Россия и Индия: ключевые направления сотрудничества

Нынешний визит Владимира Путина в Индию — первый с начала СВО в 2022 г. Это придает ему известный символизм: за прошедшие три года российско-индийские отношения не только смогли выстоять под ударами западных санкций и политического давления, но и развились до степени, казавшейся еще десятилетие назад невообразимой. Поездка президента в Индию — своего рода закрепление достигнутых результатов и заявка на то, что и в будущем особые отношения Москвы и Дели никуда не денутся, а товарооборот между нашими странами будет и дальше расти.

Политическое партнерство России и Индии представляет собой редкий феномен в российской внешнеполитической практике: оно носит не реактивный, а проактивный характер. Это не тактический ответ на возникающую проблему, а сформированная и тщательно поддерживаемая ось, рассчитанная на взаимовыгодные политические дивиденды в будущем. При каждой встрече Владимир Путин и Нарендра Моди подтверждают приверженность концепции многополярного мира. В условиях трансформации миропорядка в сторону естественной полицентричности любая из стран, желающая в новую эпоху сохранить внутреннюю устойчивость и независимость в принятии политических решений, сможет сделать это только с опорой на широкую сеть взаимодействия с другими центрами силы, и в качестве таких центров Россия и Индия видят друг друга. Как бы ни штормило мировую политику в ближайшие десятилетия, в Дели убеждены, что Москва останется надежным и ценным партнером, а в Москве уверены, что Дели будет и дальше идти по пути стратегической автономии и не войдет ни в какие антироссийские альянсы, включая военные. Такая уверенность — нечастое явление в отношениях между великими державами, и до сих пор она позволяла и позволит в будущем пережить любые сложные моменты.

Экономические отношения России и Индии бьют рекорды: подобного товарооборота (по итогам текущего финансового года он, скорее всего, превысит 75 млрд долл.) не было с распада СССР. Причиной такого роста стало введение западных санкций и последовавший разрыв торговых связей российских экспортеров с привычными партнерами в Европе, ускорившие, казалось, давно объявленный «поворот на Восток». Достаточно быстро, однако, выяснилось, что как минимум отчасти поворот на Восток обернулся доворотом к Западу: значительная доля российских углеводородов, продаваемых в Индию и другие восточные страны, попадает после переработки в Европу. Индия, таким образом, играет роль транзитного хаба, обеспечивая бесперебойное функционирование нефтяного насоса. Россия в итоге продает дешевле, Европа покупает дороже, а разницу кладут в карман индийские нефтеперерабатывающие компании в качестве премии за надежность в условиях геополитической бури.

У этой модели две основных проблемы: во-первых, у ее роста есть пределы; во-вторых, она крайне зависима от внешнеполитической конъюнктуры.

Для того, чтобы избежать этой ситуации (а заодно покончить с огромным торговым дисбалансом, существующим между Индией и Россией), необходимо изменить саму модель экономического взаимодействия. Сейчас Индия продает России преимущественно сельскохозяйственные товары, лекарства, продукцию легкой промышленности. Чтобы избежать коллапса торговли в случае снятия или ужесточения санкций, необходимо наращивать экспорт из Индии в Россию. Речь идет в первую очередь о продукции тяжелого машиностроения и хайтека, к которым Россия потеряла доступ из-за санкций.

Еще одно важное направление сотрудничества — выстраивание новых производственных цепочек. Индия на фоне падения объема западных инвестиций в свою экономику и очевидному снижению интереса западных компаний нуждается в деньгах и технологиях. Россия, живущая в условиях санкций, — в товарах. Это создает ситуацию, буквально подталкивающую экономики двух стран к сотрудничеству и формированию цепочек производства, в которых Россия сможет взять на себя НИОКР, Индия — роль производственной площадки.

Одним из ключевых модификаторов процесса дальнейшего сближения России и Индии может и должно стать повышение уровня экспертизы. При этом и в России, и в Индии наблюдается явный дефицит специалистов, причем в Индии он куда более заметен. В Индии по-прежнему нет учебных заведений, которые целенаправленно готовили бы специалистов по современной российской экономике и праву со знанием русского языка. В такой ситуации подготовка экспертов превращается в первоочередную задачу. Решить ее можно комплексными усилиями — открытием отделений российских вузов и аналитических центров в Индии, увеличением квот для индийских студентов (в том числе в сфере социальных наук) в России, интенсификацией программы обменов. Чем больше качественных специалистов по России будет в Индии и vice versa, тем заметнее будет действие этого модификатора.

Нынешний визит Владимира Путина в Индию — первый с начала СВО в 2022 г. Это придает ему известный символизм: за прошедшие три года российско-индийские отношения не только смогли выстоять под ударами западных санкций и политического давления, но и развились до степени, казавшейся еще десятилетие назад невообразимой. Поездка президента в Индию — своего рода закрепление достигнутых результатов и заявка на то, что и в будущем особые отношения Москвы и Дели никуда не денутся, а товарооборот между нашими странами будет и дальше расти.

Политика

Российско-индийское сотрудничество в сфере сельского хозяйства и продовольственной безопасности. Доклад РСМД и Фонда «Синергия»

Политический фундамент современного этапа отношений между Россией и Индией был заложен в 2000 г., когда Владимир Путин и Атал Бихари Ваджпаи подписали соглашение о стратегическом партнерстве. С тех пор концептуально в политических отношениях между Москвой и Дели не поменялось ничего: ни одна из сторон не хочет превращать партнерство в формальный альянс. Добавление к «стратегическому партнерству» слово «особо привилегированное» в 2010 г. лишь подчеркнуло, что отношения с Индией для России важны не меньше, чем с Китаем.

Вектор, заданный 25 лет назад, определил развитие двусторонних отношений на все последующие годы. Москва поддержала заявку Дели на вступление в ШОС, куда Индия в итоге была принята в 2017 г., и неизменно выступает за включение последней в число постоянных членов СБ ООН. Индия, в свою очередь, последовательно поддерживает российские инициативы в международных организациях, а после начала украинского конфликта отказалась осудить Россию, чем немало огорчила европейских и американских чиновников и политиков, рассчитывавших на моральную поддержку со стороны «крупнейшей демократии мира».

Причины, позволяющие этому стратегическому партнерству жить и процветать, вызывают у внешних наблюдателей недоумение уже не первое десятилетие. Действительно, в 1970-80-е гг. советско-индийское партнерство, закрепленное Договором о мире, дружбе и сотрудничестве 1971 г., объяснялось обычно набором вполне практических соображений: от стремления советского руководства обзавестись ценным союзником в Азии и установить тесные связи с одним из лидеров Движения неприсоединения до желания обезопасить себя от возможной китайской агрессии, которой в тот момент всерьез опасались и в Дели, и в Москве. В случае, если стычки на Линии фактического контроля в Гималаях или на дальневосточных рубежах СССР переросли в полноценный вооруженный конфликт, Пекин оказался бы перед перспективой не просто вести войну на два фронта, но и делать это на двух крайне неудобных отдаленных ТВД со сложной логистикой и тяжелыми погодными условиями. После окончания холодной войны и урегулирования российско-китайских отношений этот стимул к сближению исчез, но на отношения Москвы и Дели это никак не повлияло.

Как представляется, причина в том, что политическое партнерство России и Индии представляет собой редкий феномен в российской внешнеполитической практике: оно носит не реактивный, а проактивный характер. Это не тактический ответ на возникающую проблему, а сформированная и тщательно поддерживаемая ось, рассчитанная на взаимовыгодные политические дивиденды в будущем. При каждой встрече Владимир Путин и Нарендра Моди подтверждают приверженность концепции многополярного мира. В условиях трансформации миропорядка в сторону естественной полицентричности любая из стран, желающая в новую эпоху сохранить внутреннюю устойчивость и независимость в принятии политических решений, сможет сделать это только с опорой на широкую сеть взаимодействия с другими центрами силы, и в качестве таких центров Россия и Индия видят друг друга. Как бы ни штормило мировую политику в ближайшие десятилетия, в Дели убеждены, что Москва останется надежным и ценным партнером, а в Москве уверены, что Дели будет и дальше идти по пути стратегической автономии и не войдет ни в какие антироссийские альянсы, включая военные. Такая уверенность — нечастое явление в отношениях между великими державами, и до сих пор она позволяла и позволит в будущем пережить любые сложные моменты.

Экономика

Иван Щедров:
Индия в Центральной Азии стала более заметной

Экономические отношения России и Индии бьют рекорды: подобного товарооборота (по итогам текущего финансового года он, скорее всего, превысит 75 млрд долл.) не было с распада СССР. Причиной такого роста стало введение западных санкций и последовавший разрыв торговых связей российских экспортеров с привычными партнерами в Европе, ускорившие, казалось, давно объявленный «поворот на Восток». Достаточно быстро, однако, выяснилось, что как минимум отчасти поворот на Восток обернулся доворотом к Западу: значительная доля российских углеводородов, продаваемых в Индию и другие восточные страны, попадает после переработки в Европу. Индия, таким образом, играет роль транзитного хаба, обеспечивая бесперебойное функционирование нефтяного насоса. Россия в итоге продает дешевле, Европа покупает дороже, а разницу кладут в карман индийские нефтеперерабатывающие компании в качестве премии за надежность в условиях геополитической бури.

У этой модели две основных проблемы: во-первых, у ее роста есть пределы; во-вторых, она крайне зависима от внешнеполитической конъюнктуры. Рекордные цифры были достигнуты в рекордный срок — менее чем за три года; но сейчас Россия продает в Индию в стоимостном отношении столько же нефти, сколько она продавала в Европу до начала конфликта. Это не значит, что рост товарооборота в будущем финансовом году прекратится; но темпы явно снизятся, и к заявленной цели — 100 млрд долл. к 2030 г. — придется идти постепенно, не надеясь достичь ее мощным рывком. Вторая проблема встанет во весь рост в случае, если Запад резко снимет или, наоборот, нарастит санкции; в первом случае исчезнет необходимость в Индии как в посреднике, во втором — есть риск, что индийские компании, глубоко интегрированные в западную бизнес-среду, решат не рисковать и выйти из игры, уступив роль посредников компаниям из других стран. В обоих случаях товарооборот может обрушиться столь же быстро, как он вырос.

Для того, чтобы избежать этой ситуации (а заодно покончить с огромным торговым дисбалансом, существующим между Индией и Россией), необходимо изменить саму модель экономического взаимодействия. Сейчас Индия продает России преимущественно сельскохозяйственные товары, лекарства, продукцию легкой промышленности. Чтобы избежать коллапса торговли в случае снятия или ужесточения санкций, необходимо наращивать экспорт из Индии в Россию. Речь идет в первую очередь о продукции тяжелого машиностроения и хайтека, к которым Россия потеряла доступ из-за санкций. Это выгодно и для Индии, которая таким образом получит гарантированный рынок и стимул для развития своей высокотехнологичной промышленности (запчасти, электроника и т.д.), которое заявлено как приоритет в рамках программ Make in India и «Атманирбхар Бхарат», и для России, которая сможет таким образом обеспечить себя товарами, производство которых невозможно наладить своими силами в короткий срок.

Еще одно важное направление сотрудничества — выстраивание новых производственных цепочек. Индия на фоне падения объема западных инвестиций в свою экономику и очевидному снижению интереса западных компаний нуждается в деньгах и технологиях. Россия, живущая в условиях санкций, — в товарах. Это создает ситуацию, буквально подталкивающую экономики двух стран к сотрудничеству и формированию цепочек производства, в которых Россия сможет взять на себя НИОКР, Индия — роль производственной площадки. При должной гибкости такие схемы позволят, с одной стороны, привлекать к производству компании из третьих стран, с другой — облегчат выход российско-индийских товаров на мировой рынок.

Наконец, Индия может сыграть в отношении западных технологий и инвестиций ту же роль транзитного хаба, которую она уже играет в отношении нефти, став посредником, через которого заинтересованные в сохранении и расширении своего бизнеса в России западные компании смогут инвестировать и экспортировать в Россию. Если это получилось с нефтью, то может получиться и с деньгами и технологиями — вопрос только в политической воле, отработанных механизмах и четкой организации логистики, которая позволит снизить издержки.

Эксперты и люди

Юлия Мельникова, Наталья Вяхирева, Глеб Грызлов:
Проблематика связанности в отношениях России и Индии: от Евразии до Арктики

Одним из ключевых модификаторов процесса дальнейшего сближения России и Индии может и должно стать повышение уровня экспертизы. Сам по себе эксперт — специалист по российской и индийской экономике, отдельным отраслям и направлениям, внутренней политике, — не производит и не продает товар; но, будучи специалистом в теме, он может вовремя подсказать, какой товар, кому и где имеет смысл продавать. Услуги эксперта могут сберечь компании значительные средства.

При этом и в России, и в Индии наблюдается явный дефицит специалистов, причем в Индии он куда более заметен. Если в России в последние годы профильные вузы, откликаясь на требования времени, резко нарастили подготовку специалистов по практической работе с Индией, в первую очередь экономистов со знаниями хинди (хотя с подготовкой специалистов по индийскому праву по-прежнему всё печально), то в Индии по-прежнему нет учебных заведений, которые целенаправленно готовили бы специалистов по современной российской экономике и праву со знанием русского языка. Большинство вузов, где готовят русистов, ориентированы на изучение истории и литературы. В результате нишу экспертов по современным российским реалиям занимают подчас случайные люди, все сведения о России черпающие из американской и британской прессы.

В такой ситуации подготовка экспертов превращается в первоочередную задачу. Решить ее можно комплексными усилиями — открытием отделений российских вузов и аналитических центров в Индии, увеличением квот для индийских студентов (в том числе в сфере социальных наук) в России, интенсификацией программы обменов. Чем больше качественных специалистов по России будет в Индии и vice versa, тем заметнее будет действие этого модификатора.

Наконец, важный вопрос — развитие туризма. Не секрет, что турпоток из России в Индию куда больше, чем из Индии в Россию. Кто-то едет ради того, чтобы подарить себе пару недель теплого моря, солнечного неба и свежих фруктов в разгар зимы, кто-то — за древней мудростью, кто-то просто потому, что интересно. С обратным турпотоком куда хуже: во-первых, свободных денег у индийцев в среднем меньше, а те, у кого они есть, предпочитают внутренний туризм, соседние страны или Европу. Во-вторых, многие индийцы даже не представляют, что вообще можно посмотреть в России за исключением Красной площади и Эрмитажа.

Эти проблемы можно и нужно решать, снижая расходы и ликвидируя барьеры (важным шагом на этом пути может стать договоренность об отмене виз для организованных тургрупп). Но необходимы и соответствующие шаги со стороны отечественной туриндустрии, в первую очередь специальные предложения для индийцев, которых могут заинтересовать не только классические Москва и Петербург, но и природный, и индустриальный туризм.

Когда я пишу эти строки, ни программа визита, ни список подписанных документов и соглашений еще не опубликованы. Но главное событие этого визита — визит как таковой: это свидетельство того, что времена, когда надо было жертвовать публичной стороной взаимодействия, чтобы не дразнить западных гусей, уже позади.