Встреча Патриарха Кирилла и Папы Франциска представляется выверенным и тонко спланированным мероприятием, выводящим предстоятеля РПЦ на качественно новый уровень, а их заявление — документом особой важности. Папе Франциску встреча также важна: это существенный прорыв в деле сближения католицизма и православия. Помимо этого, Святой Престол заинтересован в Московской Патриархии как самом перспективном союзнике в борьбе за сохранение позиций христианства в странах западного мира, особенно в Европе.
2016 год неизбежно станет особенным в новейшей христианской истории: 12 февраля на Кубе состоялась поистине знаковая встреча предстоятеля Русской Православной Церкви и Папы Римского, а в июне состоится Святой и Великий Собор Православной Церкви.
Для Патриарха Московского и всея Руси сложно представить более подходящий момент для розыгрыша карты «встречи тысячелетия». Вне зависимости от повестки, сам факт этой встречи позволяет Кириллу продвинуться в решении как минимум двух задач: актуализировать собственный статус в преддверии Всеправославного Собора и обозначить фигуру предстоятеля РПЦ в качестве глобального игрока. Существенный успех на этом направлении был достигнут сразу же после анонсирования предстоящего события. Европейские СМИ традиционно преподносили в качестве лидера мирового православия Вселенского Патриарха, а предстоятеля РПЦ рассматривали исключительно как главу христиан на российском, в лучшем случае постсоветском пространстве. Однако на этот раз зарубежные газеты и интернет-ресурсы, объясняя своим читателям важность встречи на Кубе, указывают на значимость Московского Патриархата как второй по величине христианской церкви, а её предстоятеля именуют в противовес главе Константинопольской кафедры не духовным, а реальным лидером православия, располагающим несопоставимым с остальными автокефальными церквями ресурсами, паствой и влиянием. Подобная трансформация образа Кирилла не может не беспокоить Вселенский Патриархат, чья позиция совпадает с изложенной в The Economist: да, встреча примечательная, но ничего особенного собой не представляющая, тем более, что не считая Ферраро-Флорентийского собора 1439 г. Римский Папа встретился с предстоятелем православной церкви впервые в 1964 г., когда Павел VI и Афинагор отменили взаимные анафемы. О числе верующих и мощи экклезиастической структуры РПЦ при этом стараются умалчивать.
Папе Франциску встреча с Патриархом Кириллом также важна: это существенный прорыв в деле сближения католицизма и православия — задача, оказавшаяся нереализуемой для всех его предшественников. Помимо этого, Святой Престол заинтересован в Московской Патриархии как самом перспективном союзнике в борьбе за сохранение позиций христианства в странах западного мира, особенно в Европе, где соотношение численности последователей двух деноминаций существенно отличается от общемировых значений. На континенте проживает около 257 млн католиков и около 200,5 млн православных, подавляющее большинство которых приходится на паству РПЦ.
Римская кафедра крайне обеспокоена динамикой изменения религиозных взглядов в Северной Америке и Старом Свете. В своей первой энциклике Lumen Fidei, Папа Франциск подчеркивает, что многими современниками «свет веры» воспринимается как нечто устаревшее, утратившее свою значимость в век рациональности, занятый поиском новых путей познания.
Для католицизма и христианства в целом жизненно необходимо сохранить свои позиции именно в западном мире идей. Никакой рост числа верующих в Латинской Америке и Африке не может компенсировать стремительный переход людей из христианских церквей в разрозненные ряды «неопределившихся» (атеистов, агностиков и пр.), так как неизбежно добавляет очков в пользу выстраивания обратной зависимости между религиозностью и степенью развития общества: чем выше уровень качества жизни, тем менее сильны позиции христианства. В этой же связи в Lumen Fidei приводится цитата из письма Ницше к сестре: «…здесь пути людей расходятся: если ты стремишься к душевному покою и счастью, что ж — веруй; если же хочешь посвятить себя истине, тогда исследуй» [1].
Несмотря на «беспрецедентное возрождение христианской веры, которое происходит ныне в России и во многих странах Восточной Европы», отмеченное в совместной декларации папы и патриарха, православие сталкивается с теми же вызовами. В России, например, при том, что 72% взрослого населения относит себя к православной церкви, только 56% верят в Бога, лишь 32% — в загробную жизнь, а посещают богослужения хотя бы раз в месяц и вовсе всего 7%. Обеспокоенность Предстоятелей Православных Церквей нашла свое отражение в опубликованных по результатам Собрания в Шамбези 21–28 января 2016 г. проектах документов Всеправославного Собора. Так, в тексте «Миссия Православной Церкви в современном мире» указывается на духовный кризис современной цивилизации и подчеркивается, что «на пути проповеди Церкви и исполнения ею своей спасительной миссии служения человечеству всё чаще встают проявления секулярной идеологии». При этом, несмотря на все богословские различия, осознается необходимость интенсификации диалога с католицизмом. В проекте документа об «Отношениях Православной Церкви с остальным христианским миром» говорится, что «Церковь считает важным, чтобы все мы, христиане, вдохновляемые общими важнейшими принципами нашей веры, приложили усилия, дабы с готовностью дать единодушный ответ на те сложные проблемы, которые ставит перед нами современный мир», и «сознает тот факт, что в ответ на новые условия и новые вызовы современного мира движение за восстановление единства христиан принимает новые формы».
В этой связи успех в области сближения католиков и православных играет одну из ключевых ролей в борьбе за первенство среди поместных православных церквей. Основная конкуренция разворачивается между Вселенским Патриархом Варфоломеем и Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Первый занимает самую важную с символической точки зрения Константинопольскую кафедру, а второй управляет самой многочисленной и влиятельной православной церковью. Причем численное и ресурсное превосходство не единственная причина амбиций РПЦ. Московский Патриархат с самого момента своего возникновения позиционировал себя в качестве важнейшего центра христианства. Для русского православия превосходство Третьего Рима — это не просто умозрительная концепция, но конкретная формула, отраженная в установившей русское патриаршество Уложенной Грамоте 1589 г.
До последнего времени Русская Православная Церковь уступала Вселенской Патриархии инициативу в вопросе выстраивания отношений со Святым Престолом. Начиная с 1964 г. Константинопольские патриархи неоднократно встречались с Понтификами и публиковали совместные заявления. Патриарх Варфоломей даже упоминается в энциклике Папы Франциска Luadato Si’, посвященной вопросам защиты окружающей среды. Однако регулярность подобных событий, не приводивших ни к каким конкретным результатам, практически свела на нет их значимость и позволила Московской Патриархии интерпретировать их как не более чем частные встречи. В последние несколько лет, РПЦ удалось добиться существенного прогресса в продвижении собственных интересов внутри православного мира, а встреча Папы Франциска и Патриарха Кирилла едва ли не перечеркивает все достижения Константинопольской кафедры в выстраивании своего глобального образа. Вслед за Собранием Предстоятелей на Фанаре в марте 2014 г., утвердившем продвигавшуюся Русской Православной Церковью процедуру коллегиального принятия решений на предстоящем Соборе, Собрание в Шамбези также стало победой Московского Патриархата. В проектах документов Всеправославного Собора окончательно закрепляется прерогатива матери-церкви в вопросе церковной автономии, что исключает легитимные основания для эксплуатации статуса Вселенской Патриархии в спорных ситуациях. В пользу РПЦ можно трактовать и решение предсоборного совещания о православных диаспорах, предполагающее создание в 12 преимущественно европейских регионах Епископских Конференций, что также ограничивает влияние Константинопольской кафедры. Наконец, само место проведения собора под давлением Московской Патриархии было перенесено из Стамбула на Крит.
В этой связи встреча Патриарха Кирилла и Папы Франциска представляется выверенным и тонко спланированным мероприятием, выводящим предстоятеля РПЦ на качественно новый уровень, а их заявление — документом особой важности. Эта состоящая из 30 параграфов декларация — самый объемный и содержательный из когда бы то ни было опубликованных совместных текстов глав католической и православной церквей. Изначально анонсированный как призыв к защите христиан, подвергающихся гонениям на Ближнем Востоке и в Северной Африке в итоге этот документ отражает не только глобальные устремления двух предстоятелей, но и их беспрецедентную готовность к компромиссу перед лицом общих угроз. Заявляя в первой половине текста о решимости «прилагать все необходимое для того, чтобы преодолевать исторически унаследованные разногласия», во второй его части Франциск и Кирилл тут же приступают к реализации своего намерения и идут навстречу друг другу в одном из самых болезненных для двусторонних отношений вопросе — униатства на Украине. В обмен на согласие Московского Патриархата, что «церковные общины, которые появились в результате исторических обстоятельств, имеют право существовать и предпринимать все необходимое для удовлетворения духовных нужд своих верных», что уже вызвало резкую критику в рядах РПЦ, Рим признает, что «метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства» и «недопустимо использовать неподобающие средства для принуждения верующих к переходу из одной Церкви в другую, пренебрегая их религиозной свободой и их собственными традициями».
Конечно, католики не впервые на словах отказываются от политики прозелитизма. Так, подобные заявления содержались уже в подписанном в Баламанде в 1993 г. документе «Униатство как способ объединения в прошлом и поиски полного единства в настоящем», что не мешало игнорировать их на практике. Поэтому особенно ценно, что в этот раз слова Римской кафедры были усилены заявлением, «что раскол среди православных верующих Украины будет преодолен на основе существующих канонических норм, что все православные христиане Украины будут жить в мире и согласии, а католические общины страны будут этому способствовать», которое сводит на нет надежды Киевского Патриархата на какое бы то ни было признание. Более того, во встрече Франциска и Кирилла есть детали, указывающие на возможность прогресса в вопросе верховенства в христианской церкви. Во время пресс-конференции и папа, и Патриарх подчеркивали, что они общались как два епископа, а совместное заявление было подписано Франциском как Епископом Рима и Папой Католической Церкви, а не Папой Римским. Что вселяет особенную надежду в контексте состоявшейся 11 февраля 2016 г. встречи Коллегии Кардиналов, обсуждавшей перспективы децентрализации процесса принятия решений в Римско-Католической Церкви.
В российской и международной прессе неоднократно звучало мнение о политической подоплеке встречи Папы Римского и Патриарха Московского и личной заинтересованности в ней президента России. Однако положения итоговой декларации позволяют утверждать, что Патриарх Кирилл проводил эту встречу не как посол Владимира Путина, а как стремящийся к независимости от политической конъюнктуры духовный лидер, который, как и Папа Франциск, обеспокоен в первую очередь будущим христианства и своей церкви. От двух предстоятелей действительно зависит очень многое, и встреча на Кубе накладывает на них новые обязательства. Теперь у них один крест на двоих.
1. Перевод приводится по: Фридрих Ницше. Письма / Сост., пер. с нем. И. А. Эбаноидзе. — М: Культурная революция, 2007. — 400 с.