Содружество независимых государств: новое вино в ветхие мехи?

Состоявшееся 16 октября 2015 г. в Казахстане заседание совета глав государств СНГ привлёкло пристальное внимание к многостороннему формату, о котором довольно давно было принято говорить «или хорошо, или ничего».

Состоявшееся 16 октября 2015 г. в Казахстане заседание совета глав государств СНГ привлёкло пристальное внимание к многостороннему формату, о котором довольно давно было принято говорить «или хорошо, или ничего».

К Содружеству сформировалось устойчивое отношение – как в России, так и в других постсоветских государствах – как к инструменту мягкой адаптации к постепенной, но последовательной и неизбежной дифференциации внешнеполитических и внешнеэкономических приоритетов стран на пространстве распавшегося СССР. Саммиты СНГ оставались площадкой для встреч политических лидеров государств-участников, носивших преимущественно межличностный характер. Традиционно обсуждались вопросы протокольного характера: какой уровень представительства будет у той или иной страны участника СНГ, на основании чего делались выводы о степени желания политического режима сохранить традиционные преференциальные связи не только с Россией, но и с партнёрами по общему прошлому.

Однако кардинальные изменения, произошедшие в сфере безопасности по внешнему периметру СНГ с неизбежными последствиями для внутренней стабильности стран-участников, вернули государства Содружества к необходимости активного обсуждения как можно более широкого военно-технического сотрудничества [1]. О недостаточности форматов двусторонних связей с Россией и даже ОДКБ в этой области свидетельствуют принятые на нынешнем саммите в Бурабае заявления о совместной борьбе против международного терроризма, новая Концепция военного сотрудничества государств-участников СНГ и программа сотрудничества государств-участников СНГ в укреплении пограничной безопасности на внешних границах на 2016-2020 гг.

Центральноазиатские государства снова, как и в начале 1990-х гг., обеспокоены растущей угрозой проникновения на их территорию исламизма из северного Афганистана. Эта тема стала основной для обсуждения в ходе последних саммитов Организации коллективной безопасности и в двусторонних отношениях России с Таджикистаном, Киргизией и Узбекистаном. В связи с началом российской военной операции в Сирии и одновременным наступлением ИГ в северных провинциях Афганистана в непосредственной близости от внешней границы Содружества восприятие угрозы обострилось и сделало насущным поиск новых механизмов и инструментов борьбы с ней. Для российской внешней политики как на региональном, так и на глобальном уровне остро встала задача максимально широкого вовлечения государств постсоветского пространства в общее многостороннее военное сотрудничество. Ни Узбекистан, ни Туркменистан не входят в ОДКБ, имеют неоднозначные отношения с Москвой, поэтому укрепление формата безопасности СНГ открывает новые возможности для усиления военно-политического влияния России в регионе.

Сергей Лузянин:
Шанхайская организация сотрудничества:
модель 2014–2015

Кардинальные изменения, произошедшие в сфере безопасности по внешнему периметру СНГ с неизбежными последствиями для внутренней стабильности стран-участников, вернули государства Содружества к необходимости активного обсуждения как можно более широкого военно-технического сотрудничества.

Итоги саммита СНГ показывают, что сами государства Центральной Азии скорее склоняются к уменьшению сопротивления растущему присутствию России, даже несмотря на то, что оно неизбежно приведет к усилению влияния Москвы на внутриполитические процессы в государствах региона, рассматривая его прежде всего как гарантию стабильности существующих политических режимов. Таким образом, Россия последовательно реализует курс на консолидацию и координирование процессов военно-политического и оборонного сотрудничества на постсоветском пространстве, рассматривая на данном этапе центральноазиатское направление в качестве приоритетного. Одной из тем для обсуждения на саммите стало возвращение российских военных для охраны таджикско-афганской границы, которая была передана Душанбе в 2005 г.

Главной неопределенностью для внешней политики России на этом направлении остаётся степень готовности государств СНГ принять российское видение коллективной безопасности Содружества. Попытки найти противовес российскому военно-политическому влиянию по прежнему заметны в национальных внешнеполитических стратегиях центрально-азиатских государств. Так, Туркменистан ограничился минимальным уровнем участия в прошедшем саммите, сосредоточив свои внешнеполитические ресурсы на поиске поддержки в США. Президент Узбекистана И.Каримов достаточно резко высказался о повестке саммита, «оторванной от реальной действительности». И Киргизия, и Таджикистан пытаются сочетать идею сохранения самостоятельной роли в охране своих границ и поддержании национальной безопасности с просьбами усиления военно-технической и финансовой помощи от России.

www.odkb-csto.org
Юлия Никитина:
ОДКБ: время для публичной дипломатии?

В связи с началом российской военной операции в Сирии и одновременным наступлением ИГ в северных провинциях Афганистана в непосредственной близости от внешней границы Содружества восприятие угрозы обострилось и сделало насущным поиск новых механизмов и инструментов борьбы с ней.

Не удаётся России вовлечь западный фланг СНГ в систему коллективной безопасности Содружества. Ни Молдова, ни – что закономерно – Украина не были представлены на должном уровне на саммите СНГ. Президент Белоруссии после успешно проведенных выборов снова начал активно разыгрывать карту многовекторности внешней политики, самой яркой иллюстрацией которой в контексте военно-политического сотрудничества стали противоречивые заявления по вопросу об открытии российской базы ВВС на территории республики.

Таким образом, несмотря на существующий внешний контекст и общую активизацию политики России по выстраиванию всеобъемлющей системы безопасности в СНГ, Москве придётся снова столкнуться с необходимостью нахождения тяжёлых компромиссов с задействованными сторонами.

Острый контекст обсуждения вопросов безопасности на саммите СНГ оставил в тени прошедшее параллельно заседание Высшего евразийского экономического совета, управляющего органа крупнейшего экономического интеграционного проекта на постсоветском пространстве. Тем не менее результаты ВЕЭС также неоднозначны: в ходе саммита было принято решение о кадровых изменениях в Евразийской экономической комиссии. Председателем Комиссии вместо Виктора Христенко с февраля 2016 г. станет бывший премьер-министр Армении Тигран Саркисян. Главная интрига будущего председательства состоит не столько в потере Москвой одной из руководящих позиций в Союзе, сколько в кандидатуре самого армянского представителя, который известен как жесткий противник вступления Армении в ЕАЭС и сторонник усиления сближения республики с ЕС. Значит, и в формате Евразийского экономического союза Россию ждут новые вызовы эффективности деятельности самой организации и отстаивания в ней российских позиций.

1. Подробнее о формировании военно-политического сотрудничества в СНГ см. напр.: Никитин А.И. Конфликты, терроризм, миротворчество. – М.: Навона, 2009. – 232 с.