США – Египет: между прагматизмом и идеализмом

На протяжении последних шести десятилетий аналитики в Вашингтоне неизменно рассматривали отношения США с Египтом как важнейший элемент своей ближневосточной политики. Роль Египта в стратегиях Вашингтона определялась его уникальным геополитическим положением и лидерством в арабском мире по показателям военной мощи и политическому влиянию. В последние месяцы адаптация США к новым политическим реалиям в Египте проходит в напряженном режиме, поскольку сами события «Папирусной революции» развиваются весьма стремительно.

На протяжении последних шести десятилетий аналитики в Вашингтоне неизменно рассматривали отношения США с Египтом как важнейший элемент своей ближневосточной политики. Роль Египта в ближневосточных стратегиях Вашингтона определялась, прежде всего, его уникальным геополитическим положением (на стыке Азии и Африки, выход к Восточному Средиземноморью, полный контроль над Суэцким каналом, общие границы с Израилем), а также лидерством в арабском мире по показателям военной мощи и политическому влиянию.

О значимости Страны пирамид для ближневосточной политики США говорят и масштабы финансовых вливаний: с 1948 по 2011 гг. Вашингтон предоставил Каиру помощь в размере 71,6 млрд. долларов. С 1979 года Египет остается вторым в мире после Израиля получателем американской финансовой помощи [1].

Между тем, в результате потрясений «Арабской весны» 2011-2012 гг. в Египте основательно меняется политическая элита. Доминировавшая на протяжении 60 лет (сразу после революции «молодых офицеров» 1952 года) армейская верхушка начинает уступать бразды правления не просто «гражданским» партиям, а в основном «Братьям-мусульманам», с которыми генералы вели активную борьбу с 1954 года (после первого покушения исламистов на Гамаля Абдель Насера).

В последние месяцы адаптация США к новым политическим реалиям в Египте проходит в напряженном режиме, поскольку сами события «Папирусной революции» развиваются весьма стремительно.

Главные этапы политических перемен:

первый – уход в отставку президента Хосни Мубарака (февраль 2011 года) и установление правления Высшего армейского совета (ВАС);

второй – победа исламистов на парламентских выборах в марте 2012 года;

третий – победа исламиста Мухаммеда Мурси на президентских выборах в июне 2012 года;

четвертый – смещение президентом Мурси ведущих генералов ВАС, обновление генералитета и лишение его полномочий главного регулятора политической жизни в стране.

На каждом из этих этапов администрация Барака Обамы была вынуждена корректировать свою политику в отношении Египта таким образом, чтобы сохранить эту страну в качестве важнейшего партнера в арабском мире. Но в политологическом сообществе США не прекращаются дискуссии на тему «Привела ли политика Обамы к потере Египта для США или, наоборот – к сохранению его в качестве стратегического партнера?»

Во всем виновата Америка?

Похоже, искать ответ на этот вопрос придется достаточно долго, поскольку ситуация в самой Стране пирамид далека от стабильной, что обусловливает и возникшую неопределенность в отношениях Каира с Вашингтоном. На данный момент отношения Соединенных Штатов и Египта переживают «трудности переходного периода», причем США сегодня вынуждены нести немалые политические потери. Вашингтон подвергают критике практически все политические силы в Египте: отряды оппозиции (светской и религиозной) за попытки «поддержать Мубарака» на ранней стадии революции (не говоря уже о трех десятилетиях такой поддержки), а позднее – за поддержку ВАС, поскольку оппозиционеры воспринимают генералов как «пережиток режима Мубарака»; светская оппозиция – якобы за «поддержку исламистов»; генералы ВАС – за поддержку НКО… В целом же политически дистанцироваться от США в сегодняшнем Египте стало «модно и выгодно».

Фото: bigpicture.ru
Протестные демонстрации в Каире,
январь 2011 г.

Массовые демонстрации протеста в Каире и Александрии в январе 2011 года застали администрацию Обамы врасплох. Бурно развивавшиеся события заставили Вашингтон делать принципиальный, стратегический выбор – поддерживать непопулярного в стране, но «своего» диктатора, либо принести его в жертву ради сохранения влияния в Египте. Вашингтонские аналитики далеко не всегда давали адекватные оценки событиям, происходившим в Каире во второй половине января 2011 года. Своими заявлениями и конкретными действиями администрация Обамы явно положительно реагировала на происходившее, поскольку не могла в полной мере оценить масштаб событий и их последствия. Так, в первые дни народных волнений госсекретарь Хиллари Клинтон высоко отозвалась о президенте Хосни Мубараке, заявив, что его правительство «вполне устойчиво», а сам он «стремится найти варианты ответа на законные требования египетского народа». Более того, спецпосланник американской администрации в Египте Фрэнк Визнер в какой-то момент даже призвал Мубарака не уходить в отставку, заявив следующее: «Сохранение президента Мубарака у власти критически важно в сложившейся ситуации» [2]. Белый дом, правда, попытался дезавуировать это заявление спецпосланника, что только выдавало отсутствие у правительства США скоординированного подхода к проблеме, граничащее с замешательством.

Издержки демократизации

Современный Египет был и отчасти остается сегодня «конфликтной страной» для внешней политики США. Имея заинтересованность в удержании Страны пирамид в сфере своего влияния, Вашингтон был вынужден идти на сотрудничество с авторитарным армейским режимом, поступаясь «демократическими принципами», формально заложенными в основу внешней политики США. Оправданием долгие годы служила «холодная война», которая давала предлог для игнорирования Вашингтоном степени демократичности тех или иных союзников США.

Но в отличие, например, от Саудовской Аравии и соседних с нею арабских монархий, в Египте всегда существовала оппозиция военному режиму. Причем не только религиозная в виде организации «Братья-мусульмане» (она действует в стране с 1928 года), но и оппозиция светская: старейшая либерально-националистическая партия «Вафд», левые организации и партии, связанные с именем Гамаль Абдель Насера («насеристы»), современные либеральные партии европейского типа. И это не считая общественных движений и организаций. Примечательно, что сменявшие друг друга лидеры военного режима пытались находить опору в оппозиционных силах, нередко натравливая одних на других. Так, первый президент Нагиб опирался не только на армию, но и на националистов «Вафд» и исламистов; сменивший его Насер – на социалистические организации; президент Анвар Садат пытался разыгрывать карту исламистов против «насеристов», а после его убийства исламистами ставший президентом Хосни Мубарак подверг жестким репрессиям «Братьев-мусульман», дистанцировался от «насеристов», сделав ставку на армию и бюрократический аппарат.

В своих, прежде всего, прагматических расчетах вашингтонские стратеги не могли игнорировать давно сложившийся в Египте весьма развитый потенциал политической оппозиции. Это диктовала и такая важная установка внешней политики США как «содействие продвижению демократии в мире». Тем более, что с окончанием «холодной войны» и распадом СССР аргументов для оправдания ставки Вашингтона только на президента Мубарака в Египте становилось все меньше. Но и отказываться от своего надежного партнера в Вашингтоне не собирались: концептуально политика США в 1990-е годы сводилась к идее «содействия расширению базы поддержки Мубарака через либерализацию его режима с опорой на светские партии».

Уже в середине 1990-х годов Вашингтон начинает устанавливать контакты с различными организациями египетской оппозиции (включая и исламистов). Эта линия США вызывала порой откровенное недовольство окружения Мубарака. Оно настаивало на том, чтобы все финансируемые США проекты в сфере «продвижения демократии» в Египте тщательно согласовывались с египетским руководством. Речь шла, в основном, о проектах по линии Американского агентства по международному развитию (USAID). Например, Мубарак возражал против того, чтобы часть американской финансовой помощи направлялась неправительственным организациям и тем более – группам независимых гражданских активистов.

Вплоть до 2004 года администрация Джорджа Буша-мл. пыталась договориться с Мубараком об условиях предоставления американской помощи египетским НКО, но безрезультатно. Тогда Конгресс США принял резолюцию, в соответствии с которой такого рода помощь НКО должна предоставляться без предварительного согласования с правительством данной страны [3]. Уже с 2005 года USAID начало выделять гранты напрямую египетским НКО, что вызвало негативную реакцию египетских властей.

«Фактор НКО» стал в 2005-2006 гг. одним из серьезных раздражителей в американо-египетских отношениях. Тогда госсекретарь Кондолиза Райс постаралась его минимизировать. Авторитетный исследователь Майкл Рубин из консервативного Американского института предпринимательства так описывает колебания политики США в те годы: «В то время как президент Буш пытался прервать пагубную политику (ставки на диктатора – А.Ш.), госдепартамент быстро вновь развернулся к ней. Если в 2005 году госсекретарь Кондолиза Райс призывала к демократизации в Египте, то спустя пару лет, находясь в Каире, она демонстративно избегала этого термина. А в 2006 году посол США в Каире Френсис Риккиардоне сказал на своей встрече с египетскими студентами, что Хосни Мубарак якобы настолько авторитетен и популярен, что мог бы даже выиграть президентские выборы в США» [4].

США и «демократический переворот» Мухаммеда Мурси

Фото: Flickr / Muhammad Ghafari
Встреча Барака Обамы и Хосни Мубарака
в июне 2009 г.

С самого начала своего президентства Барак Обама продемонстрировал повышенное внимание к Египту – даже большее, чем к Израилю, стратегическому союзнику США. Во время своего визита в Каир в июне 2009 года он выступил в столичном университете, подчеркнув среди прочего и готовность США содействовать развитию демократии в этой стране [5]. Но чтобы дистанцироваться от своего предшественника, он ясно подчеркнул, что его администрация отвергает «навязывание демократии извне», предпочитая оказывать поддержку демократическим процессам, созревающим изнутри. Это заявление Обамы было критически воспринято Мубараком, который, вопреки протоколу, не присутствовал на выступлении Обамы в каирском университете. Не удивительно, что гражданские активисты в Египте это выступление интерпретировали как сигнал поддержки со стороны США. В ходе «Папирусной революции» либерально настроенные активисты напоминали своими лозунгами Обаме о его обещании поддержать «созревшую изнутри демократию» в Египте.

В кульминационный момент событий на площади Тахрир в феврале 2011 года Барак Обама покончил с колебаниями и занял ясную позицию в поддержку демонстрантов. «Египетское правительство должно разработать конкретный и недвусмысленный план перехода к настоящей демократии, - говорится в заявлении Обамы от 10 февраля 2011 г., т.е. в день отставки Хосни Мубарака [6]. – С этой целью следует незамедлительно отменить закон о чрезвычайном положении, изменить Конституцию и другие законы и совместными с оппозицией усилиями разработать ясную дорожную карту для проведения свободных и честных выборов…».

Избранный в соответствии с «дорожной картой» президент Египта Мухаммед Мурси 12 августа предпринял неожиданный шаг – отправил в отставку наиболее влиятельных представителей ВАС, включая маршала Мухаммеда Тантауи и начальника генштаба Сами Хафеза Анана, считавшихся в Вашингтоне «достойными доверия партнерами». Вместо них Мурси назначил «более молодых» генералов. Тем самым, по сути, было покончено с двуцентризмом, когда вся полнота верховной власти в стране перешла к избранному гражданскому президенту-исламисту.

Действия Мурси вызвали серьезную критику в светском политическом секторе Египта, а также среди религиозных меньшинств, особенно христиан, которые видели в руководстве ВАС защитников от «всевластия исламистов». Казалось бы, Мурси нарушил существовавший властный баланс, который должен был обеспечить постепенный переход к новой политической системе. Но, что примечательно: критической реакции на демарш Мурси со стороны администрации Обамы не последовало. Это дало основания полагать, что данный шаг египетского президента был в какой-то степени согласован с Вашингтоном. Как минимум, он был совершен в духе рекомендаций администрации Обамы.

Фото: www.ridus.ru
Египтянка с портретом Мухаммеда Мурси

Достаточно напомнить, что в ходе своего визита в Каир 15 июля госсекретарь США Хиллари Клинтон накануне встречи с лидером ВАС маршалом Мухаммедом Тантауи заявила, что их беседа будет сфокусирована на «усилиях по поддержке процесса возвращения военных к роли обеспечения национальной безопасности». Отдав должное руководству ВАС за проведение свободных выборов в стране, госсекретарь так определила ситуацию на тот момент: «Совершенно очевидно, что египтяне находятся в середине сложного процесса переговоров о переходе (к новой политической системе – А.Ш.), который включает в себя создание парламента, утверждение новой конституции и восстановление всех полномочий президента». То есть, Вашингтон де-факто настаивал на восстановлении полномочий конкретно избранного президента-исламиста Мухаммеда Мурси и на «возвращении армии в казармы» [7].

Светские же партии в Египте эту позицию США восприняли как «уступку исламистам», как готовность Вашингтона пожертвовать демократическим процессом ради «сделки с «Братьями-мусульманами». Руководство светских партий считает победу Мурси на выборах спорной (его соперник Ахмед Шафик получил по официальным данным свыше 48 процентов голосов), предполагая, что она «сфабрикована» ЦИКом и генералами «при содействии США», чтобы избежать угрозы «гражданской войны» в Египте. И это при том, что получившие власть исламисты уже начали «демонстрировать свой антидемократизм». Поэтому светские партии провели демонстрации протеста против визита Клинтон в Каир. В свою очередь представители администрации Обамы утверждают, что их подход к Египту опирается на развитие демократических институтов и процедур с учетом волеизъявления самих египтян.

К новой модели партнерства

Фото: AFP
Штурм американского посольства в Каире,
11 сентября 2012 г.

Как видно, в отношениях с Египтом США пытаются перейти к новой модели партнерства. В Вашингтоне рассчитывают прагматически взаимодействовать как с командой президента-исламиста, так и с армейской верхушкой, роль которой отныне ограничивается в основном вопросами обеспечения безопасности. В перспективе, в случае сохранения выборных процедур, к власти в Египте могут прийти более желанные для Вашингтона политические силы, а именно – светские партии европейского типа.

Что касается президента-исламиста Мухаммеда Мурси, то в Вашингтоне рассчитывают, что определенные инструменты воздействия на него сохранятся не только у США, но и у их союзников в регионе - консервативных арабских монархий Персидского залива. Таким образом, угроза выхода Египта за пределы существующих региональных политико-стратегических союзов в обозримом будущем оценивается американцами как достаточно низкая. Стратеги администрации Обамы считают, что новое правительство и новая политическая элита Египта будут вписываться в существующие региональные альянсы, приспосабливая под эти цели свои идеологические установки.

1. Sharp J. Egypt: Transition under Military Rule // Congressional Research Service, June 21, 2012, RL33003

2. Kristof N. Obama and Egypt’s Future // The New York Times, February 9, 2011 NYT

3. Цит. по Sharp J. Egypt: Transition under Military Rule, June 21, 2012 // Congressional Research Service, 7-5700, www.crs.gov, RL33003, p.17.

4. Rubin M. US policy in the wake of the Arab Spring //American Enterprise Institute, Nov.4, 2011

5. Remarks by The President / On A New Beginning – Cairo University, June 4, 2009 // The White House

6. President Obama on Egypt, 10 Feb. 2011 // The White House

7. Clinton meets Egypt generals after urging 'smooth transition' // AFP , Sunday 15 Jul 2012.