Отношения Москвы и Эр-Рияда на пороге нового этапа

Показателем уровня двусторонних отношений является подготовка визита в Россию саудовского монарха, который должен стать первым в истории. Однако наивно было бы полагать, что российско-саудовские отношения будут развиваться исключительно безоблачно.

Россию из-за ее позиции по Сирии в арабском мире продолжают воспринимать как союзницу шиитского Ирана. Еще один потенциальный источник трений между странами — поставки российского оружия в Иран. Кроме того, дальнейшее развитие двусторонних отношений будет зависеть от позиции Москвы по катарскому вопросу. Любое вмешательство России во «внутрисемейные» споры аравийских монархий будет крайне негативно воспринято в Эр-Рияде, который считает Персидский залив своей эксклюзивной зоной влияния.

Сегодня внешнюю политику КСА будет определять Мухаммед бен Сальман, который понимает важность сотрудничества с Россией и заинтересован в нем. Но при этом он имеет репутацию жесткого и решительного руководителя, который вряд ли простит Москве какие-либо откровенно проиранские шаги. Подход принца Мухаммеда бен Сальмана к России выглядит сугубо прагматичным и заключается в том, чтобы сотрудничать с Москвой там, где это возможно.

Григорий Косач:
Новый наследник саудовского престола

Назначение 31-летнего Мухаммеда бен Сальмана наследником престола стало еще одним подтверждением огромной роли принца в управлении королевством. Учитывая весьма почтенный возраст нынешнего монарха, именно Мухаммеду бен Сальману предстоит определять внешнюю политику КСА, в том числе в отношении России.

Мухаммед бен Сальман считается человеком менее консервативным, чем его отец, и пользуется популярностью среди молодежи, уставшей от многолетней геронтократии. Принц — сторонник модернизации страны, прежде всего снижения роли духовенства и уменьшения зависимости экономики страны от нефти.

Либеральные (по саудовским меркам) взгляды не мешают принцу проводить жесткий курс во внешней политике. Мухаммед бен Сальман занимает твердую позицию в отношении Ирана, который в Эр-Рияде считают источником экзистенциальной угрозы для КСА.

Виталий Наумкин:
Катарский кризис: что дальше?

В частности, именно он принял решение о прямом военном вмешательстве в гражданскую войну в соседнем Йемене, что крайне нетипично для внешней политики королевства, традиционно предпочитавшего обходиться финансовой помощью и действовать через своих прокси.

Считается, что именно Мухаммед бен Сальман стоял за начатой в июне блокадой Катара. За формальными обвинениями в поддержке терроризма там просматривается накопившееся недовольство Эр-Рияда слишком дружескими отношениями Дохи с Тегераном. Видимо, будущий саудовский монарх решил в свойственной ему манере расставить все точки над «i».

В отношении России позиция Эр-Рияда носит двойственный характер. С одной стороны, остаются серьезные разногласия по Сирии, с другой — страны приветствовали смену власти в Египте в 2013 г. и продолжают сообща поддерживать президента Абдель Фаттаха ас-Сиси. В частности, есть основания полагать, что масштабные закупки египтянами российских вооружений стали возможны благодаря саудовской финансовой помощи. Можно смело утверждать, что в Эр-Рияде оценили сдержанную позицию Москвы по йеменскому вопросу.

Анна Манафова:
Возможна ли нефтегазовая дружба России и Саудовской Аравии?

Есть и взаимопонимание на рынке нефти. Весной 2017 г. страны договорились о снижении добычи на 1,8 млн баррелей в день ради поддержания цен. Это даже дало повод Владимиру Путину заявить в конце мая, что согласованные действия Москвы и Эр-Рияда позволили «стабилизировать ситуацию на мировых рынках углеводородов».

Подход принца Мухаммеда бен Сальмана к России выглядит сугубо прагматичным и заключается в том, чтобы сотрудничать с Москвой там, где это возможно. Недаром месяц назад он лично приехал в Москву и заявил, что двусторонние отношения «переживают один из лучших моментов». Схожим образом высказывался и российский лидер, по словам которого, стороны поддерживают контакты и на политическом уровне, между военными ведомствами, вместе занимаются «вопросами урегулирования сложных ситуаций, в том числе в Сирии».

Показателем уровня двусторонних отношений является подготовка визита в Россию саудовского монарха, который должен стать первым в истории. Обычно 81-летний король Сальман удостаивает своего внимания только ближайших союзников или наиболее важных партнеров. Впрочем, наивно было бы полагать, что отношения будут развиваться исключительно безоблачно. Так, недавно в немецких СМИ появились приписываемые Мухаммеду бен Сальману заявления о том, что Россия — угроза для Саудовской Аравии и армия королевства может за три дня уничтожить российские силы в Сирии. Канцелярия наследного принца и российский МИД вскоре решительно опровергли эту информацию. Однако проблема столкновения интересов все же есть. Москва продолжает поддерживать Башара Асада. Россию из-за ее позиции по Сирии в арабском мире продолжают воспринимать как союзницу шиитского Ирана. Саудовцы же сотрудничают в Сирии с различными суннитскими группировками, нацеленными на смену власти в Сирии.

Аналитическая записка «Возможности для стратегических отношений России и Саудовской Аравии»

Другой потенциальный источник трений — поставки российского оружия непосредственно в Иран. Особенно современных систем ПВО вроде С-300, способных нарушить военный паритет и лишить КСА главного козыря в лице мощных ВВС.

Наконец, дальнейшее развитие двусторонних отношений будет зависеть от позиции Москвы по катарскому вопросу. Доха явно заинтересована в российской поддержке, о чем, вероятнее всего, и говорил Владимиру Путину эмир Тамим в ходе недавнего телефонного разговора. Однако любое вмешательство России во «внутрисемейные» споры аравийских монархий будет крайне негативно воспринято в Эр-Рияде, который считает Персидский залив своей эксклюзивной зоной влияния.

Таким образом, сейчас складывается весьма непростая для российско-саудовских отношений ситуация. Внешнюю политику КСА определяет политик, понимающий важность сотрудничества с Россией и заинтересованный в нем. Но при этом Мухаммед бен Сальман имеет репутацию жесткого и решительного руководителя, который вряд ли простит Москве какие-либо откровенно проиранские шаги.