Россия и Международный уголовный суд: преграды и возможности

Международный уголовный суд (МУС) — важнейший институт современного международного уголовного права. 71 государство-член ООН, включая США, Россию и Китай, до сих пор не присоединились к МУС. В Соединенных Штатах целесообразность ратификации Римского статута широко обсуждалась в научных и политических кругах, Россия же воздержалась от присоединения к МУС без обсуждения. В связи с этим представляется важным рассмотреть причины, по которым Россия не ратифицировала Римский статут, и высказать рекомендации относительно целесообразности или нецелесообразности такого шага.

Международный уголовный суд (МУС) — важнейший институт современного международного уголовного права. Впервые в истории мировое сообщество создало постоянно действующий международный орган уголовного правосудия для судебного преследования лиц, совершивших наиболее тяжкие преступления. Однако 71 государство-член ООН, включая США, Россию и Китай, до сих пор не присоединились к МУС. В Соединенных Штатах целесообразность ратификации Римского статута широко обсуждалась в научных и политических кругах, Россия же воздержалась от присоединения к МУС без обсуждения. В связи с этим представляется важным рассмотреть причины, по которым Россия не ратифицировала Римский статут, и высказать рекомендации относительно целесообразности или нецелесообразности такого шага.

Политические вопросы

Политические препятствия к ратификации Римского статута обусловливаются как внутренними, так и внешними причинами. Наибольшую озабоченность великих держав вызывает криминализация агрессии — соответствующее положение будет включено в Римский статут в 2017 г. [1]. Хотя концепция преступлений против мира была введена на Нюрнбергском процессе в 1945 г., в последующие четыре десятилетия Соединенные Штаты и Советский Союз неоднократно осуществляли интервенции (Вьетнам, Афганистан, Панама), не опасаясь наступления правовых последствий или негативного эффекта от них (пример — Никарагуа против Соединенных Штатов, 1986 г.). Проблема с признанием агрессии преступлением заключалась в том, что до 2010 г. в международном уголовном праве отсутствовало ее определение — оно было принято летом 2010 г. на Конференции по обзору Римского статута МУС в Кампале.

«Преступление агрессии» означает планирование, подготовку, инициирование и совершение лицом, которое в состоянии фактически руководить либо контролировать политические или военные действия государства, акта агрессии, представляющего в силу своего характера, тяжести и масштаба грубое нарушение Устава ООН [1].

Соответственно, осуществление военного вмешательства, участие в локальных конфликтах или поддержка повстанцев в чужой стране могут повлечь за собой уголовную ответственность руководителей государств. Это особенно актуально для США, России и Китая. Каждая из этих великих держав проводит активную внешнюю политику и проецирует свою власть на соседние страны и более удаленные территории, и ни одна из них не желает видеть своих политических руководителей и военачальников в качестве подсудимых в Гааге.

Россия значительно активизировала свою внешнеполитическую деятельность на территории бывшего Советского Союза. Российское вмешательство во внутренние конфликты в Грузии, на Украине и в Молдавии привело к образованию целого ряда маленьких непризнанных республик (Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье, Донецкая и Луганская Народные Республики) и серьезно дестабилизировало их соседей. Руководители Украины и Грузии расценили подобные действия как нарушение норм международного права (1; 2). Грузия подала соответствующие иски в Международный суд ООН и в Международный уголовный суд (Грузия против Российской Федерации, 2011 г.). Украина в настоящее время готовит аналогичный иск в МУС в Гааге. Однако российская сторона утверждает, что действовала в поддержку самоопределения угнетенных этнических меньшинств. Более того, сразу после так называемого воссоединения Крыма с Россией Владимир Путин для оправдания аннексии сослался на Устав ООН и право наций на самоопределение.

www.nationofchange.org

Фактически президент В. Путин рассматривает политическое и военное превосходство России над ее соседями как важнейший инструмент недопущения окружения страны недружественными режимами и военными базами НАТО. Будучи жестким политическим реалистом, он считает защиту безопасности и регионального влияния своего государства абсолютным приоритетом, который не может быть поставлен под сомнение положениями МУС. Кроме того, президент В. Путин, министр иностранных дел Сергей Лавров, министр обороны Сергей Шойгу и генералы опасаются, что Европейский союз может использовать МУС в качестве инструмента для свержения неугодных иностранных лидеров без организации дорогостоящих «цветных революций». К тому же уроки, извлеченные из интервенций НАТО в Боснию и Косово, и Международный уголовный трибунал по бывшей Югославии дают основания полагать, что международные трибуналы функционируют по принципу vae victis (горе побежденным). После доведения Югославии до распада своими бомбардировками НАТО просто наказала проигравшую сторону за неподчинение воле гегемона. Внутренняя политика России — еще один камень преткновения. В ходе двух чеченских войн западные журналисты и российские оппозиционные СМИ обвиняли российскую армию и правительство в геноциде чеченского народа и в военных преступлениях. Подобный опыт подсказывает В. Путину, что сохранение территориальной целостности своей страны выше неких умозрительных этических норм, и если «суверенной демократии» приходится иметь дело с террористами и мятежниками, никакая внешняя сила не должна вмешиваться.

Вместе с тем существует ряд доводов, оспаривающих разумность позиции, направленной против Гааги.

Во-первых, если Россия ратифицирует Римский статут, МУС не будет иметь право на судебное преследование российских граждан ex post facto (ст. 11 Римского статута).

Во-вторых, никакого сепаратистского движения в России нет. Несколько десятков боевиков, рассеянных по горам Кавказа, представляют собой скорее террористов, нежели комбатантов. Как правило, они не носят открыто оружие и не имеют на одежде опознавательных знаков. Поэтому при попадании в плен они не могут считаться военнопленными и не подпадают под действие ст. 3 Женевской Конвенции об обращении с военнопленными.

В-третьих, руководители российского государства не могут быть привлечены к международной ответственности за преступления против мира в ближайшем будущем. Хотя Конференция в Кампале приняла определение агрессии в 2010 г., оно не будет использоваться в практике МУС по меньшей мере до 2017 г. [1].

В-четвертых, если соседи и противники России присоединятся к МУС, признание или непризнание Москвой юрисдикции этого суда не будет иметь значения, поскольку у этих стран все равно будет возможность обращаться в него с исками о преступлении. Грузия присоединилась к МУС в 2003 г., Украина признала юрисдикцию Международного уголовного суда в феврале 2015 г.

Наконец, российское законодательство уже имеет соответствующие статьи, позволяющие преследовать лица за планирование, подготовку, развязывание и ведение агрессивной войны (Уголовный кодекс РФ, ст. 353), применение запрещенных средств и методов ведения войны (УК РФ, ст. 356), геноцид (УК РФ, ст. 357). Таким образом, Римский статут не введет в российское уголовное законодательство ни одного нового определения преступления, а лишь дополнит существующие.

Правовые вопросы

International Law Visualized

Большинство юридических препятствий на пути присоединения России к Международному уголовному суду относятся к нестыковкам в формулировках, содержащихся в Римском статуте и в Конституции Российской Федерации. Стоит отметить, что Римский статут — жесткий договор, запрещающий любые оговорки (ст. 120 Статута). Поэтому коллизии могут быть устранены либо внесением поправок в Конституцию, либо толкованием российских правовых норм в соответствии с Римским статутом и международным правом. Поскольку Россия признает общие принципы международного права в качестве составной части своей правовой системы (ст. 15(4) Конституции), второй способ устранения правовых коллизий представляется более простым.

Во-первых, ст. 118 Конституции РФ запрещает любые чрезвычайные суды, не установленные Федеральным конституционным законом от 31.12.1996 № 1-ФКЗ (ред. от 05.02.2014) «О судебной системе Российской Федерации». Поскольку Международный уголовный суд не включен в российскую судебную систему, он действительно может считаться «чрезвычайным». Однако в случае ратификации Россией Римского статута решения МУС будут обязательны для исполнения в соответствии со ст. 6(3) упомянутого Федерального закона.

Во-вторых, ст. 61(1) Конституции запрещает высылку российских граждан за пределы России или выдачу их другим государствам. Ст. 63(2) позволяет выдачу лиц, обвиняемых в совершении определенных преступлений, в соответствии с нормами, установленными федеральным законом или международным договором. В Римском статуте вместо термина «выдача» используется термин «передача» (ст. 89 Статута). Таким образом, данное положение может быть истолковано как соответствующее законодательству Российской Федерации.

В-третьих, статьи 91 и 98 Конституции РФ предоставляют неприкосновенность президенту и членам Федерального собрания. Если Россия ратифицирует Римский статут, эти положения потеряют силу, поскольку Статут применяется «в равной мере ко всем лицам без какого бы то ни было различия на основе должностного положения» (ст. 27 Статута). Однако персональная ответственность военачальников и государственных деятелей — устоявшийся правовой принцип. Он был введен на Нюрнбергском процессе, закреплен в ст. IV Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.), ратифицированной СССР в 1954 г., являлся основополагающим при судебном разбирательстве по Югославии [2] и по Руанде [3] и, наконец, перешел в Римский статут. Таким образом, президент РФ и члены Федерального собрания несут личную ответственность в соответствии с нормами международного права без каких-либо оговорок.

В-четвертых, в отличие от Римского статута, предусматривающего рассмотрение дел палатой в составе трех судей, ст. 47(2) Конституции РФ гарантирует право обвиняемого на рассмотрение его дела судом присяжных. На первый взгляд, права российских граждан на суд присяжных могут показаться ущемленными при рассмотрении их дела Международным уголовным судом. Однако на самом деле такое несоответствие не является юридической коллизией. Суд присяжных был создан в рамках национальной правовой системы для предотвращения судебных ошибок и по своей сути не имеет никакого отношения к международному суду. Кроме того, согласно ст. 36(3)(а) Римского статута судьи МУС выбираются из числа лиц с высокими моральными и профессиональными качествами. Это позволяет рассчитывать на то, что они будут рассматривать дела справедливо и беспристрастно.

В-пятых, ст. 50(1) Конституции РФ предусматривает, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. МУС должен дополнять национальные системы уголовного правосудия, а не подменять их. Тем не менее ст. 17 Римского статута дает право МУС принять к производству дело в случае, если государство не желает либо не в состоянии вести расследование или возбудить уголовное преследование должным образом. Причиной включения в Статут данного положения послужили так называемые фиктивные судебные процессы, ставшие распространенной практикой в нестабильных авторитарных странах, которые, как правило, покрывают своих преступников. Однако Россия не знает примеров, когда общеизвестные военные преступники выпускались бы на свободу. Большинство серьезных военных преступлений в ходе чеченской войны были расследованы, а преступники (такие, например, как полковник Юрий Буданов, капитан Эдуард Ульман) осуждены. Таким образом, повторное осуждение за одно и то же преступление вряд ли представляет угрозу.

Выгоды для России

Rae Allen on Flickr
Алексей Ильин:
ОБСЕ и Международный уголовный суд: как
обеспечить исполнение Хельсинкских
решений?

Часть аргументов против ратификации Россией Римского статута несостоятельна, тогда как другие легко устранимы путем внесения соответствующих поправок в национальное законодательство. В то же время Россия может получить от присоединения к МУС определенные выгоды.

Во-первых, Россия может быть заинтересована в наделении МУС антитеррористическим мандатом. Профессор Р. Зиверт [4] предложил использовать МУС в качестве универсального суда для террористов. Необходимость такого суда обусловлена сложностью судебного преследования членов многонациональной террористической организации отдельными юрисдикциями. Например, после террористического акта во время Бостонского марафона выяснилось, что некоторые террористы могут быть потенциально затребованы судебными системами как России, так и Соединенных Штатов. Поэтому МУС может стать надлежащим судом для вынесения одного и окончательного приговора.

К сожалению, международное право не имеет общепринятого определения терроризма. Международная конвенция о борьбе с финансированием терроризма 1999 г. и резолюция 1566 Совета Безопасности ООН от 8 октября 2004 г. содержали такие определения, но не были приняты всеми членами ООН. Тем не менее при достижении сторонами консенсуса МУС или ООН могут в ближайшем будущем принять универсальное определение, основываясь на вышеупомянутых Конвенции и резолюции. В настоящее время суд может трактовать терроризм как преступление против человечности и преследовать террористов за убийства, истребление и пытки (ст. 7 Статута).

Во-вторых, ратификация Римского статута позволит России улучшить свой международный имидж. Россия последовательно выступала за упрочение норм и принципов международного права в современных международных отношениях. Это отражено в каждой из концепций внешней политики Российской Федерации (2000, 2008 и 2013 гг.). Кроме того, Россия активно участвовала в работе Комиссии международного права и Римской конференции, которые выработали Статут МУС [5]. Таким образом, нелогично для Кремля отказываться от процесса международного нормотворчества вместо того, чтобы возглавить его. Возобновление взаимодействия с международными правовыми институтами может помочь России выйти из дипломатической изоляции, в которой она оказалась в результате аннексии Крыма и войны на Донбассе. В противном случае Россия рискует оказаться в одной компании с такими жесткими мировыми автократиями, как Судан, Зимбабве и Северная Корея.

В-третьих, ратификация Римского статута будет способствовать нормализации отношений России с соседними странами. Поскольку российские государственные и военные руководители будут лично связаны нормами МУС, направленными против агрессии, соседи больше не будут воспринимать Москву как угрозу. Кроме того, присоединение России к МУС подтолкнет эти страны последовать ее примеру. По состоянию на 2015 г. из бывших советских республик участниками МУС являются только Грузия, Молдавия, Таджикистан и страны Балтии. Если Россия покажет пример, постсоветское пространство больше не будет «слепым пятном» для международного уголовного права.

Заключение и рекомендации

Большинство препятствий на пути ратификации Россией Римского статута надуманы и не существуют в реальной политико-правовой среде, в то время как оставшиеся могут быть устранены путем внесения изменений в национальное законодательство. Существующие проблемы могут быть превращены в преимущества, такие как международное преследование террористов и улучшение международного имиджа России. В силу этого России, по нашему мнению, следует стать участником Международного уголовного суда в течение ближайших трех лет. Этого времени достаточно для приведения российского законодательства в соответствие с Римским статутом и проведения реформы национальной судебной системы. Мы также советуем правительству России последовать четырем политическим рекомендациям.

Первое. Необходимо вновь созвать рабочую группу по правовым последствиям ратификации Римского статута. Этой группе надлежит разработать и предложить конкретные поправки к Конституции РФ, федеральным законам и Уголовному кодексу.

Второе. Рабочая группа должна обратиться в Конституционный суд РФ с запросом о вынесении консультативного заключения по понятиям «передача» и «комплементарность», а также по допустимости их использования в российском законодательстве.

Третье. России следует урегулировать замороженные конфликты и территориальные споры с соседями. В частности, Россия и ее зарубежные коллеги должны определить правовой статус Приднестровья, Крыма, Абхазии и Южной Осетии. После ратификации Римского статута Россия должна отказаться от поддержки каких-либо сепаратистских движений, поскольку такая политика может быть истолкована как преступление против мира.

Четвертое. Россия должна содействовать выработке официального определения терроризма в рамках системы ООН. Это поможет России, Международному уголовному суду и всему международному сообществу в борьбе против международных террористических организаций.

1. Amendments to the Rome Statute of the International Criminal Court: Adoption of Amendments to the Crime of Aggression (2010, June 11). Kampala, C.N.651.2010.TREATIES-8.

2. Устав Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории бывшей Югославии с 1991 г. (Международный трибунал по бывшей Югославии). Принят резолюцией Совета Безопасности 827 (1993) от 25 мая 1993 г. с поправками, внесенными резолюциями Совета Безопасности 1166 (1998) от 13 мая 1998 г., 1329 (2000) от 30 ноября 2000 г., 1411 (2002) от 17 мая 2002 г. и 1431 (2002) от 14 августа 2002 г. Ст. 7.

3. Устав Международного уголовного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за геноцид и другие подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств в период с 1 января 1994 г. по 31 декабря 1994 г. Принят резолюцией Совета Безопасности 955 (1994) от 8 ноября 1994 г. с поправками, внесенными резолюциями Совета Безопасности 1165 (1998) от 30 апреля 1998 г., 1329 (2000) от 30 ноября 2000 г., 1411 (2002) от 17 мая 2002 г. и 1431 (2002) от 14 августа 2002 г. Ст. 6.

4. Sievert R. A New Perspective on the International Criminal Court: Why the Right Should Embrace the ICC and How America Can Use it // University of Pittsburgh Law Review. 2006. № 68(77). Pp. 108–110.

5. Глотова С.В. Россия и Международный уголовный суд: некоторые вопросы имплементации Римского Статута // Вестник РУДН. Серия «Юридические науки». 2007. № 3. С. 72–78.