Саммит НАТО в Брюсселе: удалось ли разрешить противоречия?

Подготовка и проведение брюссельского саммита НАТО проходили в достаточно нервозной обстановке нарастающих разногласий и противоречий между партнерами. Состоявшийся в преддверии мероприятия визит в Великобританию Й. Столтенберга продемонстрировал, насколько явным было ожидание каких-то сложностей и проблем — с точки зрения обеспечения климата доверия, сотрудничества и трансатлантического единства. Однако на самом саммите не произошло никаких особых неожиданностей.

Акцентированное внимание Д. Трампа к вопросу роста военных расходов не стало неожиданным для других участников натовского саммита — это не просто средство давления Д. Трампа на союзников, но, главное, еще и его выигрышный козырь внутри страны, демонстрирующий, насколько серьезно он заботится не только о внешнеполитических интересах США, но и о безопасности американских граждан и интересах американских налогоплательщиков. Д. Трамп использует проблему двух процентов совершенно инструментально: не для того, чтобы обеспечить больший европейский вклад в коллективную оборону, который США, наверное, не столь уж и нужен, а для достижения других долгосрочных целей.

Македония, вероятно, с серьезными последствиями для дальнейшей внутриполитической жизни, но тем не менее действительно станет 30-м членом НАТО. Тогда Альянс будет выглядеть еще эффектнее: сейчас в плане НАТО — «Четыре тридцатки» и переговоры о членстве с Македонией, и в случае успешного завершения переговоров со Скопье в НАТО уже будет «Пять тридцаток», и Альянс перевыполнит свой красивый план.

Представляется, что до саммита не предпринимались достаточные усилия, чтобы договориться по конкретным спорным темам, согласованию различных подходов внутри НАТО и определению будущих стратегических ориентиров. Вероятно, потому, что разногласия и взаимная неудовлетворенность достигли достаточно высокого градуса, политико-дипломатические усилия были направлены на то, чтобы их завуалировать и обернуть решения очередного саммита НАТО в красивую обертку и сопроводить их эффектными картинками. Так, картинка «Четыре тридцатки» свидетельствует о том, что с точки зрения внутреннего содержания саммит был непродуктивным. Проблемы, которые существуют и существовали, не решены, и разногласия только будут усиливаться.

Подготовка и проведение брюссельского саммита НАТО проходили в достаточно нервозной обстановке нарастающих разногласий и противоречий между партнерами. Состоявшийся в преддверии мероприятия визит в Великобританию генерального секретаря НАТО Й. Столтенберга продемонстрировал, насколько явным было ожидание каких-то сложностей и проблем — с точки зрения обеспечения климата доверия, сотрудничества и трансатлантического единства. Однако на самом саммите не произошло никаких особых неожиданностей.

Содержание итоговых документов было запланировано заранее, и преобразования, которых эти документы касались, также были намечены до саммита, включая новую формулу оперативной готовности — «Четыре тридцатки» [1] Тем не менее важно понимать, что эти преобразования не решают основной проблемы, которая сегодня существует в НАТО, — это обеспечение надежного трансатлантического баланса и стратегического единства. Совершенно ясно, что сейчас стратегические партнеры — Европа и Америка — подошли к тому рубежу, когда необходимо, с одной стороны, сохранить и укрепить трансатлантическую связку, но, с другой стороны, будущее Альянса Брюсселем и Вашингтоном видится по-разному.

На пути к основам взаимопонимания между Россией и НАТО. Заявление Специальной рабочей группы проекта «Будущее Большой Европы»

Что касается событийного ряда, то изменение графика или отмена двусторонних встреч Д. Трампа с европейскими коллегами и партнерами — весьма показательно. Вместе с тем они соответствуют политическому стилю Д. Трампа, и уже до саммита многие говорили, что то, как американский президент покинул предыдущую встречу «Группы семи», может стать его визитной карточкой и на саммите НАТО. Поэтому такого развития событий вполне можно было ожидать.

Предсказуемость прошедшего саммита четко проглядывается на контрасте с неофициальной встречей глав государств и правительств НАТО, которая состоялась в мае прошлого года в Брюсселе. Несмотря на статус мероприятия, по его итогам были приняты очень серьезные решения, которые было сложно спрогнозировать. Тогда официальные лица НАТО, пытаясь перестраховаться, подчеркивали неофициальный характер встречи и говорили о том, что, скорее всего, никакие важные решения приниматься на ней не будут. Однако из-за давления администрации Трампа все сложилось иначе. Осуществленные преобразования в полной мере отвечали повестке Вашингтона, с которой европейцам тогда сложно было согласиться, но сделать это пришлось.

Первое и очень важное решение заключалось в присоединении НАТО как организации к антитеррористической коалиции под руководством Дональда Трампа. Второе было связано с обязательствами по росту военных расходов: они фактически были переведены из политической плоскости в систему планирования под контролем Альянса, и теперь национальные государства – члены НАТО должны разрабатывать соответствующие планы по достижению критериев роста военных расходов. Эти два решения если и не были неожиданными, то по крайней мере они не были предопределенными. Что касается результатов, достигнутых на июльском саммите, то их скорее можно охарактеризовать как технические.

Трансатлантическое единство за 2%

Еще до саммита Д. Трамп подчеркивал, что основной вопрос для США — «честный европейский вклад» в НАТО и в первую очередь увеличение военных расходов — остается не решенным. Причем критика американского президента была направлена прежде всего в адрес Берлина. Именно Германия, которая претендует на роль европейского лидера, остается аутсайдером в выполнении военно-финансовых планов и с большой долей вероятности не выполнит обязательств по увеличению оборонного бюджета к 2024 г. Более того, в ФРГ существуют серьезные внутренние сложности, касающиеся того, каким образом можно было бы продвигаться в этом направлении. Здесь важно отметить, что, делая Германию главной мишенью, Д. Трамп расшатывает европейское единство внутри НАТО, «подогревает» тему европейского вклада и обязательств, но при этом отказывается договариваться и искать какие-либо компромиссы. Акцентированное внимание президента США к вопросу роста военных расходов не стало неожиданным для других участников натовского саммита — это не просто средство давления Д. Трампа на союзников, но, главное, еще и его выигрышный козырь внутри страны, демонстрирующий, насколько серьезно он заботится не только о внешнеполитических интересах Соединенных Штатов, но и о безопасности американских граждан и интересах американских налогоплательщиков.

Александр Дунаев, Диана Кадринова:
Старший брат Македонии

В данном контексте в медийном пространстве даже зазвучал вопрос о том, действительно ли Д. Трамп заявил партнерам, что 2-процентную планку доли военных расходов в ВВП нужно вообще поднять до 4%. И если даже стенограммы саммита недоступны, весьма вероятно, что нечто подобное Д. Трамп вполне мог высказать в полемике с европейскими союзниками. Сами Соединенные Штаты лидируют по этому показателю (3,5% ВВП) и вполне могут выйти и на 4-процентный рубеж, а Европа, по мнению Вашингтона, плохо выполняет свои обязательства в этом направлении. Именно в таком контексте Д. Трамп мог заявить партнерам, что даже 2%, которые они никак не могут или не хотят обеспечить, — это мало. Однако Й. Столтенберг на своей пресс-конференции по итогам первого дня саммита, отвечая на вопрос одного из журналистов, сказал, что он не готов и не будет обсуждать тему четырех процентов, потому что, с его точки зрения, важно, чтобы европейцы сначала выполнили обязательства, принятые ими в 2014 г. В этом смысле, как сказал Й. Столтенберг, прогресс очевиден. Члены Альянса действительно развернули реку в другую сторону, стали увеличивать военные расходы, приняли на себя дополнительные обязательства и поэтому спекуляции на эту тему излишни.

«Обходные пути» для Европы

Ситуация вокруг финансирования НАТО европейскими странами достаточно сложная. Здесь в качестве примера можно рассмотреть позицию Германии, которая актуальна и для ряда других членов ЕС. ФРГ, как и многие европейские государства, изначально считает несправедливым требование Д. Трампа, поскольку она тратит на оборону и безопасность гораздо больше 2% ВВП, но необязательно через НАТО. Речь здесь идет об очень серьезных вкладах в мировую безопасность, которые осуществляются как Европейским союзом, так и через другие международные организации, такие как ООН и ОБСЕ. Аргументируя свою точку зрения, Германия делает акцент на том, какой вклад вносится Евросоюзом в обеспечение стабильности и безопасности через инструменты Европейской политики безопасности и обороны (ЕПБО) и различные механизмы оказания помощи. Все это было бы справедливым, если бы не одно «но»: Германия и другие европейские страны подтвердили свое решение о 2% в 2014 г. Причем тогда это решение выглядело как политический ориентир, а сегодня Д. Трамп настаивает на том, что это обязательство, которое непременно должно быть выполнено и от выполнения которого зависит отношение Америки к своим европейским союзникам по НАТО и к самой организации.

Каким образом будут дальше развиваться события? Прежде европейцы ожидали, что можно будет попытаться договориться с Д. Трампом, убедить его и скорректировать различия в подходах к этому вопросу. Однако, как оказалось, Д. Трамп проявил явную неготовность идти на какие бы то ни было компромиссы, и в Европе теперь это отчетливо понимают.

Вместе с тем после Варшавского саммита 2016 г. появился еще один инструмент, который позволяет в определенной степени решить проблему двух процентов, — Декларация о стратегическом партнерстве между ЕС и НАТО. Необходимо также подчеркнуть, что накануне нынешнего саммита в Брюсселе была принята дополнительная Декларация ЕС – НАТО. В данном случае речь также идет не только о политическом документе, но и о том, что в соответствии с этими декларациями Европа увеличивает свой функциональный вклад в те сферы, которые совместно обозначены ЕС и НАТО в качестве областей практического сотрудничества. Очень наглядный и серьезный пример — принятый Евросоюзом в марте план по повышению военной мобильности. ЕС будет вкладывать значительные ресурсы в реконструкцию транспортной инфраструктуры, которая позволяла бы обеспечивать транспортировку и мобильность перевозки военных грузов, в том числе крупных и негабаритных. Причем делается это главным образом для одного транспортного коридора — Северо-Балтийского, и, следовательно, речь идет о восточных рубежах НАТО. Это направление, безусловно, обозначается как основная сфера заинтересованности Альянса в усилиях ЕС — без Евросоюза обеспечить подобные преобразования, укрепление и развитие инфраструктуры попросту невозможно. В этом смысле подобные проекты Брюсселя дают ему возможность (конечно, при условии, что американцы на это согласятся) зачитывать их в счет двух процентов, потому что подобные программы Евросоюза реализуются в рамках развития его стратегического партнерства с НАТО на основе совместно принятых руководящих документов. Иными словами, за счет простой бухгалтерии двойного счета можно обеспечить выход на требуемые показатели.

Андрей Кортунов:
Выдержит ли евроатлантизм удары Трампа

Тем не менее следует подчеркнуть, что речь все же идет не о бухгалтерии и не о статистике (цифры всегда лукавые), речь идет совсем о другом — о том, что Д. Трамп выдвигает Брюсселю односторонние требования, которые связаны не только, а зачастую и не столько с НАТО, сколько со стратегическими интересами Европы. Европейцы заинтересованы в сохранении трансатлантического альянса, но у них есть и другие стратегические интересы и мотивации. В частности (если слово «в частности» здесь вообще применимо), Европа хочет быть более самостоятельной (хотя и в рамках объединенной Евроатлантики), более конкурентоспособной — в том числе и по отношению к США. У ЕС есть очень много собственных приоритетов, которые не совпадают или даже расходятся с приоритетами Вашингтона. В этом смысле Д. Трамп использует проблему двух процентов совершенно инструментально: не для того, чтобы обеспечить больший европейский вклад в коллективную оборону, который США, наверное, не столь уж и нужен, а решения абсолютно других проблем и для достижения других долгосрочных целей.

«Пять тридцаток» НАТО и грузинские перспективы

Еще один немаловажный вопрос, который обсуждался в ходе прошедшего саммита, —возможности и перспективы политики открытых дверей (расширения) НАТО. Что касается Македонии, то перспективы для ее членства открыты и предопределены в том случае, если референдум по изменению конституции для присвоения стране нового названия пройдет успешно и будут завершены соответствующие процедуры. Тогда Македония, как было сказано на саммите, станет тридцатым членом Альянса.

Вопрос состоит в том, будут ли положительными результаты референдума. Македония и македонское общество становятся перед достаточно серьезным выбором. С одной стороны, как говорит генеральный секретарь НАТО, у Македонии появилась историческая возможность войти в состав Альянса, но для этого нужно изменить название. С другой стороны, македонское общество и политический класс, вероятно, понимают, что в этой ситуации речь идет уже не только об изменении названия, а о том, что Македония под серьезным нажимом фактически соглашается с ограничением своего суверенитета. Причем ясно, что без этого нажима она бы свое название не изменяла. Выбор здесь действительно тяжелый и неоднозначный.

Стоит полагать, что название будет изменено и эта тема будет закрыта — может быть, с серьезными последствиями для дальнейшей внутриполитической жизни Македонии, но тем не менее страна действительно станет 30-м членом НАТО. Тогда Альянс будет выглядеть еще эффектнее: сейчас в плане НАТО — «Четыре тридцатки» и переговоры о членстве с Македонией, и в случае успешного завершения переговоров со Скопье в НАТО уже будет «Пять тридцаток», и Альянс перевыполнит свой красивый план.

Что касается Грузии, то она очень настойчиво добивается членства в Североатлантическом альянсе, предоставления Плана действий по членству (ПДЧ). НАТО, в свою очередь, оказывает очень серьезное содействие Грузии в сфере внутреннего реформирования и сближения со стандартами НАТО. Более того, если говорить о политическом климате, то после 2014 г. баланс изначально смещался в пользу Грузии. В 2016 г., когда проходил Варшавский саммит НАТО, Парламентская ассамблея Североатлантического союза, организованная сразу после завершения саммита, прошла в Тбилиси, впервые за последние годы в стране-партнере. Это было очень показательно, и, конечно, в рамках Парламентской ассамблеи Грузия в очередной раз подчеркнула свои намерения стать членом НАТО, а Альянс, в данном случае в лице заместителя генерального секретаря Роуз Гетемюллер, подтвердил свою приверженность политике «открытых дверей» и Бухарестской формуле 2008 г. (согласно которой Украина и Грузия будут членами НАТО). Таким образом, был подан сигнал со стороны Альянса не только Грузии, и, возможно, Украине, но и России. В Москве, конечно, появилось больше беспокойств по поводу подобной перспективы.

Дмитрий Данилов:
Совет Россия-НАТО: какие результаты?

Если говорить о прошедшем саммите, то в отношении грузинской повестки на встрече не произошло ничего знаменательного: были подтверждены планы по партнерству и сотрудничеству, обязательства НАТО в этой сфере и необходимость Тбилиси двигаться в прежнем направлении. Однако показательно, что, например, Й. Столтенберг во время пресс-конференции, отвечая на вопрос грузинского журналиста о перспективах Грузии, не стал особенно выделять эту тему и ограничился достаточно стандартным ответом, обрисовав официальную позицию Альянса.

Яркие лозунги против реальных проблем

В этот раз перед саммитом очень сильно ощущалась атмосфера неуверенности и ожидания каких-то неприятных неожиданностей. В качестве примера можно привести выступление генерального секретаря Й. Столтенберга в Великобритании, состоявшееся незадолго до мероприятия. Его речь действительно замечательная, поскольку она целиком состояла из призывов и лозунгов, и таких документов у НАТО не было давно. Лозунговый стиль отличается от характера прежних программных выступлений официальных лиц, которые были довольно содержательными, нацеленными на урегулирование практических вопросов политики Альянса в преддверии саммитов и работали именно на повестку встречи.

На пресс-конференции генерального секретаря Й. Столтенберга по итогам первого дня работы саммита его выступление начиналось с признания разногласий внутри НАТО и попыток объяснить, почему эти разногласия временные и должны быть и будут преодолены. Однако аргументация генерального секретаря весьма поверхностная и неубедительная, она фактически оторвана от анализа сложившейся ситуации и проблем в трансатлантических отношениях. Создается впечатление, что до саммита не предпринимались достаточные усилия, чтобы договориться по конкретным спорным темам, согласованию различных подходов внутри НАТО и определению будущих стратегических ориентиров. Вероятно, потому, что разногласия и взаимная неудовлетворенность достигли достаточно высокого градуса, политико-дипломатические усилия были направлены на то, чтобы их завуалировать и обернуть решения очередного саммита НАТО в красивую обертку и сопроводить их эффектными картинками. Так, картинка «Четыре тридцатки», которая была предложена и оформлена Й. Столтенбергом, свидетельствует о том, что с точки зрения внутреннего содержания саммит был непродуктивным. Проблемы, которые существуют и существовали, не решены, и разногласия только будут усиливаться.

1. НАТО планирует к 2020 году создать 30 механизированных батальонов, 30 боевых кораблей и 30 воздушных эскадрилий, готовых развернуться при необходимости в течение 30 дней.