Тарифный маховик: новая старая торговая стратегия США

Данная статья была написана накануне объявленных 2 апреля 2025 г. пошлин Дональдом Трампом и угрозы введения дополнительных 50-процентных тарифов против Китая, анонсированных 7 апреля. И то и другое превосходит по своему масштабу большинство прогнозов. Впрочем, этот шаг вполне вписывается в логику, обрисованную в статье. Трамп действует максимально агрессивно, рассчитывая, что краткосрочные издержки в виде инфляции и неопределенности на финансовых рынках не превысят долгосрочную выгоду в виде усиления суверенитета американской экономики и одновременного повышения ее привлекательности для мировых инвесторов.

Абстрагируясь от обоснованности размера анонсированных пошлин, следует задаться лишь одним вопросом — в какой степени Белый дом продумал дальнейшие шаги? Здесь есть два возможных ответа: а) это часть плана по глубинной и долгой реструктуризации всей американской экономики со всеми вытекающими рисками; б) это часть ситуативной многоходовки, цель которой заключается в вынуждении партнеров по всему свету пересмотреть торговые отношения с США. Судя по реакции американского бизнеса, у него есть вопросы, потому что большинство отраслей экономики пока не могут понять стратегическое направление тарифного маховика Трампа.

Покупай американское

С момента начала предвыборной кампании Дональда Трампа и особенно после его возвращения в Белый дом не было сомнений, что тарифная политика станет одним из столпов торговой стратегии США. Уже в 2024 г. Д. Трамп обозначил возможные параметры новых пошлин — от 10% до 60% на весь импорт, включая 25% на товары из Мексики и (кроме энергоносителей) Канады, а также дополнительные 10% на товары из Китая к уже действовавшим 25-процентным пошлинам на ряд товаров, сохранившихся с первого президентства Д. Трампа. В феврале 2025 г. были установлены, а в марте вступили в силу универсальные 25-процентные тарифы на сталь и алюминий из всех стран мира, а также 10-процентные тарифы на товары из Китая, которые в марте были увеличены еще на 10 п.п. Хотя до обещанных 60-процентных пошлин для китайского импорта администрация Белого дома пока не дошла, Д. Трамп оставляет возможности как для их дальнейшего повышения, так и для пересмотра в случае изменений в американо-китайских торгово-экономических отношениях. С февраля начались волны ответных пошлин со стороны Китая, Мексики, Канады и Евросоюза. Главная цель тарифной политики Трампа заключается в усилении давления на мировые экономики для увеличения экспорта американской продукции, роста налоговых поступлений, а также поддержки внутреннего рынка за счет стимулирования спроса на товары американского производства вместо китайских и мексиканских.

Федор Лукьянов:
Перестройка? Бис!

Д. Трамп уже опробовал данный подход в годы своего первого президентства и считает полученный опыт крайне успешным для американской экономики. Тем не менее, по расчетам Oxford Economics, тарифы, установленные президентом в 2018–2019 гг., возымели скорее негативный эффект, приведя к потере 245 тыс. рабочих мест, 0,5% ВВП и сокращению доходов домохозяйств в среднем на 675 долл. Впрочем, смена администрации в Белом доме в 2021 г. привела лишь к точечным изменениям в тарифной политике, не поменяв кардинально ее вектор. Джо Байден смог восстановить нормальные торговые отношения с Евросоюзом, но не стал отменять большинство пошлин, направленных против Китая. Демократическая администрация была уверена, что цель вводимых ограничений — защитить американских производителей и заставить Китай покупать больше американских товаров — оправдывает средства, то есть дополнительные издержки для импортеров и рост инфляции.

Впрочем, Д. Трамп с самого начала рассматривал политику своего предшественника как слишком мягкотелую по отношению к основным торговым партнерам, требуя более активных действий. Неудивительно, что он был готов продолжить начатое семь лет назад с первых же дней нового срока, не теряя времени. Стремительность, с которой глава государства принимает решения — будь то в экономике или глобальной политике, — стала одной из отличительных черт его нынешнего правления. Отчасти это обусловлено его характером и кавалеристским стилем управления, отчасти тем, что сейчас, в условиях доминирования республиканцев в обеих палатах Конгресса, сложился благоприятный политический климат.

Торговая стратегия администрации Д. Трампа — это один из базовых элементов большого плана по реструктуризации американской экономики. Часть этого плана была еще в 2023 г. очерчена в «Проекте 2025», стратегической программе ряда сторонников Трампа и движения MAGA, подготовленного ведущим консервативным центром Фондом «Наследие» (Heritage Foundation). Примечательно, что в части торговых отношений авторы «Проекта 2025» изначально не имели единой позиции. В частности, экономист и давний соратник Д. Трампа Питер Наварро выступал с откровенно протекционистских позиций, в то время как другой автор доклада, глава «Института конкурентного предпринимательства» Кент Лассман, придерживался мнения, что свободная и безбарьерная торговля более выгодна для США. П. Наварро в итоге занял пост советника президента по торговле и промышленности, что стало подтверждением выбранного протекционистского курса.

В центре экономической философии Д. Трампа находится взгляд на мировую торговлю как на пространство нечестной борьбы, в которой каждый участник стремится к максимизации собственной выгоды в ущерб остальным. Будучи сам порождением неолиберальной эпохи, политик полностью поддерживает идеи дерегулирования и уменьшения роли государства в экономике, выступая при этом против глобальной части неолиберализма, а именно свободной торговли между нациями. По мнению Д. Трампа, от либерализации торговли страдают простые американцы, чьи рабочие места либо переносят за рубеж, либо американскую продукцию меньше покупают в мире, что ведет к сокращению производства в США и, как следствие, росту безработицы. Экономическим идеалом нынешней администрации и значительной части сторонников MAGA остается промышленная Америка образца 1950–1960-х гг., когда участие в рабочей силе (преимущественно белых мужчин) достигало 97%, рынок был практически полностью самодостаточен, при этом американский бизнес осуществлял активную внешнюю экспансию.

Павел Каневский:
Трампономика 2.0: неолиберализм в протекционистской оболочке

Впрочем, сегодняшнюю динамику американской и мировой экономики определяют совершенно иные факторы. На первое место выходит развитие инновационных технологий и роботизация. Снижение занятости в высокотехнологических секторах экономики и модернизация производства, где требуется меньше работников, относятся к общемировым тенденциям. В США больше рабочих мест пропадает из-за внедрения роботов, чем из-за переноса производства за рубеж. Как и любая другая развитая экономика, страна зависит от глобального рынка, а технологические компании получают больше выгоды, чем издержек от свободной торговли. Впрочем, технологический сектор изначально и не рассматривался как целевая группа новой тарифной политики, речь шла преимущественно о тех отраслях, которые, по мнению Д. Трампа, в большей степени подвержены рискам демпинга и нечестной конкуренции. В первую очередь, речь идет о сталелитейной и алюминиевой промышленности, представители которого активно поддерживают новые пошлины.

Тем не менее далеко не все представители американской промышленности с ними согласны. Многие производители, от автомобилей до бытовой техники, и энергетические компании выигрывают от более дешевой зарубежной стали, видя в новых тарифах риски дополнительной инфляции, сокращения бюджетов и, как следствие, волн потенциальных увольнений. Например, по этой причине компании и ассоциации автомобильной индустрии, на которую приходится 3% ВВП США, начали лоббистские кампании. Их цель заключалась в том, чтобы убедить президента не допустить введения 25-процентных пошлин на сталь и алюминий, так как это решение ударит по их производственным и логистическим цепочкам, и в итоге поставит в более выигрышное положение конкурентов из Японии и Кореи.

Больше, чем экономическая конкуренция

За новой тарифной стратегией США стоит нечто большее, чем желание защитить своих производителей — многих американцев и лично Д. Трампа не устраивает сама архитектура мировой торговли. Еще в предыдущий свой срок республиканец обозначил главные проблемы глобальной экономики, которые он в последнее время усиленно гипертрофирует: Соединенные Штаты стали слишком зависимы от соглашений и институтов свободной торговли, они заключили слишком много ненужных договоров, таких как NAFTA (Североамериканская зона свободной торговли); при этом все страны в мире не стесняются использовать протекционистские меры, чтобы защищать своих производителей, параллельно добиваясь для них привилегированных позиций на американском рынке.

В этом отношении показательной является история с реформой NAFTA и превращением ее в 2020 г. в «Соглашение между США, Мексикой и Канадой» (USMCA), которое в большей степени отвечает, по мнению Д. Трампа, американским интересам. Сегодня президент фактически заявляет, что и USMCA перестает быть выгодным соглашением для США. Соглашение подлежит пересмотру странами-участницами к июлю 2026 г. Введением пошлин Трамп пытается усилить переговорные позиции Америки. В частности, Вашингтон возлагает на Мексику вину за растущий торговый дефицит. В реальности причины торгового дефицита, будь то с Мексикой, Китаем или любыми другими партнерами США, представляется более сложной.

В мировой экономике Соединенные Штаты относятся к категории стран, которые больше тратят, чем сберегают, поэтому реальная доходность капитала в ней выше, чем за границей. Именно данный фактор предопределяет постоянный торговый дефицит во внешней торговле. Данная проблема находится в фокусе американских экономистов с 1980-х гг., но ни одна реформа не смогла изменить положения дел. Вместе с тем, американская экономика продолжает оставаться наиболее привлекательной для мировых инвесторов, а США продолжают сильно зависеть от притока капитала. Введение пошлин для иностранных производителей не изменит в корне проблему торгового дефицита, зато может привести к оттоку иностранного капитала.

Павел Кошкин:
Илон и его команда: как функционирует DOGE и каковы политические последствия для США

Впрочем, политика Д. Трампа определяется скорее краткосрочной перспективой, он предпочитает достигать цели здесь и сейчас. Именно поэтому он резко усиливает давление на разные страны с целью, чтобы у них было меньше времени для обдумывания ответной стратегии и конкретных действий. Например, администрация намерена вынудить Мексику покупать американскую кукурузу, которая на 90% генетически модифицирована. В Мексике действует запрет на ГМО, а действующий президент страны Клаудия Шейнбаум его активно поддерживает. Однако Д. Трамп фактически ставит Мексику перед выбором — либо повышение пошлин, либо пересмотр позиции по покупке кукурузы из США.

При этом Вашингтон выводит новую волну торга за пределы исключительно экономических отношений, включая в него элементы, связанные с национальной безопасностью. Это, прежде всего, вопросы более эффективного контроля миграционных потоков и ограничения влияния наркокартелей в случае с Мексикой, а также трафика наркотического вещества фентанила из Мексики и Канады, который угрожает, по мнению Д. Трампа, здоровью и безопасности нации. Хотя администрация Белого дома заверяет, что не хочет торговых войн, Канада и Мексика воспринимают это именно так. Отчасти Оттава и Мехико соглашаются с необходимостью переговоров, отчасти предпочитают действовать зеркально и вводят ответные пошлины против американской продукции.

Еще более сложная ситуация складывается в трансатлантических отношениях. В отличие от Мексики и Канады, государства — члены ЕС в гораздо большей степени зависят от американской поддержки в области безопасности. Д. Трамп фактически увязывает торговые отношения с Европой с ее готовностью более активно вносить вклад в финансирование собственной обороны и НАТО. Во время выступления на последнем форуме в Давосе в январе 2025 г. он открыто заявил, что будет требовать от европейских союзников увеличения оборонных бюджетов до 5% ВВП, а от европейских компаний — более активно покупать американские энергоресурсы (прежде всего, сжиженный газ) и инвестировать в американскую экономику; в противном случае европейских производителей будут ждать новые пошлины.

Подобная политика Д. Трампа сеет в Европе мрачные настроения. С одной стороны, европейские страны вводят ответные ограничения против американских производителей, с другой — продолжают надеяться на успешные переговоры с американским лидером, которые снизят накал раскручивающейся торговой войны. Проблема усугубляется и тем, что Д. Трамп в принципе не слишком радушно относится к Европе, называя Евросоюз «одним из самых враждебных и недобросовестных тарифных органов в мире». Кроме того, в ответ на попытки предпринять ответные действия Д. Трамп продолжает резко поднимать ставки, угрожая заградительными 200-процентными пошлинами на европейские вина. Однако Д. Трамп не торопится встречаться с европейскими переговорщиками. Поездка еврокомиссара по торговле Маруша Сефковича в Вашингтон в феврале 2025 г. оказалась безрезультатной, а сам президент не ищет личной встречи с высокими чиновниками из Брюсселя. Европейцы были изначально готовы к двусторонним контактам, однако пока их американский коллега предпочитает односторонние действия. В европейских столицах подобные действия Вашингтона оживили дискуссии о необходимости достижения большей автономии — экономической, технологической и оборонной. Однако реальные перспективы такого суверенитета пока остаются предметом споров, и единого понимания среди европейских лидеров нет. Таким образом, недоговоренность и неопределенность остаются на настоящий момент главными элементами в отношениях между Евросоюзом и США.

В отличие от Евросоюза, с Китаем администрация Трампа поддерживает более активные контакты в части урегулирования торговых споров. Хотя КНР еще с середины 2010-х гг. была главной целью протекционистских мер со стороны США, сегодня и в Вашингтоне, и в Пекине есть понимание, что слишком серьезные масштабы торговой войны между двумя странами могут приносить больше вреда, чем пользы. Китай осознает высокую степень зависимости от американской экономики, в то время как многие американские производители, включая сторонников Д. Трампа, например, И. Маска с его завязанными на Китай бизнес-моделями, понимают, что тарифы будут иметь и обратный эффект.

***

Ирина Исакова:
Трамп 2.0: ставка на «космос» в большой игре Белого дома

Главная проблема для Европы, как и для других торговых партнеров США, заключается в малой предсказуемости решений Д. Трампа. Он предпочитает сначала действовать, а затем вступать в переговоры с озадаченными, а порой и шокированными контрагентами, оставляя им меньше пространства для маневра. В покере это называется «стратегией маньяка», когда игрок действует максимально агрессивно, почти никогда не пасует безотносительно карт на руках, повышает ставки и давит на соперников. В какой степени такая стратегия будет успешной в выстраивании новой и теоретически более выгодной для США архитектуры международной торговли — покажет время. Не следует забывать, что другие страны тоже знают слабые места США и ответные действия могут причинять вред как американской экономике, так и электоральной базе Д. Трампа и республиканцев. Уже сегодня ответные тарифы, вводимые Китаем, Канадой и Евросоюзом, оказали негативный эффект на 7,7 млн рабочих мест в США, из которых 4,5 миллиона расположены в округах, поддержавших президента на последних выборах. Это не означает автоматического увольнения 7,7 млн работников, однако у конкретных предприятий возрастает риск сокращения экспорта и прибыли, что повышает шансы в том числе и оптимизации персонала. Учитывая, что Д. Трамп обещал борьбу с инфляцией и защиту американских рабочих мест, у Вашингтона не так много времени для поиска более оптимальной формулы международной торговли.