Преодолевая Гималаи: новое правительство во Франции

В последние дни завершившегося года во Франции произошли очередные правительственные перестановки. Вместо правоцентриста Мишеля Барнье, проработавшего всего три месяца и получившего вотум недоверия от депутатов, кабинет возглавил многолетний лидер партии «Демократическое движение», центрист Франсуа Байру. Существенным образом оказались перераспределены министерские должности, на которых неожиданно появилось несколько политиков-«тяжеловесов», не попавших в предыдущую команду или, казалось бы, полностью выпавших из игры еще раньше. Заступая на пост, новый премьер метафорически сравнил стоящие перед ним задачи с восхождением на азиатскую горную цепь — настолько трудновыполнимыми они кажутся. И действительно, в 2025 год Пятая республика вошла с кризисными симптомами, не имея ни полноценного бюджета, ни устойчивого парламентского большинства, но зато с продолжающейся фрагментацией политического поля и президентом Эммануэлем Макроном, чей рейтинг популярности успел повторить свой антирекорд времен «желтых жилетов» (21%).

С первых дней после назначения новый премьер предпочел не подчеркивать ориентацию его кабинета на ту или иную политическую силу, заранее пообещав, что будет открыт к диалогу со всеми, включая левую и крайне правую оппозицию.

С содержательной точки зрения выступление нового главы кабинета оказалось примечательным в нескольких отношениях. Во-первых, по самому острому сюжету — пенсионной реформе — он занял гибкую позицию: реформа не будет отменена как таковая (чего бы не позволил Э. Макрон), но «вернется на стадию строительства», что предполагает возобновление широких межведомственных консультаций о ее параметрах. Во-вторых, прозвучала мысль о том, что готовящийся сейчас проект бюджета будет подразумевать строгую экономию государственных финансов, ведь госдолг планируется снизить с нынешних 6% до 5,4% ВВП до конца наступившего года, а дефицит постепенно сокращать до 3% (правда, лишь к 2029 г.). В-третьих, по некоторым направлениям решено даже увеличить государственные расходы. В частности, на несколько процентов вырастет финансирование медучреждений.

В целом по выступлению главы кабмина было заметно, что для уменьшения риска получить моментальный вотум недоверия он расставил приманки для обоих флангов оппозиции.

Первая реакция основных политических сил страны на программную речь Ф. Байру в целом показала, что перехватить инициативу и сколь-либо существенно перестроить наблюдавшийся еще до назначения расклад ему пока не удалось. Похоже, кабинет министров продолжит действовать на крайне узком пространстве для маневра, оставаясь зажатым между двумя флангами. Это, в свою очередь, неизбежно оставляет на повестке дня угрозу новых вотумов недоверия, которую оппозиция продолжает раскручивать. Отсюда легко заключить, что намеченные Ф. Байру приоритеты будут реализовываться крайне осторожно, — если до этого вообще дойдет и они не останутся только на словах.

В период политического кризиса, в котором Франция пребывает с лета прошлого года и, видимо, останется еще неопределенно долгое время, единственной незыблемой фигурой будто бы остается президент Э. Макрон. Несмотря на призывы радикалов к досрочной отставке и антирекордные показатели общественной поддержки, он последовательно дает понять, что намерен доработать второй срок до самого конца, то есть до мая 2027 года. Более того, сам по себе его добровольный уход ничего не изменит, поскольку запутанная ситуация в парламенте останется таковой вне зависимости от фамилии хозяина Елисейского дворца. Однако тенденции последних недель показали, что бесконечно сопротивляться общественному давлению Э. Макрон тоже не может. Сценарий с его уходом, пусть и все еще не видится основным, теоретически может стать более вероятным по мере дальнейшего развития событий. Состоится она или нет, но досрочная отставка президента, скорее всего, приведет к коллапсу режима Пятой республики и необходимости искать еще более сложные компромиссы о принципах новой политической системы вообще.

В последние дни завершившегося года во Франции произошли очередные правительственные перестановки. Вместо правоцентриста Мишеля Барнье, проработавшего всего три месяца и получившего вотум недоверия от депутатов, кабинет возглавил многолетний лидер партии «Демократическое движение», центрист Франсуа Байру. Существенным образом оказались перераспределены министерские должности, на которых неожиданно появилось несколько политиков-«тяжеловесов», не попавших в предыдущую команду или, казалось бы, полностью выпавших из игры еще раньше. Заступая на пост, новый премьер метафорически сравнил стоящие перед ним задачи с восхождением на азиатскую горную цепь — настолько трудновыполнимыми они кажутся. И действительно, в 2025 год Пятая республика вошла с кризисными симптомами, не имея ни полноценного бюджета, ни устойчивого парламентского большинства, но зато с продолжающейся фрагментацией политического поля и президентом Эммануэлем Макроном, чей рейтинг популярности успел повторить свой антирекорд времен «желтых жилетов» (21%).

Байру и его команда

Алексей Чихачев:
Премьер «умер», да здравствует премьер?

Восемь лет назад, когда Э. Макрон только приходил к власти, смысловым стержнем его избирательной кампании был тезис о крахе прежнего «политического мира», то есть старых партий и элит, не способных справиться с вызовами современности. Не имея формальной связи ни с одной мейнстримной силой, нынешний президент утверждал, что безвозвратно ушли в прошлое все прежние клише и неофициальные правила игры, прежде всего — деление на левых и правых. Всем им на смену должно прийти некое новое поколение лидеров — прагматиков, прогрессистов, европеистов, объединяющих лучшее с обоих флангов и не скованных соображениями партийной дисциплины. Политика для них есть не столько борьба за голоса и тем более не решение насущных проблем избирателей, сколько вид предпринимательской деятельности, способ личной раскрутки. «Я хочу, чтобы Франция превратилась в нацию-стартап, нацию, которая думает и развивается, как стартап», заявлял Э. Макрон в 2017 г. на одной из технологических конференций, явно имея в виду более широкий контекст. Идеальный премьер-министр в такой парадигме — это либо молодой карьерист, «птенец» макроновского «гнезда», во многом повторяющий стиль шефа, либо технократ без далеко идущих амбиций, готовый спокойно выполнять указания первого лица.

Если предыдущие назначения на вторую должность в государстве так или иначе соответствовали вышеописанной логике (относительно молодые Э. Филипп и Г. Атталь; более технократичные Ж. Кастекс, Э. Борн и М. Барнье), то выбор в пользу 73-летнего Ф. Байру, четко ассоциирующегося с прежним политическим классом, можно считать заметным исключением. Фигурой общенационального масштаба он стал еще во второй половине 1990-х гг., когда принял руководство центристской партией «Союз за французскую демократию» (UDF). Та в свою очередь создавалась президентом В. Жискар-д’Эстеном (1974–1981) для сплочения своих сторонников на основе единой структуры, которая могла бы выступать противовесом неоголлистам справа и социалистам слева, забирая у тех умеренный электорат (история, кстати, чем-то похожая на Э. Макрона и его «Ренессанс»). По мере ухода Жискара из большой политики партия стала нуждаться в свежей фигуре, которая заодно могла бы спасти ее от поглощения неоголлистами Ж. Ширака, усилившимися к началу 2000-х гг.; эту роль тогда и сыграл Ф. Байру. Более того, удачный результат на президентских выборах 2007 года (18,5%, третье место) обозначил неплохие перспективы для центристов и позволил новому лидеру перестроить UDF под себя, реорганизовав ее в нынешнее «Демократическое движение» (MoDem).

Однако за следующие десять лет MoDem потеряло набранный темп и чаще всего было вынуждено довольствоваться статусом младшего партнера. Между тем его поддержка или хотя бы нейтралитет иной раз могли оказаться весьма ценными. В 2012 г. Ф. Байру, не попав во второй тур, не стал давать избирателям однозначных рекомендаций по выбору между Н. Саркози и Ф. Олландом, но в личном качестве открыто проголосовал за социалиста, что в конечном итоге позволило последнему занять президентское кресло. Пять лет спустя лидер MoDem не выдвинул собственную кандидатуру, но поставил на восходившую звезду Э. Макрона, чутко угадав, что тот доделает начатое и все же приведет к власти центристский лагерь, пусть и серьезно видоизменившийся. Наряду с соперничеством на национальном уровне Ф. Байру за долгие годы в политике успел обзавестись собственной «вотчиной» вдалеке от Парижа — мэрией родного города По, которую он возглавил в 2014 г. Любопытно, что в этом же городе родился знаменитый французский король Генрих IV, о котором нынешний премьер-министр ранее написал один из лучших биографических трудов.

Уместно предположить, что со стороны Э. Макрона решение назначить Ф. Байру могло диктоваться несколькими соображениями.

Во-первых, в нынешних условиях, когда судьба кабмина неизбежно зависит от тактических договоренностей с оппозиционными силами, на посту премьера нужен был человек, умеющий выстраивать мосты и хорошо ориентирующийся в «партийной» политике, желательно с большим опытом. В ближайшем окружении Э. Макрона, сформированном в духе отказа от прежних практик и условностей, подходящую фигуру отыскать было сложно; М. Барнье, долго работавший в брюссельских институтах, от национального контекста мог несколько отвыкнуть.

Во-вторых, все последние годы Ф. Байру проявлял себя как последовательный союзник президента: MoDem никогда не устраивал серьезной фронды в центристском блоке, признавая лидерство промакроновского «Возрождения» и, соответственно, самого главы государства. Так, летом минувшего года сразу после роспуска Национального собрания Э. Филипп, ныне возглавляющий еще одну лояльную партию «Горизонты», обвинил президента в «убийстве парламентского большинства», но Ф. Байру на контрасте высказывался более аккуратно.

В-третьих, важным критерием для первого лица, видимо, выступила проевропейская позиция назначаемого кандидата, согласие с его собственной точкой зрения, что единственный возможный для Франции путь — это дальнейшая евроинтеграция. По этому критерию у лидера MoDem тоже удачная биография, ведь по ходу своей карьеры ему доводилось избираться в Европарламент и до сегодняшнего дня возглавлять Европейскую демократическую партию, объединяющую небольшие центристские, еврооптимистические силы из ряда стран ЕС (среди них — Italia Viva М. Ренци).

В-четвертых, Ф. Байру уже занимал значимые посты при нынешнем президенте, но без реальных полномочий: в 2017 г. на месяц получил портфель министра юстиции, а в 2020 г. стал Верховным комиссаром по экономическому планированию (должность, по сути, лишь с аналитическими функциями). Перевод в премьерское кресло можно воспринимать как давно причитавшуюся «благодарность» от президента за добровольный отказ от конкуренции в самом начале совместного пути.

На настоящий момент трудно оценить, кого именно из своих министров Ф. Байру подбирал самостоятельно, а на ком был вынужден остановиться по настоянию президента. Вместе с тем при взгляде на состав правительства бросаются в глаза два примечательных аспекта. С одной стороны, на своих местах остались наиболее сильные фигуры, пришедшие еще вместе с М. Барнье или даже раньше: Б. Ретайо (внутренние дела), С. Лекорню (оборона), Р. Дати (культура), А. Женвар (сельское хозяйство). Все они в прошлом или настоящем принадлежат к правоцентристской партии «Республиканцы», а Б. Ретайо и вовсе стал звездой последних недель благодаря жесткой антииммигрантской риторике.

С другой стороны, в составе кабинета появилось несколько интересных «тяжеловесов». Например, Ж. Дарманен при предыдущих премьерах долго возглавлял МВД, с сентября 2024 г. покинул исполнительную власть, но теперь выбил себе в управление сферу юстиции (вероятно, почувствовав, что его традиционный козырь в виде борьбы с нелегальными мигрантами может уплыть из рук). Стоит отметить Л. Марканжели: новый министр госслужбы имеет хороший тыл на Корсике, где он долгое время был главой г. Аяччо. Портфель министра образования и науки (в статусе «государственного министра», вице-премьера) получила Э. Борн, сама руководившая правительством в 2022–2024 гг. Однако для нее эта должность выглядит скорее как утешительный приз, учитывая поражение против Г. Атталя в аппаратной борьбе за руководство макроновской партией. Самым же сенсационным выглядит возращение бывшего премьера при Ф. Олланде (2014–2016) М. Вальса. Некогда социалист правого толка и несостоявшийся кандидат в президенты 2017 года, он поначалу не пригодился Э. Макрону и без особого успеха выстраивал карьеру в мэрии родной Барселоны, а сейчас будет заниматься одним из наиболее «горячих» досье — заморскими территориями, притом тоже в ранге вице-премьера.

Любопытно, что, кроме самого Ф. Байру, формально его партию MoDem представляют лишь два человека: глава МИД Ж.-Н. Барро и младший министр по связям с парламентом П. Миньола. Возможно, поэтому с первых дней после назначения новый премьер предпочел не подчеркивать ориентацию его кабинета на ту или иную политическую силу, заранее пообещав, что будет открыт к диалогу со всеми, включая левую и крайне правую оппозицию, чьих представителей среди министров, правда, вновь не оказалось.

Трудное начало

Алексей Чихачев:
Выборы во Франции: задача со многими неизвестными

Едва приступив к работе, новое правительство поспешило заняться рядом наиболее срочных сюжетов. В частности, банкир Э. Ломбар, получивший в управление единое «суперминистерство» экономики, финансов и промышленности, приступил к работе над бюджетом на наступивший 2025 год. Со своей стороны М. Вальс отправился на пострадавший от урагана о. Майотта, где встретился с местными властями, пообещал различные меры поддержки и анонсировал некое изменение подхода метропольной Франции к своим заморским владениям. Из его уст прозвучала справедливая, хотя пока и не поддержанная более конкретными шагами самокритика, что в Париже вспоминают об удаленных островах лишь «когда там происходит природная катастрофа, погромы, или спортсмен оттуда родом приносит золотую медаль на Олимпийских играх». Сам же премьер-министр свой дебют несколько смазал, ведь вместо поездки на Майотту в первые же дни на посту Ф. Байру предпочел провести очередное заседание мэрии г. По, что многим показалось неуместным. В итоге он все же побывал на острове чуть позже (вместе с М. Вальсом), но особого впечатления это не произвело и, по мнению некоторых аналитиков, походило на слишком «сюрреалистичную и театральную» реакцию. Силовой же блок правительства попытался быстро организовать кампанию по выдворению с территории Франции нелегальных мигрантов, начав с алжирского общественного деятеля Б. Намана. Однако этот замысел обернулся для Б. Ретайо и Ж. Дарманена громкой неудачей, ведь Алжир отказался принимать фигуранта дела. В качестве ответной меры новый министр юстиции предложил упразднить безвизовый режим для алжирского чиновничества, но в любом случае показательной и эффектной акции уже не получилось. Самое главное, весь кабинет как таковой приступил к работе при непрекращающемся медийном давлении со стороны оппозиции, встретившей Ф. Байру угрозами нового вотума недоверия, если тот не пойдет на уступки по некоторым вопросам, прежде всего, по крайне непопулярной пенсионной реформе, проведенной властями в обход парламента еще в 2023 г.

В этом контексте значительное внимание привлекала программная речь Ф. Байру перед депутатами 14 января, в которой он изложил приоритеты работы нового кабинета. Важно отметить, что в политической системе Пятой республики выступление такого рода в целом не имеет обязывающего характера и далеко не всегда становится предметом голосования: вотум доверия кабмину не нужен, ведь подотчетен он изначально перед президентом, а не только перед парламентом. В зависимости от расстановки сил в нижней палате премьер-министры обычно ставят свою первую речь на голосование лишь в тех случаях, когда уверены в поддержке со стороны абсолютного большинства депутатов, которое в нынешней конфигурации, как известно, не набирается. Вместе с тем она остается частью политического ритуала: считается, что только после программного выступления премьера правительство полноценно приступило к работе. Как отмечала пресса, Ф. Байру, в молодости трудившийся на преподавательском поприще, взялся за написание текста самостоятельно «от первого до последнего слова». И такие усилия были вполне оправданны, коль скоро от расстановки акцентов и даже самых мелких нюансов зависело последующее восприятие кабинета глазами левой и правой оппозиции.

С содержательной точки зрения выступление нового главы кабинета оказалось примечательным в нескольких отношениях. Во-первых, по самому острому сюжету — пенсионной реформе — он занял гибкую позицию: реформа не будет отменена как таковая (чего бы не позволил Э. Макрон), но «вернется на стадию строительства», что предполагает возобновление широких межведомственных консультаций о ее параметрах. Эти консультации («конклав») планируется вести до осени 2025 г. с опорой на специальный доклад Счетной палаты, подготавливаемый в ближайшие недели, чтобы иметь возможность утвердить реформу заново накануне 2026 года. Как по этой проблеме, так и в более широкой связи Ф. Байру провозгласил намерение преодолеть глубокий раскол, существующий между различными частями общества, восстановить связь общества и государства — например, опять используя «тетради жалоб», которые были предложены в 2018–2019 гг. бунтовавшим «желтым жилетам».

Во-вторых, прозвучала мысль о том, что готовящийся сейчас проект бюджета будет подразумевать строгую экономию государственных финансов, ведь госдолг планируется снизить с нынешних 6% до 5,4% ВВП до конца наступившего года, а дефицит постепенно сокращать до 3% (правда, лишь к 2029 г.). Как впоследствии уточнила младший министр по государственным счетам А. де Моншален, речь идет о том, чтобы в кратчайшие сроки сэкономить 50 млрд евро, из которых 20 отыщутся за счет повышения налогов, а 30 — от сокращения расходных статей (для справки, М. Барнье планировал найти 60 млрд евро в пропорции 20/40). Однако как именно будут найдены эти средства, из слов Ф. Байру осталось неясным, поскольку упомянута лишь возможность оптимизации многочисленных бюрократических структур, существующих под эгидой каждого министерства, что всей намеченной суммы явно не принесет. Параллельно еще и публично исключена возможность повышения налоговой нагрузки на предприятия, средний класс, народные слои, местные органы власти — анонсирование подобного курса сразу стоило бы Ф. Байру кресла.

В-третьих, по некоторым направлениям решено даже увеличить государственные расходы. В частности, на несколько процентов вырастет финансирование медучреждений — хронически нуждающейся в этом отрасли, против чего при М. Барнье исполнительная власть отчасти возражала; без отсрочки произойдет инфляционная индексация пенсий. Значимой для организации дальнейшей партийно-политической борьбы может стать идея создания «банка демократии» — единого фонда, к чьей помощи стали бы прибегать партии вместо частных (и не всегда безупречных с точки зрения закона) спонсоров. Крупные текущие расходы способен повлечь за собой перевод парламентских выборов на пропорциональную избирательную систему, в пользу чего Ф. Байру также высказался, хотя и довольно неопределенно (без пояснений, будет ли это полная пропорциональность или де-факто смешанный порядок, на каких выборах ожидается апробация и т.д.). К слову, будто наступая на горло макроновской песне о «новом мире» французской политики, премьер намекнул на возможное возращение некогда привычной практики совмещения мандатов разных уровней одними и теми же лицами, чем он де-факто занимается и сам, не уходя в отставку из администрации По.

В целом по выступлению главы кабмина было заметно, что для уменьшения риска получить моментальный вотум недоверия он расставил приманки для обоих флангов оппозиции. В намеке на возможное использование пропорциональной системы прослеживается реверанс перед «Национальным объединением» М. Ле Пен, которое десятилетиями отстаивает использование именно этого способа организации выборов, осознавая его перспективность для себя. Также стоит упомянуть намерение министра М. Вальса ограничить «право почвы» на Майотте, что отчасти помогло бы решить традиционно острую миграционную проблему на острове. В то же время представители партии раскритиковали Ф. Байру за отсутствие действительно свежих идей, а также более подробного освещения миграционной повестки. Представляется, что и сам премьер не слишком заинтересован в поддержке крайне правых: опыт М. Барнье показал, что попытка угодить лепенистам вряд ли сработает в качестве надежного фундамента.

Алексей Чихачев:
Отличник евроинтеграции

Более же закономерным в данной ситуации выглядит поиск диалога с умеренно левыми силами, поскольку за всю свою карьеру Ф. Байру не раз находил с ними общий язык, особенно в победном для тех 2012 году. Здесь основная задача кроется в необходимости расколоть «Новый народный фронт» (ННФ), вывести за скобки наиболее радикальную «Непокоренную Францию» и добиться тактических договоренностей с социалистами, экологистами и коммунистами. Последние две силы, по-видимому, пока выпали из данной схемы, поскольку поддержали вотум недоверия, быстро инициированный «непокоренными» сразу после речи (и завершившийся неудачей). Те же «зеленые» осудили выступление премьера за еще одну почти полностью проигнорированную тему — экологию. Напротив, позиция социалистов к настоящему моменту остается более нюансированной: в целом они приветствовали подход Ф. Байру к пенсионной реформе, но хотели бы дальнейшего «прояснения» его позиции, как и дальнейших уступок от минфина по бюджетным делам. Интересно, что важную роль в определении этой линии играет экс-президент, а ныне депутат Ф. Олланд, считающий, что умение находить компромиссы с властью позволит социалистам вернуть лидерство в левом лагере. Лидер радикалов Ж.-Л. Меланшон не упустил возможность прокомментировать действия своих партнеров по ННФ в презрительном ключе, считая, что вместо ситуативных мелочных торгов то с одним, то с другим премьером следует ставить вопрос по-крупному — вынуждать Э. Макрона уйти в досрочную отставку.

Первая реакция основных политических сил страны на программную речь Ф. Байру в целом показала, что перехватить инициативу и сколь-либо существенно перестроить наблюдавшийся еще до назначения расклад ему пока не удалось. Похоже, кабинет министров продолжит действовать на крайне узком пространстве для маневра, оставаясь зажатым между двумя флангами. Это, в свою очередь, неизбежно оставляет на повестке дня угрозу новых вотумов недоверия, которую оппозиция продолжает раскручивать. Отсюда легко заключить, что намеченные Ф. Байру приоритеты будут реализовываться крайне осторожно, – если до этого вообще дойдет и они не останутся только на словах. Как показывают соцопросы, французы в массе своей не слишком благоприятно оценивают перспективы сформированного кабинета, ведь 86% граждан считают, что в течение 2025 г. президенту придется назначить премьером кого-то еще (т.е. Ф. Байру быстро уйдет, либо тоже получив вотум недоверия, либо по итогам досрочных парламентских выборов, возможных ближайших летом). Комментируя эту цифру, нынешнему главе кабмина оставалось лишь горько сыронизировать: «Мне приходится задавать себе вопрос, где же оставшиеся респонденты нашли повод для оптимизма».

***

В период политического кризиса, в котором Франция пребывает с середины прошлого года и, видимо, останется еще неопределенно долгое время, единственной незыблемой фигурой будто бы остается президент Э. Макрон. Несмотря на призывы радикалов к досрочной отставке и антирекордные показатели общественной поддержки, он последовательно дает понять, что намерен доработать второй срок до самого конца, то есть до мая 2027 года. Более того, сам по себе его добровольный уход ничего не изменит, поскольку запутанная ситуация в парламенте останется таковой вне зависимости от фамилии хозяина Елисейского дворца. Однако тенденции последних недель показали, что бесконечно сопротивляться общественному давлению Э. Макрон тоже не может. Так, в своем новогоднем обращении он признал, что решение распустить Национальное собрание полгода назад «принесло больше расколов, чем решений», хотя раньше сетовал, что во всем якобы виноваты избиратели, не понявшие его тонкий замысел. По состоянию на 14 января, 58% французов хотели бы отставки президента уже в том случае, когда и если правительство Ф. Байру получит вотум недоверия от депутатов. Другим поводом могло бы стать поражение на референдуме по тому или иному вопросу: в 1969 г. Ш. де Голль покинул президентский пост именно после неудачного референдума, а Э. Макрон недавно как раз намекнул на возможность организации голосования такого рода в 2025 г. Поэтому сценарий с его уходом, пусть и все еще не видится основным, теоретически может стать более вероятным по мере дальнейшего развития событий. Состоится она или нет, но досрочная отставка президента, скорее всего, приведет к коллапсу режима Пятой республики и необходимости искать еще более сложные компромиссы о принципах новой политической системы вообще.