем, чтобы на фактах обосновать эту «родственную» связь, мозговые центры и эксперты в стране подготовили значительный массив аналитических материалов, рассчитанных как на внутреннюю, так и на внешнюю аудиторию.

Заметим еще одно немаловажное обстоятельство, которое Анкара пытается донести до внешнего мира, избегая постановки перед аббревиатурами РПК, ПДС и СНС прилагательное «курдский».

Турецкое руководство отстаивает точку зрения, что эти организации, во-первых, являются террористическими и, следовательно, не могут быть партнерами по диалогу; а во-вторых, не представляют интересы всего курдского народа, а лишь его маргинальной части. Более того, как регулярно подчеркивает турецкое руководство, включая президента Р.Т. Эрдогана и министра иностранных дел М. Чавушоглу, курды и сами «страдают» от РПК, ПДС и СНС.

В частности, выступавший 16 октября 2019 г. в Великом Национальном Собрании (Меджлисе) Турции на специальных слушаниях, посвященных Сирии, М. Чавушоглу, в ответ на прозвучавшую критическую реплику отметил, что в Турции находятся около 300 тыс. выходцев из Сирии курдского происхождения, которые не могут вернуться на родину именно из-за тех гонений, которым они подвергаются со стороны упомянутых организаций — РПК, ПДС и СНС. «…Горстка террористов осуществила демографический инжиниринг. Что бы ни было предусмотрено понятием “преступление против человечности”, ПДС / СНС это совершили. Мы очень хорошо знаем РПК и их производные…», — сказал турецкий министр.

Начало турецкими Вооруженными силами операции «Источник мира»

6 октября 2019 г. по итогам телефонного разговора между президентами Д. Трампом и Р.Т. Эрдоганом на сайте Белого дома был опубликован пресс-релиз, который и стал спусковым крючком для «Источника мира». В пресс-релизе о турецкой операции к Востоку от р. Евфрат недвусмысленно говорится как о неизбежности, в которую американские военнослужащие не станут вмешиваться.

С другой стороны, одновременно с публикацией этого пресс-релиза Д. Трамп разместил нашумевший твит о его готовности, «в своей великой и несравненной мудрости», разрушить экономику Турции в том случае, если Анкара выйдет за отведенные ей пределы, как это уже ранее было сделано. Очевидно, что американский президент имеет в виду давление на турецкую экономику в 2018 г. из-за дела пастора Э. Брансона, которое привело к обвалу турецкой лиры.

Более того, 14 октября 2019 г. американцами были введены антитурецкие санкции в отношении двух министерств (Министерство национальной обороны и Министерство энергетики и природных ресурсов), а также трех высокопоставленных чиновников (министры обороны, энергетики и внутренних дел).

Мирильяс Агаев:
Разрыв с прошлым: как бывшие соратники Эрдогана изменят оппозицию

Помимо всего прочего, на протяжении всей непродолжительной операции туркам приходится сталкиваться с тем, что ими было названо «черной пропагандой» против операции «Источник мира». Зарубежные, в первую очередь — западные, СМИ охарактеризовали «Источник мира» как «вторжение». Турция, в плане информационного освещения операции, оказалась буквально в осажденной крепости.

Единственную значимую поддержку Турция получила от Российской Федерации, которая не одобрила американский вариант совместного заявления СБ ООН по Сирии, говорящий о «турецком вторжении».

Кроме того, от высокопоставленных российских политиков, включая пресс-секретаря президента России — Д. Пескова, прозвучали заявления о понимании и справедливости турецкой обеспокоенности безопасностью своей границы с Сирией.

Впрочем, подчеркнем, что именно телефонный разговор между президентами Д. Трампом и Р.Т. Эрдоганом и стал катализатором немедленного начала Турцией очередной фазы своей военной операции в Сирии. Это заставляет в очередной раз задаться вопросом о том, какова политика нынешней администрации США на сирийском направлении?

К вопросу о внешней политике США в Сирии и о турецко-американских отношениях

Лейтмотивом внешней политики администрации Д. Трампа (подчеркнем, именно администрации) в Сирии является уход из страны с целью минимизации издержек страны от участия в конфликте. В этом смысле администрация наталкивается на сопротивление Государственного департамента и Пентагона, что приводит к тому, что американский курс, реализуемый на практике, становится некогерентным, лишенным целостности, сопровождающимся очевидными пробуксовками и откатами назад.

Разумеется, свой сегодняшний уход из Сирии американцы пытаются осуществить не просто с минимальными имиджевыми потерями в глазах своих ближневосточных союзников, но и с «высокоподнятыми знаменами».

Именно так эта ситуация трактуется турецким аналитическим сообществом, и именно отсюда проистекает дублирование телефонных договоренностей между Д. Трампом и Р.Т. Эрдоганом твит-публикациями устрашающего характера от американского президента в адрес Турции. Непримиримая на публике риторика Д. Трампа и резкая ответная реакция Р.Т. Эрдогана — это, как можно судить, продукт, рассчитанный на внутреннюю аудиторию и позволяющий двум лидерам подогревать свои электоральные рейтинги в не слишком простой для них ситуации.

Попытка американцев усидеть сразу на двух стульях — не поссориться с курдами из ПДС / СНС и не упустить Турцию из орбиты своего влияния — привела к промежуточному финалу. Им стало совместное турецко-американское заявление о 120-часовом прекращении огня, обнародованное 17 октября по итогам переговоров между делегациями, возглавляемыми президентом Турции Р.Т. Эрдоганом и вице-президентом США М. Пенсом.

Оставим в стороне громкую риторику сторон, каждая из которой пытается преподнести договоренность в качестве своей внешнеполитической победы. Констатируем, что туркам обещана зона безопасности глубиной около 30 км на участке турецко-сирийской границы между Рас эль-Айном и Телль-Абъядом, освобожденная от курдских формирований СНС. Почему мы говорим об «обещании»? Потому что нынешняя администрация США приучила всех и в частности турок к тому, что договоренности с Соединенными Штатами не являются ни окончательными, ни обязательными для исполнения. Кроме того, в отношении совместного турецко-американского заявления от 17 октября возникает масса технических вопросов. Один из важнейших — сдача курдскими формированиями тяжелого оружия, на которую рассчитывает турецкая сторона, регламент которой, однако, не прописан.

Американцы, фактически разменяв интересы ПДС / СНС на зону безопасности, рассчитывают сохранить свой стратегический альянс с курдами в северной Сирии и не упустить из орбиты своего влияния Турцию, начавшую, как выражаются зарубежные наблюдатели, «дрейфовать» в сторону России.

Закупка Турцией у России систем ПВО С-400 стала серьезным сигналом для США о том, что американские производители могут потерять свое привилегированное положение на турецком оружейном рынке. Иначе как предупреждение нельзя оценивать посещение Р.Т. Эрдоганом церемонии открытия авиакосмического салона МАКС-2019 и осмотр им новейшего российского истребителя пятого поколения СУ-57 на фоне исключения Турции из программы по F-35.

Не вызывает сомнений, что рычаги давления на турецкую экономику у американцев есть. Однако, этого явно недостаточно для того, чтобы сохранить Турцию в орбите влияния США — американцы остро нуждаются в позитивной повестке, которая есть у Турции и России.

О сирийском вопросе в повестке российско-турецких отношений

Открытых противников развития отношений с Россией или критиков российско-турецких отношений среди парламентских движений страны сегодня нет. Это касается как правящей Партии справедливости и развития (ПСР), так и главной оппозиционной Народно-республиканской партии (НРП).

В некоторых вопросах взгляд турецких республиканцев на Сирию даже ближе к российскому, чем точка зрения нынешнего руководства страны. Развернутая позиция НРП по Сирии прозвучала в ходе нашумевшей конференции, посвященной Сирии, состоявшейся в Стамбуле 28 сентября 2019 г.

Пожалуй, главным тезисом оппозиции на сегодня является то, что Турции необходимо срочно вновь установить официальный контакт с Дамаском и признать Башара Асада законным президентом страны не потому, что он не является «диктатором», а потому что на данном этапе альтернативы ему нет.

Руководство страны в этом вопросе сохраняет пусть и смягчающуюся, но все же непримиримую позицию, отказываясь вести официальный диалог и поддерживая лишь неофициальные контакты. Но при этом руководство Турции говорит об Астанинском процессе как об истории успеха в регионе и турецкая оппозиция не в состоянии с этим спорить. А посредничество с Дамаском Анкара оставляет России и Ирану, поскольку официально Анкара не признает Дамаск, или, как выражается турецкое руководство, «режим Асада», что не исключает турецко-сирийский контакт по линии военных и спецслужб.

Перспективы российско-турецкого диалога через призму Сирии

Руслан Мамедов::
Сирийская сделка: как Россия превратилась в ключевого игрока на Ближнем Востоке

Однако тот положительный задел, который Россия создала себе в Турции, в российско-турецких отношениях, не должен приводить к самоуспокоению. Существуют некоторые факторы, на которые стоит обратить внимание и принять в расчет. Во-первых, несмотря на положительное развитие и успехи Астанинского процесса, между Россией и Турцией по-прежнему существуют серьезные разногласия, связанные с урегулированием конфликта в Сирии. Речь идет о непризнании Анкарой официального Дамаска, а также о нерешенности проблемы зоны деэскалации в Идлибе. Это создает перманентный риск возникновения в отношениях так называемого черного лебедя и требует ювелирной точности в выстраивании диалога.

Во-вторых, России и Турции при наличии множества площадок для политического и экономического диалога следует институционализировать свои отношения, возможно, под лозунгом «Астана — больше чем Астана». То есть создать перманентно действующую площадку решения региональных вопросов, используя положительный опыт по Сирии. Это обеспечит еще большую привязку стран друг к другу, создающую хоть какой-то противовес турецкому членству в НАТО. Последнее следует брать за константу, невзирая на трения между Турцией и Североатлантическим альянсом.

В третьих, согласие американцев на создание зоны безопасности в Северной Сирии в турецком формате призвано, помимо всего прочего, ослабить российско-турецкую ось. Однако представляется, что попытка американцев усидеть одновременно на двух стульях — «турецком» и «курдском» — изначально ущербна и не сулит им прорывов ни на одном, ни на другом направлении. Попытки же американской администрации компенсировать этот подход шагами навстречу Турции в других сферах обречены на проход через «фильтр» мощного антитурецкого лобби в США.

Наконец, российско-турецкие противоречия по Сирии до сих пор балансировались позитивной повесткой двусторонних торгово-экономических отношений и наличием в ней стратегических интересов. Безусловно, польза от них для турок тем более очевидна, чем хуже ее нынешние непростые отношения с Западом — США и ЕС. Однако и российско-турецкие торгово-экономические отношения не должны стагнировать — нужна постоянная положительная динамика, максимально эффективно использующая новые «окна возможностей» в российско-турецких отношениях за рамками уже существующих проектов (АЭС «Аккую», трубопровод «Турецкий поток» и системы ПВО С-400). Очевидно, что в первую очередь следует в этот период сконцентрироваться на ОПК и авиастроении.

Кроме того, следует принимать во внимание возникающую в Турции буквально на глазах новую внутриполитическую реальность: положение оппозиции после муниципальных выборов 2019 г. значительно укрепилось. Народно-республиканская партия получила мэров в главных городах Турции, включая административную столицу (Анкару) и деловую столицу (Стамбул), создавая себе задел на президентские и парламентские выборы 2023 г.

Россия, исходившая все эти годы в Турции из принципа «одного окна» и строившая отношения только с действующей властью, по большому счету, игнорировала оппозицию. Это обстоятельство внесло свой вклад в то, что турецкая оппозиция настроена сегодня, скорее, прозападно.

Большим вопросом является то, в какой мере это будет сделано за счет российских интересов в Турции, когда и если оппозиция поменяется местами с властью или получит властные рычаги, влияющие на внешнюю политику.