Расширение НАТО: предыстория «рокового решения». Что делать?

Текущее обострение отношений между США и Россией, которое директор Института США и Канады В.Н. Гарбузов охарактеризовал как «асимметричную конфронтацию», ставит много вопросов об истоках сложившейся беспрецедентной даже по меркам холодной войны ситуации. Соответствующий анализ, причём не только российских исследователей, но и американцев, неизбежно приводит к теме расширения НАТО, решение о котором было принято в 1994 г.

Широко известно мнение на этот счёт Джорджа Кеннана, «длинная телеграмма» которого легла в основу американской доктрины сдерживания Советского Союза / коммунизма и который был первым главой Штаба внешнеполитического планирования Госдепартамента. В ходе соответствующих дебатов он заявил, что «расширение НАТО было бы наиболее роковой ошибкой американской внешней политики за всю эпоху после холодной войны». Впоследствии, когда решение о расширении Альянса стало свершившимся фактом, он сказал в интервью Томасу Фридману (весной 1998 г.): «Я думаю, что это начало новой холодной войны, что русские постепенно будут реагировать вполне враждебно и это скажется на их политике в различных вопросах. Думаю, это трагическая ошибка. Для этого не было никаких причин. Никто никому не угрожал. Это расширение заставит отцов-основателей этой страны перевернуться в гробу. Мы обязались защищать целый ряд стран, хотя у нас нет ни ресурсов, ни намерения сколь-либо серьёзным образом выполнять это обязательство... Неужели непонятно, что в холодную войну у нас были разногласия с коммунистическим режимом Советского Союза? А теперь мы поворачиваемся спиной к тем самым людям, которые совершили величайшую в истории бескровную революцию, устранив советский режим. И российская демократия куда более развита, чем в любой из этих стран, защищать которые от России мы только что обязались». Сам Т. Фридман писал о «нищете воображения, которая характеризовала американскую внешнюю политику в 1990-е годы». В заключение интервью Дж. Кеннан добавил: «В этом была вся моя жизнь, и мне больно видеть, как в конечном счёте все это идет прахом».

Текущее обострение отношений между США и Россией, которое директор Института США и Канады В.Н. Гарбузов охарактеризовал как «асимметричную конфронтацию» (см. на сайте РСМД видеозапись круглого стола «Первый год президентства Дональда Трампа: итоги и перспективы для России»), ставит много вопросов об истоках сложившейся беспрецедентной даже по меркам холодной войны ситуации. Соответствующий анализ, причём не только российских исследователей, но и американцев, неизбежно приводит к теме расширения НАТО, решение о котором было принято в 1994 г.

Широко известно мнение на этот счёт Джорджа Кеннана, «длинная телеграмма» которого легла в основу американской доктрины сдерживания Советского Союза / коммунизма и который был первым главой Штаба внешнеполитического планирования Госдепартамента. В ходе соответствующих дебатов он заявил, что «расширение НАТО было бы наиболее роковой ошибкой американской внешней политики за всю эпоху после холодной войны». Впоследствии, когда решение о расширении Альянса стало свершившимся фактом, он сказал в интервью Томасу Фридману (весной 1998 г.): «Я думаю, что это начало новой холодной войны, что русские постепенно будут реагировать вполне враждебно и это скажется на их политике в различных вопросах. Думаю, это трагическая ошибка. Для этого не было никаких причин. Никто никому не угрожал. Это расширение заставит отцов-основателей этой страны перевернуться в гробу. Мы обязались защищать целый ряд стран, хотя у нас нет ни ресурсов, ни намерения сколь-либо серьёзным образом выполнять это обязательство... Неужели непонятно, что в холодную войну у нас были разногласия с коммунистическим режимом Советского Союза? А теперь мы поворачиваемся спиной к тем самым людям, которые совершили величайшую в истории бескровную революцию, устранив советский режим. И российская демократия куда более развита, чем в любой из этих стран, защищать которые от России мы только что обязались». Сам Т. Фридман писал о «нищете воображения, которая характеризовала американскую внешнюю политику в 1990-е годы». В заключение интервью Дж. Кеннан добавил: «В этом была вся моя жизнь, и мне больно видеть, как в конечном счёте все это идет прахом».

По мнению Майкла Мандельбаума в книге «Провал миссии» (2016 г.), «в исторической перспективе расширение НАТО вполне может претендовать на то, чтобы быть внешнеполитическим решением Америки с наиболее серьёзными последствиями для всего периода после холодной войны». Более того, «вместо того чтобы укрепить безопасность союзников Америки в Европе, расширение НАТО ослабило их безопасность».

Его главный аргумент сводится к тому, что «Россия была той бывшей коммунистической страной, чья приверженность демократии была наиболее зыбкой, чьё политическое будущее имело наиболее серьёзные последствия для Запада и в отношении которой с наибольшей пользой мог быть применён потенциал НАТО в части содействия развитию демократии, но именно России не было предложено вступить в Альянс. В действительности расширение НАТО нанесло удар по делу демократии в России, поскольку дискредитировало российских демократов, которые выступали за тесные отношения со страной, которая, как стало понятно россиянам, не выполнила своих обязательств по отношению к ним и пренебрегла их интересами, то есть с Соединёнными Штатами... Расширение НАТО имело эффект прямо противоположный заявленному: оно провело новую — уже в период после окончания холодной войны — разграничительную линию между членами и нечленами Альянса. Россия была намеренно исключена из процесса расширения, и американские представители её информировали о том, что она не получит приглашение». «Как и предсказывалось в своё время, расширение НАТО привело к отчуждению России, толкнув крупнейшую страну Европы, к тому же обладающую ядерным оружием, на путь, который привёл к вторжению на Украину в 2014 г.».

И это притом, что в январе 1994 г. президент Б. Клинтон на саммите НАТО в Брюсселе говорил о том, что «Альянс не может себе позволить провести новую линию между Западом и Востоком, которая могла бы привести к самосбывающемуся пророчеству о будущей конфронтации (с Россией)». Примечательно, что Г. Киссинджер в своей книге «Дипломатия», которая вышла в 1994 г., цитирует это высказывание Б. Клинтона, но сам откровенно рекомендует хеджироваться по отношению к России в связи с ее историей и т.д., то есть рекомендует принять в НАТО «Вишеградскую четвёрку». Получается по В.С. Черномырдину: «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

М. Мандельбаум приводит свидетельства того, как решался вопрос в 1994 г. Решающее слово оказалось за Конгрессом, который лоббировали организации восточноевропейцев. В стороне оказался американский бизнес, который в то время не видел особых возможностей для себя в России и сосредоточился на лоббировании интересов Китая, рынок которого он осваивал. Администрация Б. Клинтона легко проиграла этот вопрос, хотя, как считает тот же М. Мандельбаум, могла бы ограничиться для начала предоставлением конкретных гарантий безопасности Польше, единственной из «четвёрки» имевшей границу с Россией, или найти способы включить Россию в состав НАТО, либо «изобрести новую панъевропейскую организацию безопасности вместо НАТО». Ситуацию усугубила крупная новация администрации Клинтона во внешней политике — гуманитарные интервенции в духе американского визионерства/исключительности, что подается как императив вильсонизма. Тогдашний госсекретарь М. Олбрайт заявила: «США несут ответственность, от которой они не могут уклониться, — это построить мирный мир и положить конец ужасным несправедливостям и условиям, которые всё ещё гнетут цивилизацию».

Таким образом, будущее отношений России с Западом стало заложником общего курса США на выстраивание мира под себя после окончания холодной войны. А.Г. Арбатов заметил в своей статье «Крушение миропорядка»: «С начала 1990-х гг. у США был уникальный исторический шанс возглавить процесс созидания нового, многостороннего, согласованного с другими центрами силы миропорядка. Но они этот шанс бездарно упустили.» Тот же Г. Киссинджер в 1994 году признавал, что ресурсов на это Америке не хватит. 20 лет спустя в книге «Мировой порядок» он признает утопичность расчетов на то, что американский контроль распространится на остальной мир «автоматически», лишь при незначительном подталкивании истории со стороны Вашингтона. Жертвой этого псевдопрагматизма, как считает М. Мандельбаум, стала и Россия: «в отличие от войны в Ираке, расширение НАТО было сопряжено с ничтожными расходами для США, когда оно началось: именно по этой причине администрация Б. Клинтона сочла возможным на это пойти». В итоге же, «его негативный эффект будет ощущаться ещё долго после того, как исчезнут из памяти воспоминания о проваленных миссиях в Сомали, на Гаити, в Боснии, Косово и даже в Афганистане и Ираке».

В 2014 году Г. Киссинджер вообще обходит вопрос о расширении НАТО и его последствиях, ограничиваясь туманной фразой о том, что «победа в холодной войне сопровождалась врожденной двусмысленностью (именно так: congenital ambivalence).» А что до политики Вашингтона, «критики отнесут эти неудачи на счет пороков, интеллектуальных и нравственных, лидеров Америки. Историки, вероятно, заключат, что они происходили из неспособности всего американского общества разрешить двусмысленность (опять ambivalence) относительно (соотношения) силы и дипломатии, реализма и идеализма, власти и легитимности.» Своеобразная Mea culpa, но сути дела это не меняет: в отношениях с США и Западом мы там, где находимся, при том что последствия американского решения были вполне предсказуемы.

З. Бжезинский, в свою очередь, в книге «Стратегическое видение» (2012 г.) ставил вопрос о выживаемости западного альянса в новой конкурентной геополитической среде и предлагал решать вопрос на путях вовлечения России и Турции, включая возможность заключения «в следующие два или более десятилетий по-настоящему (это к вопросу о паллиативах — Основополагающему акту и Декларации Россия — НАТО 2002 г.) обязывающего соглашения о сотрудничестве Запада с Россией даже с последующим — при оптимальных обстоятельствах — членством России в ЕС и НАТО». Такой проект он назвал «Большим и более жизнеспособным Западом» (a larger and more vital West), и надо сказать, что это именно то, что мы давно предлагаем, когда говорим о настоятельной необходимости восстановления политического и иного единства Европейской цивилизации в целях обеспечения ее конкурентоспособности в современном мире. Другое дело, что пока такой шанс упущен. Впрочем, все книги З. Бжезинского после холодной войны имели тенденцию устаревать пока писались. И в этом не вина России, причина скорее в фундаментальной порочности всей западной политики последних 25 лет, в основу которой легли нереалистичные идеологизированные оценки самого факта окончания холодной войны.

Надо отдать должное З. Бжезинскому — он признает, что «США упустили возможность использовать укрепление зоны мира и безопасности рядом с Россией для более тесного сотрудничества с ней в сфере безопасности. Это могло бы включать совместный договор НАТО — Россия по мере расширения НАТО, что помогло бы укрепить нарождающуюся российскую демократию.» В июне 2008 г. президент Д.А. Медведев выдвинул идею заключения Договора о европейской безопасности, который мог бы быть аналогом Пакта Бриана-Келлога 1928 г. для нашего времени, но российский демарш был проигнорирован, Трудно не согласиться У. Черчиллем, который сказал, что американцы всегда примут правильное решение, но прежде испробуют все остальное.

Питер Бейнарт в книге «Синдром Икара» (2010 г.) также ссылается на мнение Дж. Кеннана. Он уже цитирует его письмо племяннику накануне войны в Ираке: «То, что сейчас делается с нашей страной, — это то, после чего мы никогда не сможем восстановить нашу страну такой, как её знали ты и я». Как пишет П. Бейнарт, «в конечном счёте его пессимизм оправдался, и в 2005 г. он умер, как и остальные (его коллеги-международники Г. Моргентау, У. Липпман и Р. Нибур, которые не дожили до окончания холодной войны), в состоянии политического отчаяния». Наверное, интересно то, что книга П. Бейнарта имеет подзаголовок «История американского высокомерия (hubris)» и писалась под эгидой нью-йоркского Совета по международным отношениям (основан сторонниками 14 пунктов президента Вудро Вильсона), в том числе в сотрудничестве с его президентом Р. Хаасом, который тоже в свое время был директором внешнеполитического планирования в Госдепартаменте.

В книге П. Бейнарта также приводится реакция таких деятелей, как Джин Киркпатрик и Ирвинг Кристол, на окончание холодной войны: теперь пришло время для Америки стать «нормальной страной в нормальное время", что в числе прочего предполагало «заняться собственными делами» и «прекратить жить не по средствам». Оба призвали к роспуску НАТО, сокращению оборонного бюджета и подготовке к жизни в многополярном мире. Кстати, Г. Киссинджер в «Дипломатии» заметил, что «империи не заинтересованы действовать в рамках международной системы; они стремятся сами быть международной системой». Надо полагать, весь послевоенный опыт внешней политики США можно отнести на счёт этого искушения независимо от того, как называть это имперское строительство — Pax Americana или глобальная империя Запада. В любом случае существовали разные мнения, в том числе в консервативных кругах Америки, но жребий был брошен и иметь дело с последствиями приходится всем — это функция роли США в мире. По крайней мере очевидно, что не в Москве изобретали многополярный мир и что этот постулат не является неким подкопом под США и НАТО — просто элементарная констатация факта.

П. Бейнарт упоминает конференцию в 1990 г., на которой Дж. Киркпатрик заявила: «Любая мысль о том, что США могут управлять переменами в такой огромной многонациональной развивающейся стране, как Советский Союз, выглядит чрезвычайным преувеличением». Когда кто-то предположил, что эра Рейгана давала основания для оптимизма в плане распространения демократии по всему миру, И. Кристол назвал это миражом. Он утверждал: «Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мир не устроен так, и этого не произойдёт. Что-нибудь да провалит этот проект».

В целом встает вопрос о рациональности принятых в 1994 году решений. Речь также о том, что между нормативностью формального урегулирования после окончания холодной войны и свободой маневра США выбрали второе. Часто ссылаются на опыт Европейского концерта, созданного на Венском конгрессе в 1815 г. при ведущей роли России. К этому опыту апеллирует и Г. Киссинджер. Но многие опускают такой момент: побежденная Франция практически сразу была интегрирована в новый европейский порядок, который был общим для всех держав — никто не хеджировался конкретно против Франции и ее не выдерживали «в предбаннике» в порядке перевоспитания. Для этого ей пришлось лишь отказаться от того, что Талейран назвал «личными завоеваниями Наполеона». Современная Россия пошла дальше, проучаствовав в роспуске СССР. Но оказалось, что и этого мало. Как писал на страницах «Нью-Йорк таймс» Том Грэм пару лет назад, американская элита ждала от Москвы чуть ли не формального признания своего поражения в холодной войне — без этого «победа» не считается полной.

Сейчас, когда Конгресс вновь взял на себя руль российской политики США, приняв в августе закон «О противодействии противникам Америки посредством санкций», создаётся впечатление deja vu. Все эксперты сходятся в том, что предусмотренное им санкционное давление на Россию — это всерьёз и надолго, причём независимо от позиции Администрации Д.Трампа (см. упомянутую выше видеозапись круглого стола РСМД от 17 января). Получается, что перспектив нормализации отношений практически никаких и надо смириться с тем, что в сфере компетенции Администрации остаются лишь вопросы международного политического сотрудничества с Россией, да и то не совсем, и военно-политическая проблематика. Что касается военных дел, сложность в том, что военное строительство, похоже, рассматривается Д. Трампом как важный ресурс мобилизации американского общества в целях назревшей трансформации страны. Во внешнем плане это предполагает «дисциплинирование» союзников повсюду в мире, прежде всего в Европе, в целях содействия восстановлению обрабатывающей промышленности Америки через развитие ВПК (см. мой материал по Стратегии национальной безопасности Д.Трампа на сайте РСМД). Поэтому ощущение «российской угрозы» не помешает: не американцам отговаривать своих европейских союзников.

В итоге резко возрастает значение двусторонних российско-американских контактов по военной линии, тем более что всё указывает на то, что внешняя политика при Д. Трампе будет реализовываться через Пентагон в ущерб неповоротливому и неспособному воспринять внешнеполитическую философию президента Госдепартаменту. Сопряжённая с планами Администрации в области военного строительства (оборонный бюджет уже увеличен на 10% — до 700 млрд долл.) гонка вооружений, в том числе обычных, увеличивает риск возникновения вооружённого конфликта между США и Россией. На днях министр обороны Дж. Мэттис заявил, что военное строительство США переориентируется с борьбы с терроризмом на подготовку к большим войнам с равными по силе противниками, т.е. Россией и Китаем. Это делает востребованным совместное управление ситуацией, напоминающей балансирование на грани войны времен идеологической конфронтации. Только теперь речь идет о конфликте с применением обычных вооружений, что на порядок безопаснее, так как перерастание любого инцидента в полномасштабный вооруженный конфликт потребует больше времени, чем нажатие ядерной кнопки. Плюс необходимость коллективных решений НАТО, то есть больше чем достаточно возможностей для прояснения ситуации и деэскалации. В этих условиях особая ответственность за недопущение такого конфликта или его эскалации ложится на президентов двух стран. Может показаться, что мы возвращаемся в знакомый по холодной войне режим взаимоотношений, сопряженный как с рисками, так и возможностями. Вырастет ли из этих тесных контактов и общей ответственности за судьбы мира новая разрядка — вот в чем вопрос.

Если суммировать, США, проиграв мир после окончания холодной войны, наконец признают, что парадигма современных международных отношений — это конкуренция «сильных суверенных и независимых государств» и надо укреплять ее внутренние факторы, в том числе за чужой счет, прежде всего главных торгово-экономических конкурентов (Китай и Германия), к числу которых Россия не относится (наша торговля с США и так строится на двусторонней основе и принципе взаимности). Другое дело, что мы стали объектом экономической и юридической (экстерриториальное применение американского законодательства) агрессии и с этим приходится жить. Тут есть свои пределы, когда избыточное давление грозит саморазрушением самой системы. Поэтому требуется то, что называется стратегическим терпением. А. Шопенгауэр писал, что «упреждать время надлежит лишь теоретически, предвидя его действие, а не практически, то есть не следует торопить его, требуя раньше времени того, что может принести с собой лишь время».

Да, с Россией обошлись не совсем честно, хотя честность — лучшая политика. Не было проявлено и великодушие, свойственное сильным, а США были тогда сильными по отношению к нам. Сейчас ситуация совсем иная. Если взять Сирию, то в отличие от нас американцы кое-как цепляются за ее территорию в плане своего военного присутствия, а по части дипломатии они там на нуле, если не в минусе. Но у нас другая культура и мы не должны платить той же монетой, что, конечно, не значит, что мы должны жертвовать интересами сирийцев и борьбы с терроризмом. Важно сознавать, что у нас нет проблем с Америкой — только с ее элитой. Нельзя дать себя спровоцировать на то, что рядовые американцы отнесут на свой счет, на счет национального достоинства.

Мы должны быть мудрее, форсируя собственное сосредоточение, вкладываясь в развитие человеческих ресурсов, создание инновационной экономики и совершенствование общественно-политической системы и ее институтов. В начале 2004 г. В. Путин на встрече со своими доверенными лицами говорил: «мы должны быть конкурентоспособны во всем: и человек, и отрасль, и население, и страна — это должна быть наша национальная идея». С тех пор многое прояснилось для всех, в том числе на Западе. Налицо конвергенция на уровне мироощущения и внешнеполитической философии с протестным электоратом и даже частью элит Запада. История не имеет сослагательного наклонения. Не нам занимать смирения. Достоевский с совершенно иных позиций, чем Шопенгауэр, открыл нам «подпольного человека», который хочет жить не разумом, а «по своей глупой воле».

Уже не важно, кто был прав и кто виноват. Хотя пути истории не столь уж неисповедимы, их остается только понять постфактум. И в этом нам помогают интеллектуально честные американские исследователи. Главное, у нас нет и не было никогда проблем с простыми американцами. А что до элит, то стоит посмотреть, как и чем в истории увлекалась наша интеллигенция. Американцы признают, что внешняя политика страны и в период после холодной войны, когда США уже не приходилось сталкиваться с экзистенциальной угрозой, была сопряжена с жертвами по части собственных ценностей. Разрешает это противоречие возвращение к тому, чтобы улучшать мир силой собственного примера. Признается и то, что западная политика не могла не искажать внутреннее развитие России. Нетрудно это признать и нам самим, особенно теперь, когда мы лучше защищены от всякого рода неожиданностей, включая все виды давления, будь то силовое или экономическое.

В этом, как кажется, мог бы состоять оптимистический взгляд на будущее наших отношений с США.