Прощай, оружие: ДОВСЕ и «выходка» России

10 марта 2015 г. Россия устами А.Ю. Мазура «освободила» себя от обязательств в рамках Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Подобное решение вряд ли можно было бы назвать сенсацией. Скорее, оно стало логичным завершением истории с Договором, положения которого с момента подписания соглашения по его адаптации на саммите ОБСЕ в Стамбуле в далеком 1999 году так и остались на бумаге.

10 марта 2015 г. Россия устами А.Ю. Мазура «освободила» себя от обязательств в рамках Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Подобное решение вряд ли можно было бы назвать сенсацией. Скорее, оно стало логичным завершением истории с Договором, положения которого с момента подписания соглашения по его адаптации на саммите ОБСЕ в Стамбуле в далеком 1999 году так и остались на бумаге.

Ратификация стамбульского соглашения только четырьмя из 30 подписавших его сторон — Белоруссией, Казахстаном, Россией и Украиной — и дальнейшие призывы Москвы к остальным подписантам последовать ее примеру, так и не увенчались успехом. С 2007 года, т.е. со времени введения российского моратория на исполнение положений ДОВСЕ, Договор фактически не действовал. Режим контроля над обычными вооружениями в Европе осуществлялся в других, более удобных по сравнению с громоздким ДОВСЕ форматах сотрудничества, прежде всего в рамках Договора по открытому небу (ДОН) и Венского документа 2011 года о мерах укрепления доверия и безопасности (ВД–2011).

Оба документа, в отличие от ДОВСЕ, не устанавливают каких-либо «потолков» для боевой техники и вооружений участвующих в них сторон, а выполняют «надзорную функцию», то есть обеспечивают необходимую транспарентность в военной сфере (контрольные полеты, обмен информацией военного характера и т.д.).

Сам же ДОВСЕ, с его заостренностью на количественные ограничения вооружений, представлял собой скорее символ ушедшей «перестроечной» эпохи – времени, когда в отношениях между тогда еще существовавшим СССР и Западом в лице НАТО была возможна дипломатия разменов и торга. Ощетинившиеся танковыми дивизиями сверхдержавы и их союзники могли себе позволить обсуждение вопросов о том, каким количеством бронированной техники можно было бы поступиться, не снизив при этом  уровень «разумной достаточности».

Однако в начале XXI века такие договоренности представляются уже чем-то совершенно реликтовым. Революция в военном деле, породившая высокоточные и высокомобильные системы вооружений, превратила предусмотренные «зональные» ограничения ДОВСЕ в пережиток прошлого.

ИТАР ТАСС

Современные конфликты развиваются отнюдь не по сценарию времен холодной войны, где танковым дивизиям отводилась важнейшая роль в победе над вероятным противником. Исход войны нового типа решается не на полях сражений между многочисленными армиями, оснащенными тяжелыми вооружениями, а качеством электронной разведки, командования, контроля и связи, плюс целеуказания для наведения высокоточного оружия. Следовательно, и механизм ДОВСЕ не способен предотвратить «гибридные войны» с обилием беспилотных летательных аппаратов, ракетных систем нового типа, а также высокомобильных боевых групп, использующих партизанскую тактику ведения боевых действий.

Не будет ошибочным утверждение о том, что фактический выход России из ДОВСЕ не способен кардинально изменить и военно-политическую обстановку в Европе, резкое ухудшение которой стало бы возможным и в случае продолжения российских обязательств в рамках Договора. Впрочем, отказ от данных обязательств еще не означает юридической процедуры выхода из документа. Речь идет о приостановке участия в работе Совместной консультативной группы (CКГ), что само по себе не может быть приравнено к «выходу», т.е. к денонсации. Для этого, согласно положениям Договора, должна быть созвана конференция стран-участниц.

В любом случае, судьба ДОВСЕ не случайно решилась в период нового витка напряженности между Россией и НАТО. Наращивание военной активности Североатлантического альянса вблизи российских границ, а также ответные «визиты» российских ВВС в натовское воздушное пространство подтолкнули Москву  к окончательному урегулированию вопроса с ДОВСЕ – решению, с которым российские власти ранее предпочитали не спешить, выжидая подходящего момента. Сейчас он наступил.

Ожидаемая реакция стран НАТО на российский демонстративный «выход» из ДОВСЕ – это именно то, на что рассчитывали в Москве, оказавшейся не в состоянии убедить языком дипломатии своих западных партнеров в деструктивности политики санкций и продолжения курса на изоляцию России.

Вряд ли, однако, можно ожидать каких-либо действенных мер со стороны Вашингтона или европейских столиц в связи с российским решением по Договору. Маховик санкционных действий Запада в отношении России и без того предельно раскручен и даже «прорыв» на минских переговорах в феврале 2015 г. продемонстрировал, что частота вращения этого механизма не зависит от сиюминутных решений в области кризисной дипломатии. Казус ДОВСЕ в этом аспекте не способен ни существенно навредить отношениям Москвы с Вашингтоном и Брюсселем, ни существенно улучшить их.

В истории с ДОВСЕ остается тем не менее одна немаловажная деталь, заставляющая отнестись к этому документу с определенной долей ностальгии.  Речь идет не столько о букве, сколько о «духе» самого Договора, который принимался на закате холодной войны и символизировал собой путь к так и не построенному в итоге «общеевроепейскому дому».

Даже на фоне многочисленных кризисов и конфликтов между Россией и Евроатлантикой (от Югославии и до Грузии) Договор оставался привычным элементом еще той «домайданной», «докиевской» системы соглашений в области европейской безопасности, участвуя в которых, Россия и Запад стремились к взаимной интеграции и партнерству. Почти все эти договоренности – от Основополагающего Акта до Венского документа – заключались почти синхронно с ДОВСЕ и в итоге пережили его. Остается открытым вопрос: надолго ли?