«Разборки» милиций перед выборами в Ливии

То, что происходит в последнее время в Ливии, можно назвать «разборками» между вооружёнными группами, не имеющими прямой причинности в международных отношениях или в рамках конфликта крупных игроков внутри Ливии.

Милиции в современной Ливии — главный актор вооружённых конфликтов. За их поддержку борются политики, их поддержку покупают, за их поддержку договариваются. И сегодня в стране, где практически нет регулярных вооружённых сил и сил Министерства внутренних дел, именно милиции — главный носитель насильственной власти. А кому принадлежит насилие, вернее — инструменты применения насилия, тому сегодня принадлежит и власть на территории Ливии.

Милиции контролируют все районы столицы и основные важные инфраструктурные объекты. В первую очередь это касается аэропорта, важных правительственных зданий и кварталов, центров оказания медицинской помощи. В этих условиях множество различных групп имеют различные не столько идеологические предпочтения, сколько политические и экономические интересы. Нельзя говорить о них как о политических партиях или просто племенных ополчениях — это политико-экономический институт, который живёт в условиях военного времени и кормится от несостоятельности государственной экономики, государственного сектора. И разрешение ливийского кризиса в долгосрочной перспективе связано, конечно, со способностью государственных властей и заинтересованных международных акторов оказать поддержку процессу дерадикализации и демилитаризации милиций, включающему в себя не только разоружение их групп, но и предоставление участникам вооружённых формирований реальной альтернативы заработку от участия в вооруженных формированиях.

При этом, в переговорном процессе, тем не менее, все милиции участвовать не могут; и отдельные полевые командиры, комбатанты, а также связанные с ними предприниматели и родственники чувствуют в этой связи угрозу от любых договоренностей, заключающихся без их участия.

На протяжении последних месяцев все мировое сообщество в лице государств, принимавших участие в Берлинской и Парижской конференциях, говорит о необходимости проведения президентских выборов в декабре 2021 г. и парламентских выборов в январе 2022 г. как о ключевом элементе процесса запуска политической системы. В это время упомянутые группы на местах выражают серьезную обеспокоенность тем, что это не удовлетворяет их интересам, их голос не слышен.

Проведение выборов без учета и защиты интересов милиций, а также без закрепления их текущего статуса уже в легализованном пространстве поствыборного периода, конечно, их не устраивает. Поскольку с ними явно не договорились, их интересы не закреплены в тех дорожных картах, которые сегодня ложатся в основу политического урегулирования, они проявляют не только беспокойство, но и готовность самостоятельно выступать в этих процессах.

С другой стороны, и на Западе страны, где количество группировок пропорционально больше, идут активные процессы. Отдельные группировки консолидируются, объединяются, другие — распадаются, некоторые идут навстречу предложениям правительства, которое при поддержке международных гуманитарных и диалоговых организаций выступает с различными инициативами по дерадикализации. Кто-то из группировок идет навстречу переговорному процессу, ощущая либо свою слабость, либо действительно идейную заинтересованность в том, чтобы выйти на какой-то новый мирный этап существования, кто-то видит экономическую выгоду от сотрудничества с властями, по крайней мере в кратко- среднесрочной перспективе. С другой стороны, другие группы, соизмеряя те плюсы и минусы, которые им сулит сотрудничество с правительством, продолжают вести торг. И главный инструмент повышения цены для них — это напоминание о том, что у них есть военная сила, что никакой политический процесс невозможен, если в стране идут боевые действия.

Поэтому то, что мы наблюдаем в Триполи в последние дни, — это перемещение вооруженных групп. Речь не идет напрямую о захвате правительственных зданий с целью блокирования их работы для прекращения подготовки к выборам. Речь идет в первую очередь именно об этом торге между конкретным альянсом милиций, альянсом группировок и их оппонентами в лице правительства, созданных под эгидой правительства А.Х. Дбейбы о более выгодных условиях сотрудничества.

Сегодня мы можем наблюдать хрупкий баланс сил в стране, неподготовленность выборов, полное замешательство, в котором находится само ливийское общество. Ливийская избирательная комиссия не представила в срок даже список кандидатов, допущенных до участия в президентских выборах, в связи с этим кандидаты не могли проводить свою избирательную кампанию в равных условиях на всей территории страны.

Население страны не готово к выборам, милиции это чувствуют и понимают, что в сложившейся ситуации хаоса, неопределенности создается благоприятная среда, чтобы им в очередной раз заявить о себе, своих требованиях, своей значимости и отстоять свои интересы в рамках здорового, с их точки зрения, торга с властями и даже, возможно, с заинтересованными зарубежными актами.

Результаты выборов, даже если выборы состоятся, не будут приняты населением в полной мере. Это приведет лишь к новому витку конфликтности, в условиях которого ливийские милиции снова обретут значимость, и их статус не будет подвергаться сомнению. Поэтому каким бы ни был исход предвыборной ситуации, наверное, говорить о кардинальных изменениях характера ливийского конфликта все же не стоит. Ключевые игроки остались, характер правил игры не поменялся, отношение акторов к процессу не изменилось, и в этом отношении мы можем быть уверены, что кризис продолжается и не приближается к своему закономерному разрешению, которого так жаждало международное сообщество, так жаждет ливийский народ в последние годы.

Говоря о том, что происходит в последние дни в столице Ливии, я бы назвал эти события не попыткой военного переворота или силовой акцией, нацеленной на отмену выборов президента, намеченных на 24 декабря 2021, а «разборками» между вооружёнными группами и их лидерами, не имеющими прямой причинности в международных отношениях или в рамках конфликта крупных игроков внутри ливийского конфликта.

Как мы знаем, на протяжении последних 10 лет в условиях продолжающегося военно-политического кризиса в стране количество вооружённых групп, так называемых милиций, ополчений (как племенных, так и городских) неуклонно возрастало. Если в 2011 г. их число шло на десятки, то уже к 2014 г. — на сотни, а к 2021 г. — даже самые скромные оценки говорят о нескольких сотнях, а то и больше — тысячах группировок, которые на локальном, местном уровне в условиях кризиса, краха государственных институтов, ослабления муниципальных властей, ослабления традиционных авторитетных институций (таких как племенные старейшины, племенные и религиозные институты) превратились в основных акторов политических, экономических и социальных процессов.

Сегодня вооруженные милиции — это те силы, которые управляют реальным ходом дел на земле. Они организуют так называемую экономику военного времени, которая полностью заменила собой нормальную экономику мирного времени, существовавшую в Ливии до 2011 г. Эта экономика держится на их штыках, исключает нормальное функционирование производящего сектора экономики (за исключением нефтедобычи) и основывается на различного рода рентах — ренте с движения мигрантов по территории страны, ренте с контрабанды оружия, лекарственных препаратов, товаров народного потребления, продуктов питания и топлива, которое с территории Ливии поставляется во все соседние страны как Северной Африки, так и Сахеля. Эти группировки — основной гарант соблюдения населением тех или иных законов, норм общественного поведения, которые нередко они сами и устанавливают; они поддерживают и организуют тот порядок, который стал естественным для Ливии десятилетия после арабской весны. С другой стороны, они же и организуют новую властную иерархию, параллельную со всеми теми структурами государственной и псевдогосударственной власти, которые организовывали бесконечные ливийские правительства возникавшие в течение всех последних лет что на западе, что на востоке страны. И это либо органичное дополнение, либо единственная реально действующая альтернатива тем местным властям, которые складывались в условиях гражданской войны на локальном уровне в период неспособности государства выполнять функции социальной поддержки жителей страны.

Татьяна Тюкаева:
Ливия: в ожидании «дня после» выборов

Эти милиции в современной Ливии — главный актор вооружённых конфликтов. За их поддержку борются политики, их лояльность покупают, за их вмешательство или невмешательство договариваются все, включая транснациональные компании и иностранные государства, имеющие свои интересы в Ливии и вынужденные их защищать. И сегодня в стране, где практически нет регулярных вооружённых сил и сил правопорядка, именно милиции — главный источник власти. Кому принадлежит сила насилия, а вернее — инструменты применения насилия, тому сегодня принадлежит и власть на территории Ливии.

Говоря о политическом процессе на северо-западе страны, в Триполитании и столичной агломерации, невозможно не упомянуть триполитанские милиции. Именно они сыграли ключевую роль в 2014 г., когда после провала попытки военных во главе с Халифой Хафтаром и Абдаллой ат-Тани отстранить исламистские партии от участия в политике именно отряды коалиции «Рассвет Ливии» выбили силы Ливийской национальной армии (ЛНА) из столицы и тем самым защитили Всеобщий национальный конгресс, где в тот момент превалировали исламисты. И в 2019 г., когда Халифа Хафтар предпринял военную кампанию с целью захвата Триполи, вновь именно милиции стали главной преградой на пути к достижению им заявленной цели. Милиции не только сумели организовать военный отпор, но и мобилизовали широкую общественную поддержку против деятельности Х. Хафтара и его сторонников, обеспечили поле деятельности для Правительства национального согласия Фаиза Сарраджа, признанного ООН и международным сообществом. При этом говорить об их монолитности не приходилось никогда, поскольку даже в условиях наличия такого общего врага, как Халифа Хафтар и возглавляемой им ЛНА , которая тоже представляет собой совокупность милиций как с Востока и Юга, так и с Запада страны, милиции Северо-Запада раскололись. Часть из них действительно поддержали Х. Хафтара в 2019–2020 гг., но большая часть из них выступили против его инициативы. И провал попытки военного захвата власти со стороны Х. Халифы Хафтара в 2019 г. стала результатом деятельности именно этих милиций.

Милиции контролируют все районы столицы и основные важные инфраструктурные объекты. В первую очередь это касается аэропорта, важных правительственных зданий и кварталов, центров оказания медицинской помощи. В этих условиях множество различных групп имеют различные не столько идеологические предпочтения, сколько политические и экономические интересы. Нельзя говорить о них как о политических партиях или просто племенных ополчениях — это политико-экономический институт, который живёт в условиях военного времени и кормится от несостоятельности государства и гражданского общества. И разрешение ливийского кризиса в долгосрочной перспективе связано, конечно, со способностью государственных властей, общественных институтов и заинтересованных международных акторов оказать поддержку процессу дерадикализации и демилитаризации милиций, включающему в себя не только разоружение, но и предоставление участникам вооружённых формирований реальной альтернативы заработку от участия в вооруженных формированиях. Речь идет о предоставлении рабочих мест и социальных гарантий, а также гарантий иммунитета от уголовного преследования за участие в вооруженных формированиях. В условиях нынешнего политического и экономического кризиса в стране таких гарантий не может дать никто. Поэтому милиция на местах очень ревностно и скептически относится к перспективам проектов политического урегулирования, которые предлагаются извне как по линии Миссии ООН по поддержке Ливии, так и по линии государств, выступающих заинтересованными сторонами в процессе поиска политического урегулирования.

Наравне с экономикой и политикой одним из основных треков, обозначенных Берлинской конференцией, является трек безопасности. Здесь в целом удалось достичь, пожалуй, наиболее заметных успехов. Речь идет не только о закреплении режима прекращения огня в 2020 г., но и о создании Комиссии «5 + 5» между представителями северо-запада страны, структурами Правительства национального согласия и структурами Временного правительства на востоке, структурами Ливийских арабских вооруженных сил (ЛАВС — Самоназвание, принятое структурами Ливийской национальной армии в 2020 г.). Стоит сказать также о начале переговорного процесса, о деконфликтизации, о постепенном последовательном воссоединении вооруженных сил страны и разоружении отдельных групп, а также о создании некой единой институции взамен разобщенного поля существующих вооруженных формаций. В этом переговорном процессе, тем не менее, все милиции участвовать не могут; и отдельные полевые командиры, комбатанты, а также связанные с ними предприниматели и родственники чувствуют в этой связи угрозу от любых договоренностей, заключающихся без их участия.

На протяжении последних месяцев мировое сообщество, в первую очередь, в лице правительств государств, принимавших участие в Берлинской и Парижской конференциях, говорит о необходимости проведения президентских выборов в декабре 2021 г. и парламентских выборов в январе 2022 г. как о ключевом элементе процесса перезапуска политического процесса в Ливии. В это время упомянутые группы на местах выражают серьезную обеспокоенность тем, что это не удовлетворяет их интересам, их голос не слышен. Поэтому мы наблюдаем вооруженные столкновения между группами, которые происходят на Юге страны — в регионе Феццан и его крупнейшем городе Себха, где фактически не существует государственных границ. Эти границы абсолютно прозрачны, проницаемы и открыты для транзита грузов и товаров как с соседними странами, так и через них на большие расстояния. Товар идет самый разный — из Западной Африки в Восточную идут караваны с наркотиками, поступающими из Южной Америки; с востока же идут караваны с оружием и даже героином из Афганистана. Это большая трансграничная торговля, которая питает не только милиции, но и часто все рядовое население на земле.

Проведение выборов без учета интересов милиций и их лидеров, а также без закрепления их текущего статуса уже в поствыборный период, конечно, их не устраивает. Поскольку с ними явно не договорились, их интересы не закреплены в тех дорожных картах, которые сегодня ложатся в основу политического урегулирования, они проявляют не только беспокойство, но и готовность самостоятельно заявлять о своем несогласии принимать навязанные им условия так, как они это умеют – с помощью военной силы.

Татьяна Тюкаева:
Ливия: на пути к стабилизации или затишье перед бурей?

С другой стороны, и на Западе страны, где количество группировок пропорционально больше, (пропорционально, поскольку именно в Триполитании проживает подавляющее большинство населения страны, находится большее количество городских центров и, следовательно, самое большое количество групп милиции), идут не менее активные процессы. Отдельные группировки консолидируются, объединяются, другие — распадаются, некоторые идут навстречу предложениям правительства, которое при поддержке международных гуманитарных и диалоговых организаций выступает с различными инициативами по дерадикализации. Они предлагают комбатантам сложить оружие в обмен на интеграцию в состав регулярных государственных структур — бюрократических, военных структур, структур Министерства внутренних дел и отдельных специальных структур, которые будут уже носить либо полувоенный, либо частично военный, либо полностью невоенный характер. Кто-то из группировок идет навстречу этому переговорному процессу, ощущая либо свою слабость, либо действительно идейную заинтересованность в том, чтобы выйти на какой-то новый мирный этап существования, кто-то видит экономическую выгоду от сотрудничества с властями, по крайней мере в кратко- среднесрочной перспективе (по различным причинам они могли лишиться своих доходов или в противостоянии с другими группировками потеряли доступ к их источникам). С другой стороны, другие группы, соизмеряя те плюсы и минусы, которые им сулит сотрудничество с правительством, продолжают вести торг. И главный инструмент повышения цены для них — это напоминание о том, что у них есть военная сила, что никакой политический процесс невозможен, если в стране идут боевые действия. Поэтому то, что мы наблюдаем в Триполи в последние дни, — это перемещение вооруженных групп. Речь не идет напрямую о захвате правительственных зданий с целью блокирования их работы для прекращения подготовки к выборам: это скорее следствие, нежели причина. Речь идет в первую очередь именно об этом торге между конкретным альянсом группировок и их оппонентами в лице Правительства национального единства (ПНЕ) А.Х. Дбейбы и принявших его сторону отрядов таких же ополчений о более выгодных условиях сотрудничества или другого способа учета их в первую очередь экономических интересов.

Такого рода ситуация для Ливии последних лет не является чем-то из ряда вон выходящим. Более того, это скорее норма. С 2012–2013 гг. мы видим, как, имея в руках оружие, группировки вынуждают любое правительство договариваться с собой. Вспомним, что еще в 2013 г. представители одной из милиций похитили премьер-министра страны Али Зейдана и не отпускали его до тех пор, пока не была выплачена приличная сумма денег и не были удовлетворены их интересы по доступу к конкретным источникам доходов.

Все это показывает, в чьих руках сила на территории Ливии. В данном случае ситуация в общем-то повторяется. Группировки имеют не столько идеологические интересы, сколько экономические, жаждут сохранить свою автономию, а также сохранить или приобрести иммунитет от любого уголовного преследования со стороны нынешнего правительства, потенциального будущего правительства; и готовы напоминать о том, что у них есть инструменты воздействия. Сегодня мы можем наблюдать хрупкий баланс сил в стране, неподготовленность выборов, полное замешательство, в котором находится само ливийское общество. Ливийская избирательная комиссия не представила в срок даже список кандидатов, допущенных до участия в президентских выборах, в связи с этим кандидаты не могли проводить свою избирательную кампанию в равных условиях на всей территории страны.

Узнаваемые лица из того поколения ливийских политиков, которые фактически управляли страной на протяжении последних нескольких лет — командующий ЛАВС/ЛНА фельдмаршал Халифа Хафтар, председатель Палаты представителей Агила Салех Иса, вице-президент Ахмед Майтыг, нынешний фактически премьер-министр, который в нарушение ранее достигнутых договоренностей решил также принять участие в выборах, Абдель Хамид Дбейба, министр внутренних дел Правительства национального согласия Фатхи Башага. У этих политиков есть возможность использовать свой ядровой электорат, которому они известны, с которым они связаны либо благодаря земляческим кланово-племенным связям, клиентельным или корпоративным связям. Они также узнаваемы не только в стране, но и за ее пределами.

Однако те кандидаты, которых можно назвать условно новыми, — не узнаваемы, у них не было возможности продвинуть свою повестку, продемонстрировать свою программу, поработать с населением. Не было ни времени, ни условий, отчего шансы на то, что им удастся достойно предстать на выборах, даже если они пройдут на них, аккумулировать поддержку электората, практически равна нулю.

На проведении выборов сегодня настаивает, в первую очередь, международный клуб стран, поддерживающих процесс политического урегулирования в Ливии, страны, принимавшие участие в Берлинской и Парижской конференциях. Все они выступают за то, чтобы выборы прошли в любом случае. Именно вокруг выборов был построен весь проект, весь план национального диалога перезапуска политического процесса, предложенный изначально Гасаном Саламе, спецпредставителем Генерального секретаря ООН по Ливии, а затем — переформулирован и развит Стефани Уильямс, его заместительницей и специальным представителем США по Ливии (и в декабре этого года она была назначена Специальным советником Генерального секретаря ООН по ливийским делам). Все это говорит о том, что это генеральная и единственная линия и ООН, и клуба государств, принимавших участие в двух Берлинских конференциях, и она неизменна — они будут настаивать на проведении выборов.

Иван Бочаров:
Перспективы урегулирования ливийского конфликта: три сценария среднесрочного прогноза

Но в Ливии тем временем ни политический класс, ни население в целом к выборам не готовы. Милиции это чувствуют и понимают, что в сложившейся ситуации хаоса, неопределенности создается благоприятная среда, чтобы им в очередной раз заявить о себе, своих требованиях, напомнить о своей значимости и отстоять свои интересы в рамках здорового, с их точки зрения, торга с властями и даже, возможно, с заинтересованными зарубежными актами. Говорить о том, что за этими группами стоит какой-то идеологический проект, что они стремятся предоставить некую альтернативу существующему общественному порядку или образу будущего, который предлагают иностранные посредники, нельзя. Фактически эти группы в меру эгоистичны и зациклены лишь на собственных интересах, выживании и процветания. Но как непременный фактор ливийского политического процесса они действительно значимы, заметны, и проблема заключается в том, что, несмотря на богатый опыт, накопленный международной дипломатией, международными центрами по содействию медиации и урегулированию конфликтов, с ними очень сложно взаимодействовать, особенно когда в стране нет вообще никакого целостного государственного аппарата, гражданского общества в современном понимании или функциональных традиционных институтов.

Несмотря на определенные действия, реализованные за прошлый год, ливийские государственные институты парализованы непреодолимыми личностными конфликтами в высших эшелонах политической элиты. Как мы видим, все те политики, кроме лишь председателя ПНС Фаиза Сараджа, которые возглавляли признаваемое ООН правительство в Триполи в период второй гражданской войны (2014–2020 гг.), сейчас участвуют в выборах. То есть никакой реальной смены политических элит в рамках выборов 2021 года произойти не может по определение, а это полностью обнуляет их ценность в глазах населения. Если бы условия, ранее поставленные в рамках процесса урегулирования, о недопуске к участию в качестве кандидатов в президенты ключевых игроков, ранее присутствовавших во власти, был реализован, можно было бы рассчитывать на появление новых лиц, но сейчас это невозможно.

Более того, сторонам так и не удалось договориться о нормальном, устраивающем всех избирательном законодательстве — как минимум, законе о выборах. И хотя до выборов в парламенте осталось около месяца в стране нет и работающего закона о политических партиях, как нет и самих партий, прошедших все должные процедуры регистрации и оформления. Зарубежные посредники, консенсус между которыми видится весьма условным и даже вынужденным, пришли к практически не устраивающему никого в реальности, но оказавшемуся безальтернативным решению о том, что сначала должны пройти выборы, а затем должна быть принята конституция. Но это означает, что выборы сейчас не подготовлены в правовом отношении, они недостаточно легальны и потому недостаточно легитимны в глазах самих ливийцев. Через неделю должны состояться выборы президента, чьи полномочия определены чем угодно, но не конституцией.

Результаты выборов, даже если они состоятся, не будут приняты населением в полной мере. Это приведет лишь к новому витку конфликтности, в условиях которого ливийские милиции снова обретут значимость, и их статус не будет подвергаться сомнению. Поэтому каким бы ни был исход предвыборной ситуации, наверное, говорить о кардинальных изменениях характера ливийского конфликта все же не стоит. Ключевые игроки остались те же, характер правил игры не поменялся, отношение акторов к политическому процессу не изменилось, и в этом отношении мы можем быть уверены, что кризис продолжается и нисколько не приближается к своему разрешению, которого так жаждало узреть международное сообщество, но в которое уже мало верит сам ливийский народ.