Россия и США становятся друг для друга токсичными. Похоже, что всё большее число американских чиновников, бизнесменов или учёных трижды подумают перед запуском проектов или даже поиском новых связей в России. Хотя и в ограниченном, но заметном масштабе появляются требования отчитываться о контактах с российскими коллегами (например, по некоторым научным программам). Растёт ощущение риска познакомиться «не с теми людьми», которых пресса объявит шпионами или агентами со всеми вытекающими последствиями для карьеры. Сама репутация работы с «агрессивной Россией» становится неоднозначной.
Всё это накладывается на объективно существующие проблемы инвестиционного климата. Среди россиян зреют похожие настроения, в стране появляются аналогичные бюрократические процедуры, хотя и со своим акцентом. Никто не знает, когда, кем и почему могут быть использованы рабочие связи и контакты.
Мало кому интересно выслушивать нотации об «авторитаризме» и тем более — оказаться под подозрением в подрывной деятельности и получить ярлык «агента Кремля». Притом что в самой России растёт вероятность попасть в число «агентов Госдепа». С обеих сторон нарратив становится все более радикальным. Если ты с ними, то против нас.
Пока взаимное отстранение не набрало высоких оборотов. Сохраняется множество возможностей для сотрудничества в самых разных областях, несмотря на санкции и ограничения. Работает социальный капитал старых связей. Однако тенденцию вряд ли можно назвать восходящей. Ситуация радикально отличается даже от времён холодной войны, когда СССР и США находились в состоянии конфронтации. Тогда по обе стороны существовал высокий взаимный интерес. Ограничения на контакты и сотрудничество были крайне жёсткими. Но сама тенденция была восходящей. Сегодня рамки намного менее жёсткие. Однако взгляд в будущее – пессимистичный. Любой «чёрный лебедь» может превратить нисходящий тренд в обвальное падение.
Растущая отстранённость имеет, однако, и свои плюсы. Она позволяет избавиться от завышенных ожиданий, а в перспективе вполне может снизить и взаимные обиды. Какой смысл обижаться на того, кто тебе безразличен? Вполне возможно, что период отстранённости породит и новый прагматичный интерес. Скорее всего, это произойдёт после одного или двух электоральных циклов и будет определяться в том числе сменой поколений. Главное, чтобы отстранённость не переросла в открытый антагонизм, усугубляемый невежеством, популизмом и отсутствием адекватного представления о реальных мотивах тех или иных политических шагов.
У России есть широкий набор возможностей по-новому взглянуть на свои отношения с целым рядом других стран, отношения с которыми не обременены политическими проблемами. Например, у Москвы и Пекина сложились беспрецедентно конструктивные отношения на политическом уровне. Но контакты и связи россиян и китайцев пока не сопоставимы с аналогичными связями россиян с западными странами. То же касается и большинства других не западных стран. Поворот на Восток остаётся на бумаге без прорастания в ткань человеческих и профессиональных связей.
Мало кому в США интересно выслушивать нотации об «авторитаризме» и тем более — оказаться под подозрением в подрывной деятельности и получить ярлык «агента Кремля». Притом что в самой России растёт вероятность попасть в число «агентов Госдепа». С обеих сторон нарратив становится всё более радикальным: если ты с ними, то против нас. Одним из важных следствий происходящего по обе стороны океана становится растущее отстранение на уровне конкретных профессиональных связей, проектов и программ.
При этом отношения между Россией и США радикально отличаются от времён холодной войны, когда СССР и США находились в состоянии конфронтации, но были нужны друг другу. Теперь, несмотря на социальный капитал старых связей, появилась тенденция на взаимное отстранение, и её вряд ли можно назвать восходящей.
Накануне старта очередной избирательной кампании по выборам президента США страну сотрясает беспрецедентный внутриполитический кризис. Оппоненты Дональда Трампа прилагают колоссальные усилия по его дискредитации. Процедура импичмента входит в решающую фазу. По всей видимости, демократы рассчитывают на него как на последнюю возможность перехватить инициативу в избирательной гонке. Даже если Сенат оправдает президента в свете обвинений о злоупотреблении властными полномочиями, сам процесс неизбежно заставит хозяина Белого дома защищаться, размоет выигрышную для него повестку и отвлечёт общественное мнение.
Вне всяких сомнений, российская тема будет в числе важных элементов атаки против Трампа. Его противники не смогли использовать расследование Роберта Мюллера о вмешательстве России в выборы 2016 года в силу недостатка доказательной базы и двусмысленности выводов. Нынешние попытки импичмента связаны с Украиной, а не Россией.
И всё же Россия остаётся беспроигрышным вариантом для решения самых разных внутриполитических задач. Демократы всё чаще будут ставить Трампу в вину недостаточные усилия по сдерживанию «авторитарного и агрессивного режима Владимира Путина». Обе партии вполне могут использовать Россию для продвижения консолидирующей повестки. Противодействие Москве — один из немногих вопросов, по которому в Конгрессе существует консенсус. Кремль — удобный жупел для всех. Любопытно, что и в России набирает обороты тема вмешательства — разумеется, американского. Радикалы и ястребы с обеих сторон усиливают друг друга.
Одним из важных следствий происходящего по обе стороны океана становится растущее отстранение на уровне конкретных профессиональных связей, проектов и программ.
Старые сети профессиональных контактов продолжают функционировать. Учёные, бизнесмены и даже чиновники, которые были долгое время вовлечены в двусторонние и многосторонние инициативы, продолжают работать или, по крайней мере, не исключают друг друга в качестве партнёров по диалогу и даже сотрудничеству. По многим вопросам и в России, и в США долгое время копились разногласия, что не мешало профессионалам совместно работать и находить точки соприкосновения.
Совсем иная ситуация может возникнуть с новыми контактами и связями. Россия и США становятся друг для друга токсичными. Похоже, что всё большее число американских чиновников, бизнесменов или учёных трижды подумают перед запуском проектов или даже поиском новых связей в России. Хотя и в ограниченном, но заметном масштабе появляются требования отчитываться о контактах с российскими коллегами (например, по некоторым научным программам). Растёт ощущение риска познакомиться «не с теми людьми», которых пресса объявит шпионами или агентами со всеми вытекающими последствиями для карьеры. Сама репутация работы с «агрессивной Россией» становится неоднозначной.
Всё это накладывается на объективно существующие проблемы инвестиционного климата. Среди россиян зреют похожие настроения, в стране появляются аналогичные бюрократические процедуры, хотя и со своим акцентом. Никто не знает, когда, кем и почему могут быть использованы рабочие связи и контакты.
Мало кому интересно выслушивать нотации об «авторитаризме» и тем более — оказаться под подозрением в подрывной деятельности и получить ярлык «агента Кремля». Притом что в самой России растёт вероятность попасть в число «агентов Госдепа». С обеих сторон нарратив становится все более радикальным. Если ты с ними, то против нас.
Пока взаимное отстранение не набрало высоких оборотов. Сохраняется множество возможностей для сотрудничества в самых разных областях, несмотря на санкции и ограничения. Работает социальный капитал старых связей. Однако тенденцию вряд ли можно назвать восходящей. Ситуация радикально отличается даже от времён холодной войны, когда СССР и США находились в состоянии конфронтации. Тогда по обе стороны существовал высокий взаимный интерес. Ограничения на контакты и сотрудничество были крайне жёсткими. Но сама тенденция была восходящей. После окончания холодной войны она превратилась в бурный и экспоненциальный рост. Сегодня рамки намного менее жёсткие. Однако взгляд в будущее – пессимистичный. Любой «чёрный лебедь» может превратить нисходящий тренд в обвальное падение. У России и США остаётся всё меньше общих крупных тем для сотрудничества. Экономические связи растут, несмотря на санкции, но их общий объём был и остаётся мизерным. Торговля США с Россией составляет половину американской торговли с Бельгией. Тематика контроля над вооружениями, которая раньше была центральной в наших отношениях, стремительно съёживается. Борьба с терроризмом и экстремизмом ограничена, а местами соприкасается с расхождением интересов в конкретных странах и регионах. При этом соперничество, наоборот, усиливается.
Растущая отстранённость имеет, однако, и свои плюсы. Она позволяет избавиться от завышенных ожиданий, а в перспективе вполне может снизить и взаимные обиды. Какой смысл обижаться на того, кто тебе безразличен? Вполне возможно, что период отстранённости породит и новый прагматичный интерес. Скорее всего, это произойдёт после одного или двух электоральных циклов и будет определяться в том числе сменой поколений. Главное, чтобы отстранённость не переросла в открытый антагонизм, усугубляемый невежеством, популизмом и отсутствием адекватного представления о реальных мотивах тех или иных политических шагов.
У России есть широкий набор возможностей по-новому взглянуть на свои отношения с целым рядом других стран, отношения с которыми не обременены политическими проблемами. Например, у Москвы и Пекина сложились беспрецедентно конструктивные отношения на политическом уровне. Но контакты и связи россиян и китайцев пока не сопоставимы с аналогичными связями россиян с западными странами. То же касается и большинства других не западных стран. Поворот на Восток остаётся на бумаге без прорастания в ткань человеческих и профессиональных связей.
Впервые опубликовано на сайте Международного дискуссионного клуба «Валдай».