К числу вопросов политической истории Европы XX века, вызывающих уже не первое десятилетие серьезные дискуссии историков и общественности, относится вопрос о советско-германском договоре о ненападении, подписанном 23 августа 1939 года, секретном дополнительном протоколе к нему и внешнеполитических последствиях этого соглашения.
К событиям августа 1939 года и их политической оценке комиссией А. Яковлева [1]
К числу вопросов политической истории Европы XX века, вызывающих уже не первое десятилетие серьезные дискуссии историков и общественности, относится вопрос о советско-германском договоре о ненападении, подписанном 23 августа 1939 года, секретном дополнительном протоколе к нему и внешнеполитических последствиях этого соглашения. Можно выделить несколько стадий, этапов в отношении к этим событиям. Однако до 1989 г. преобладала сделанная еще в момент заключения договора оценка, прозвучавшая в редакции В. Молотова в брошюре «О ратификации советско-германского договора о ненападении», М. Военгиз 1939 г.: «Советско-германский договор о ненападении означает поворот в развитии Европы, поворот в сторону улучшения отношений между двумя самыми большими государствами Европы. Этот договор не только дает нам устранение угрозы войны с Германией, суживает поле возможных военных столкновений в Европе и служит, таким образом, делу всеобщего мира…» [2]. Подобные оценки без значительных корректив существовали вплоть до 1989 года. Официальная точка зрения МИДа СССР и АН СССР, выдержавший шесть изданий двухтомник, «История внешней политики СССР» основывался на этой версии и в 1986 году [3].
Политическая ситуация в СССР, а не только в республиках Прибалтики исключала «возможность спустить вопрос на тормозах».
2-й съезд народных депутатов СССР, основываясь на выводах комиссии А. Яковлева, 24 декабря 1989 года принял Постановление «О политической и правовой оценке советско-германского договора о ненападении от 1939 года». В пункте 7 Постановления говорилось: «Съезд народных депутатов СССР осуждает факт подписания "секретного дополнительного протокола" от 23 августа 1939 года и других секретных договоренностей с Германией. Съезд признает секретные протоколы юридически несостоятельными и недействительными с момента их подписания. Протоколы не создавали новой правовой базы для взаимоотношений Советского Союза с третьими странами, но были использованы И. Сталиным и его окружением для предъявления ультиматумов и силового давления на другие государства в нарушение взятых перед ними правовых обязательств».
Решения съезда и комиссии в течение последующих 27 лет подвергались критике как с позиций национал-радикалов республик, а затем государств Прибалтики, так и российских политиков и историков. Критика национал-радикалов сводится к тезису о том, что власть де-факто и де-юре можно было бы взять еще в 1990 году.
Аргументы ряда российских историков и политиков сводятся к следующему: принятие указанного решения создало правовую основу для выхода республик Прибалтики из состава СССР. В какой степени этот тезис оправдан?
Отвечая на этот вопрос, следует привести отрывок из резолюции I конгресса Народного фронта Эстонии «О пакте Молотова — Риббентропа»: «В ходе конференции нашло подтверждение то обстоятельство, что заключение пакта Молотова — Риббентропа не было для СССР вынужденным ходом и не обусловливалось необходимостью обороны государства. Заключение пакта ценой отказа от традиционного геополитического сотрудничества с Англией и Францией не дало времени для передышки, как это утверждалось до сих пор, Германии же это развязало руки для начала военных действий в Европе — Второй мировой войны» [4]. В 1990 г., Президиумом Верховного Совета ЭССР была создана комиссия по выработке историко-правовой оценки событий 1940 г. в Эстонии. Результаты деятельности комиссии были оформлены в следующей форме: «внешнеполитические и военные акции, предпринятые сталинским руководством Советского Союза против Эстонской республики в 1940 г. квалифицируются как агрессия, военная оккупация и аннексия Эстонской республики [5]. В дальнейшем в Эстонии и Латвии на этом основании будет провозглашена «концепция оккупации» и лишены гражданства сотни тысяч человек.
Решения высшего законодательного органа 1989 г. не позволяют делать вывод о том, что СССР прямо или косвенно признал военную оккупацию.
Другой вопрос в том, что политическая оценка событий 1939 г. в республиках Прибалтики давно была смоделирована в зарубежных центрах объединивших эмигрантов из Прибалтики в том числе американской Ассоциацией по содействию прогрессу балтийских исследований. И 23 августа 1987 г. в Таллине, в Риге и Вильнюсе прошли первые антисоветские демонстрации, где были озвучены разработки зарубежных центров: «агрессия, аннексия, оккупация». Однако попытка массового внедрения этого подхода в августе 1987 г. не встретила массовой поддержки как эстонцев, латышей, литовцев, так и русскоязычного населения. Именно поэтому на передний край борьбы за независимость вышли представители местных элит, давно и прочно интегрированных в советские практики в политике и экономике.
На этапе 1989 года группе депутатов из Прибалтики удалось вставить следующую формулировку в пояснительную записку к Съезду народных депутатов СССР (14 декабря 1989 г.): «В глазах широких слоев населения Прибалтийских государств советско-германские договоренности 1939 года являются отправной точкой для оценки последовавших в 1940 году событий, приведших к включению Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР».
Однако непонятно, о каких государствах идет речь. В 1989 г. Эстония, Латвия и Литва государствами не были. Если же речь идет о «широких слоях» эпохи 1939 года, то перед нами сталинская оценка событий не 1939 г., а 1940-го (вступление Прибалтики в СССР), вывернутая наоборот. Население Прибалтики отнеслось к официальным переговорам СССР и Германии абсолютно спокойно, поскольку осуждаемый протокол был сугубо тайным. Профессор С. Лавров вспоминал то, что на включении этой очевидно некорректной и двусмысленной формулировки настаивали не только члены «межрегиональной депутатской группы», но прежде всего, несколько депутатов из Прибалтики: В. Пальм, В. Ландсбергис, и Ю. Афанасьев. Примечательно то, что в депутатской группе из Прибалтики, активно поддержавшей рассматриваемое решение съезда, были люди, чьи родственники в дальнейшем будут лишены гражданства Эстонии и Латвии. Как отмечал профессор С. Лавров, изначально эту формулировку Э. Липпмаа хотел вставить в текст решения комиссии, т.е. придать этой оценке официальный статус. Однако представители депутатской группы «Союз», политическая позиция которой ясна из названия, решительно воспротивились этому.
Большинство народных депутатов СССР от республик Прибалтики преследовало цель восстановления государственности, но не были готовы к формированию радикальных националистических режимов, именно поэтому им не нашлось места на политической сцене Таллина, Риги, Вильнюса. Из-за спины демократов вышли сотрудники горкомов, выпускники партшкол, сделавшие свою политическую карьеру на конфронтации с Москвой [6]. Прошли годы, и бывший член комиссии Эдгар Сависсар напишет: «Несмотря на тот блеск, с которым мы восстановили независимость, нам сегодня трудно будет предпринять дальнейшие шаги и доказать, что мы еще на многое способны» [7]. Причина очевидна: политики Прибалтики стали заложниками августа. Вычеркнув из истории время с 23 августа 1939 года по 23 августа 1991 года, политики государств Прибалтики попали в ловушку, из которой нет выхода к процветанию и реальной независимости. Советский фантаст С. Снегов называл эту ситуацию так: «Кольцо обратного времени». Что ни делай и куда ни иди, время в Прибалтике течет от августа и до августа.
1. Автор в 1989–1991 гг. — помощник народного депутата СССР, члена комиссии А. Яковлева, профессора С. Лаврова, в 1991 году эксперт советской государственной делегации на переговорах с Эстонской республикой, в 1992-1997 гг. эксперт российских государственных и ведомственных делегаций на переговорах с Эстонской республикой.
2. Молотов В.М. О ратификации советско-германского договора о ненападении, М. Военгиз 1939 г. С.6
3. Например: История внешней политики СССР т.1 М.1986
4. Народный конгресс. Сборник материалов конгресса Народного фронта Эстонии. 1–2 октября 1988. Таллин 1989 с.217
5. Восстановление независимости Эстонской республики. Подборка правовых актов (1988-1991) Таллинн МИД ЭР 1991 с.17
6. Практически единственное исключение — В. Ландсбергис.
7. Сависсар Э. Правда об Эстонии Таллин 2012 с.13
