«Пятьдесят оттенков черного» терроризма — угроза для Турции

Активизация террористической деятельности в Турции отмечается с июля 2015 г., когда сообщения о взрывах стали приходить не только с юго-востока страны, но из крупных городов, таких как Стамбул, Анкара, Бурса. Сирийский кризис стал спусковым механизмом как минимум для двух линий разлома — это активизация террористической деятельности ИГ и действия Рабочей партии Курдистана. Тяжесть ситуации заключается в том, что в отличие от России, которая ведет борьбу с ИГ на дальних подступах, Турция вынуждена бороться с террористами на собственной территории.

7 июня 2016 г. произошел очередной теракт в крупнейшем городе Турции — Стамбуле, который унес жизни семи полицейских и четырех гражданских лиц. 8 июня 2016 г. в районе Мидьят на юго-востоке Турции взлетел на воздух начиненный взрывчатым веществом автомобиль. В результате теракта жертвами стали две женщины-полицейских, одна из которых была беременна, и трое гражданских лиц. Отдельно стоит подчеркнуть, что эти события произошли в начале священного для мусульман месяца Рамадан. Это в очередной раз подтверждает, что терроризм не имеет лица: ни этнического, ни религиозного и, безусловно, требует жесткого осуждения. Совершившие эти преступления, как представляется, понимали, что террористическая атака в историческом центре Стамбула в разгар туристического сезона привлечет внимание мировой общественности и спровоцирует еще больший отток желающих провести время в Турции. Однако экономическая подоплека этих событий, очевидно, наименее значима по сравнению с политической.

Активизация террористической деятельности в Турции отмечается с июля 2015 г., когда сообщения о взрывах стали приходить не только с юго-востока страны, но из крупных городов, таких как Стамбул, Анкара, Бурса. Очевидно, что в результате подобных действий заинтересованные стороны получают большой общественный резонанс в мировых СМИ и, что представляется наиболее трагичным, увеличивается число жертв среди мирного населения. Более того, не вызывает сомнений, что активизация террористических групп в Турции неразрывно связана с сирийским кризисом, который продолжает оказывать негативное влияние на внешнеполитическую и внутреннюю ситуацию в стране.

Кто виноват и что делать?

EPA/SEDAT SUNA/Vostock Photo
Игорь Деланоэ:
Теракт в Анкаре: последствия турецкого
провала в Сирии

Этот извечный русский вопрос как никогда актуален сегодня и для турецкой стороны. Очевидно, что само решение или, по крайней мере, попытка осознания необходимого решения проблемы терроризма начинается с определения основных принципиальных моментов, которые зачастую игнорируются как местными правящими кругами, так и мировой общественностью. Турция в прямом и переносном смысле находится на линии разлома континентов и могла бы играть роль моста между Востоком и Западом. Однако существуют и внутрирегиональные линии разлома для Анкары, которые определяют сегодняшнюю ситуацию и не позволяют играть роль моста не только для Востока и Запада в глобальном понимании, но и для восточных и западных частей Турции.

Для каждого государства существует ряд болевых точек. При этом действия государства, направленные на купирование болевого синдрома, можно оценивать с разных сторон, выделяя положительные и отрицательные моменты. Однако большой ошибкой было бы игнорировать эти аспекты, либо использовать в своих интересах хотя бы один из них, а именно этнический (противостояние турок и курдов), религиозный (сунниты-шииты/алавиты и т.д.) и мировоззренческий (традиционализм и секуляризация). Принимая во внимание вышесказанное, масштаб трагедии, которая может разыграться на Ближнем Востоке в целом, и в Турции, в частности, чрезвычайно велик. Сирийский кризис имеет сильнейшее влияние на внутреннюю ситуацию в Турции и стал спусковым механизмом как минимум для двух линий разлома, облекая их в искаженные формы, — это активизация террористической деятельности ИГ, строящего свою политику во многом на религиозном аспекте, и действия Рабочей партии Курдистана (PKK-турецкая форма написания), также признанной в Турции террористической организацией, давящей на этническую принадлежность.

Тяжесть ситуации заключается в том, что в отличие от России, которая ведет борьбу с ИГ на дальних подступах, Турция вынуждена бороться с террористами на собственной территории. Более того, существенный вклад в дестабилизацию вносит и деструктивная политика Рабочей партии Курдистана, которая стала приобретать все более изощренные методы. Таким образом, Анкара ведет борьбу на двух фронтах: с группами, проникающими из сопредельных государств, и с террористической организацией, орудующей на протяжении более чем сорока лет непосредственно в стране.

PKK или ИГ?

www.albawaba.com
Сечкин Кёстем:
Ближневосточная дилемма Турции.
Региональное правительство Курдистана
и ИГИЛ

История знает немало примеров, когда ответственность за резонансные теракты берут на себя сразу несколько террористических организаций, которые пытаются таким образом привлечь к себе еще большее внимание и заявить о себе. Ответственность за теракт 8 июня в районе Мидьят на юго-востоке Турции уже взяла на себя PKK. Существует предположение, что за взрывом 7 июня может стоять ИГ. Это объясняется тем, что в результате действий российских ВКС и западной коалиции в Сирии и Ираке ИГ в последнее время теряет свои позиции. Несмотря на это, подобным организациям необходимо поддерживать свое существование, в том числе, за счет совершения терактов в других государствах мира, а Турция в этом контексте — удобная мишень. Однако с большой долей вероятности теракт в Стамбуле 7 июня также имеет отношение к Рабочей партии Курдистана или его дочерним структурам. Этому есть ряд причин.

Во-первых, тактика ведения боевых действий PKK претерпела существенные изменения. Если раньше боевики в основном вели столкновения с турецкой армией в горах и на труднодоступной местности, то в последнее время теракты стали проходить в больших городах, где жертвами могут стать не только военные, но и мирные граждане. Более того, боевики все чаще прибегают к использованию дистанционных средств управления, в результате чего возрастает количество жертв и уменьшается риск для террориста быть ликвидированным.

Во-вторых, перемещение террористической деятельности в густонаселенные районы Турции дает возможность Рабочей партии Курдистана еще громче заявить о себе. Одна из целей в этих условиях — мировой общественности необходимо осознать, что в Турции боевые столкновения идут не только на юго-востоке страны. Однако самое опасное последствие подобных действий PKK — внутренний государственный аспект. Помимо общеизвестных последствий деятельности террористов, существует проблема долгосрочной перспективы. Рабочая партия Курдистана действует не только «здесь и сейчас», но и закладывает мину замедленного действия в умы турецких граждан. Постепенно обозначается, что проблема юго-востока страны касается не только тех, кто там проживает (преимущественно курды), но и всей Турции. Более того, война в Сирии, где столкновения зачастую происходят в городе, дала возможность PKK улучшить свою боеподготовку, и, соответственно, атаки могут принимать все большие и разрушительные масштабы. Политика запугивания может породить новое мировоззрение, где юго-восток Турции будет восприниматься как нечто отдельное, а не составная часть государства, и путь отделения может восприниматься как единственно верный.

Сирийский кризис и активизация Рабочей партии Курдистана неразрывно связаны между собой. Затишье действий PKK пришлось на начало 2013 – июль 2015 гг., когда правительство предприняло определенные шаги для осуществления переговорного процесса. Этот период, с одной стороны, характеризовался существенным уменьшением террористической активности. С другой стороны, воспользовавшись наметившейся положительной тенденцией, боевики смогли нарастить и сосредоточить запасы оружия непосредственно в населенных пунктах на юго-востоке страны. Параллельно с этим, с середины 2013 г. шел процесс усиления позиций Рабочей партии Курдистана в Сирии, которая действовала через свою дочернюю структуру — партия «Демократический союз» (далее PYD). Здесь особо значимым представляется следующее обстоятельство: Рабочая партия Курдистана во многих государствах мира признана террористической организацией. Чтобы иметь возможность в дальнейшем осуществлять свою деятельность PKK пришлось несколько раз менять свое название в 2000-х гг., чтобы избежать попадания в список террористических организаций. Так, например, в Иране она была известна как «ПЖАК», а в Сирии — «Партия демократический союз». В Турции же название изменялось несколько раз (Конгра-Гел, КАДЕК и т.д.). Таким образом, PKK и PYD — одна и та же организация, с одним и тем же лидером, командным пунктом, запасом оружия. Более того, широко известны факты мобильности боевого состава, который в необходимый момент перебрасывается из одного пункта вооруженных столкновений в другой.

REUTERS/Sergei Karpukhin
Ариф Асалыоглу:
Новая страница в отношениях с Москвой

В этом контексте Турция оказывается в непростом положении. С одной стороны, общеизвестно, что страны западной коалиции придерживаются того же мнения, что и Анкара, называя Рабочую партию Курдистана террористической организаций. В то же время Россия ее таковой не признает, что противоречит жизненным интересам Турции. С другой стороны, США, Россия и государства Евросоюза в политическом и военном аспектах оказывают поддержку партии «Демократический союз», которая, как было сказано выше, фактически и есть PKK. Это, безусловно, приводит к уменьшению взаимного доверия между странами.

Имея негативный опыт в Афганистане и Ираке, очевидно, что западная коалиция не намерена отправлять свой наземный военный контингент в зону боевых действий. Поэтому сотрудничество с тем, кто уже находится в районах столкновений и активно в них участвует, дает коалиции дополнительные возможности. Воспользовавшись этим обстоятельством, партия «Демократический союз» воюет в Сирии под лозунгами борьбы с ИГИЛ и, фактически, получает международную легитимность. Более того, у PKK появляется дополнительная возможность мобилизовать своих боевиков и перебрасывать оружие в Турцию, обеспечивая возможность совершения дальнейших террористических актов.

Рабочая партия Курдистана преследует и иную цель — путем создания автономных регионов в Сирии, Ираке, Иране и Турции обеспечить появление независимого Курдистана. Именно поэтому сирийский кризис представляет прямую угрозу национальной безопасности Турции. Возникает и другая проблема, которая не получает нужного внимания со стороны мировой общественности, — искусственное перемещение народов на подконтрольных PYD территориях в Сирии. Общеизвестно, что районы, где главенствующие позиции сейчас занимают эти организации, населены не только представителями курдского народа — там проживает множество национальностей, имеющих различное вероисповедание. Прикрываясь борьбой с ИГ, PYD принуждает некурдское население покинуть занимаемые ими территории. Очевидно, что создание автономной области, используя гражданскую войну в Сирии, совершенно неприемлемо для Турции. Не стоит забывать и о том, что помимо Турции существуют и другие региональные игроки, которые также как и Анкара, не заинтересованы в фрагментации Сирии — это прежде всего Иран и Саудовская Аравия.

Таким образом, Турция, подобно другим государствам, вынуждена адаптироваться к новым геополитическим реалиям. Это во многом обуславливает необходимость скорейшей выработки новой стратегии взаимодействия как на внутриполитическом пространстве, так и в отношении всех без исключения стран региона. Очевидно, что Анкаре придется корректировать некоторые моменты своего внешнеполитического курса, в первую очередь, в Сирии. Однако для возможности сделать первые необходимые шаги в этом направлении, должно прийти осознание, что сирийский кризис — это и часть внутренней политики Турции. Это потребует принятия определенных решений в правовом поле в области борьбы с терроризмом и вместе с этим принятия новых демократических реформ. Иными словами, необходимо найти баланс между «hard power» и «soft power». Для Анкары это влечет за собой развитие регионального видения курдского вопроса и, как следствие, постепенную нормализацию турецко-российских отношений.