Один крест на двоих
Встреча Патриарха Кирилла и
Папы Франциска
(Голосов: 8, Рейтинг: 5) |
(8 голосов) |
Заместитель заведующего кафедрой политической теории МГИМО МИД России
Встреча Патриарха Кирилла и Папы Франциска представляется выверенным и тонко спланированным мероприятием, выводящим предстоятеля РПЦ на качественно новый уровень, а их заявление — документом особой важности. Папе Франциску встреча также важна: это существенный прорыв в деле сближения католицизма и православия. Помимо этого, Святой Престол заинтересован в Московской Патриархии как самом перспективном союзнике в борьбе за сохранение позиций христианства в странах западного мира, особенно в Европе.
2016 год неизбежно станет особенным в новейшей христианской истории: 12 февраля на Кубе состоялась поистине знаковая встреча предстоятеля Русской Православной Церкви и Папы Римского, а в июне состоится Святой и Великий Собор Православной Церкви.
Для Патриарха Московского и всея Руси сложно представить более подходящий момент для розыгрыша карты «встречи тысячелетия». Вне зависимости от повестки, сам факт этой встречи позволяет Кириллу продвинуться в решении как минимум двух задач: актуализировать собственный статус в преддверии Всеправославного Собора и обозначить фигуру предстоятеля РПЦ в качестве глобального игрока. Существенный успех на этом направлении был достигнут сразу же после анонсирования предстоящего события. Европейские СМИ традиционно преподносили в качестве лидера мирового православия Вселенского Патриарха, а предстоятеля РПЦ рассматривали исключительно как главу христиан на российском, в лучшем случае постсоветском пространстве. Однако на этот раз зарубежные газеты и интернет-ресурсы, объясняя своим читателям важность встречи на Кубе, указывают на значимость Московского Патриархата как второй по величине христианской церкви, а её предстоятеля именуют в противовес главе Константинопольской кафедры не духовным, а реальным лидером православия, располагающим несопоставимым с остальными автокефальными церквями ресурсами, паствой и влиянием. Подобная трансформация образа Кирилла не может не беспокоить Вселенский Патриархат, чья позиция совпадает с изложенной в The Economist: да, встреча примечательная, но ничего особенного собой не представляющая, тем более, что не считая Ферраро-Флорентийского собора 1439 г. Римский Папа встретился с предстоятелем православной церкви впервые в 1964 г., когда Павел VI и Афинагор отменили взаимные анафемы. О числе верующих и мощи экклезиастической структуры РПЦ при этом стараются умалчивать.
Сам факт этой встречи позволяет Кириллу продвинуться в решении как минимум двух задач: актуализировать собственный статус в преддверии Всеправославного Собора и обозначить фигуру предстоятеля РПЦ в качестве глобального игрока.
Папе Франциску встреча с Патриархом Кириллом также важна: это существенный прорыв в деле сближения католицизма и православия — задача, оказавшаяся нереализуемой для всех его предшественников. Помимо этого, Святой Престол заинтересован в Московской Патриархии как самом перспективном союзнике в борьбе за сохранение позиций христианства в странах западного мира, особенно в Европе, где соотношение численности последователей двух деноминаций существенно отличается от общемировых значений. На континенте проживает около 257 млн католиков и около 200,5 млн православных, подавляющее большинство которых приходится на паству РПЦ.
Римская кафедра крайне обеспокоена динамикой изменения религиозных взглядов в Северной Америке и Старом Свете. В своей первой энциклике Lumen Fidei, Папа Франциск подчеркивает, что многими современниками «свет веры» воспринимается как нечто устаревшее, утратившее свою значимость в век рациональности, занятый поиском новых путей познания.
Святой Престол заинтересован в Московской Патриархии как самом перспективном союзнике в борьбе за сохранение позиций христианства в странах западного мира, особенно в Европе.
Для католицизма и христианства в целом жизненно необходимо сохранить свои позиции именно в западном мире идей. Никакой рост числа верующих в Латинской Америке и Африке не может компенсировать стремительный переход людей из христианских церквей в разрозненные ряды «неопределившихся» (атеистов, агностиков и пр.), так как неизбежно добавляет очков в пользу выстраивания обратной зависимости между религиозностью и степенью развития общества: чем выше уровень качества жизни, тем менее сильны позиции христианства. В этой же связи в Lumen Fidei приводится цитата из письма Ницше к сестре: «…здесь пути людей расходятся: если ты стремишься к душевному покою и счастью, что ж — веруй; если же хочешь посвятить себя истине, тогда исследуй» [1].
Несмотря на «беспрецедентное возрождение христианской веры, которое происходит ныне в России и во многих странах Восточной Европы», отмеченное в совместной декларации папы и патриарха, православие сталкивается с теми же вызовами. В России, например, при том, что 72% взрослого населения относит себя к православной церкви, только 56% верят в Бога, лишь 32% — в загробную жизнь, а посещают богослужения хотя бы раз в месяц и вовсе всего 7%. Обеспокоенность Предстоятелей Православных Церквей нашла свое отражение в опубликованных по результатам Собрания в Шамбези 21–28 января 2016 г. проектах документов Всеправославного Собора. Так, в тексте «Миссия Православной Церкви в современном мире» указывается на духовный кризис современной цивилизации и подчеркивается, что «на пути проповеди Церкви и исполнения ею своей спасительной миссии служения человечеству всё чаще встают проявления секулярной идеологии». При этом, несмотря на все богословские различия, осознается необходимость интенсификации диалога с католицизмом. В проекте документа об «Отношениях Православной Церкви с остальным христианским миром» говорится, что «Церковь считает важным, чтобы все мы, христиане, вдохновляемые общими важнейшими принципами нашей веры, приложили усилия, дабы с готовностью дать единодушный ответ на те сложные проблемы, которые ставит перед нами современный мир», и «сознает тот факт, что в ответ на новые условия и новые вызовы современного мира движение за восстановление единства христиан принимает новые формы».
Успех в области сближения католиков и православных играет одну из ключевых ролей в борьбе за первенство среди поместных православных церквей.
В этой связи успех в области сближения католиков и православных играет одну из ключевых ролей в борьбе за первенство среди поместных православных церквей. Основная конкуренция разворачивается между Вселенским Патриархом Варфоломеем и Патриархом Московским и всея Руси Кириллом. Первый занимает самую важную с символической точки зрения Константинопольскую кафедру, а второй управляет самой многочисленной и влиятельной православной церковью. Причем численное и ресурсное превосходство не единственная причина амбиций РПЦ. Московский Патриархат с самого момента своего возникновения позиционировал себя в качестве важнейшего центра христианства. Для русского православия превосходство Третьего Рима — это не просто умозрительная концепция, но конкретная формула, отраженная в установившей русское патриаршество Уложенной Грамоте 1589 г.
В этот раз слова Римской кафедры были усилены заявлением, которое сводит на нет надежды Киевского Патриархата на какое бы то ни было признание.
До последнего времени Русская Православная Церковь уступала Вселенской Патриархии инициативу в вопросе выстраивания отношений со Святым Престолом. Начиная с 1964 г. Константинопольские патриархи неоднократно встречались с Понтификами и публиковали совместные заявления. Патриарх Варфоломей даже упоминается в энциклике Папы Франциска Luadato Si’, посвященной вопросам защиты окружающей среды. Однако регулярность подобных событий, не приводивших ни к каким конкретным результатам, практически свела на нет их значимость и позволила Московской Патриархии интерпретировать их как не более чем частные встречи. В последние несколько лет, РПЦ удалось добиться существенного прогресса в продвижении собственных интересов внутри православного мира, а встреча Папы Франциска и Патриарха Кирилла едва ли не перечеркивает все достижения Константинопольской кафедры в выстраивании своего глобального образа. Вслед за Собранием Предстоятелей на Фанаре в марте 2014 г., утвердившем продвигавшуюся Русской Православной Церковью процедуру коллегиального принятия решений на предстоящем Соборе, Собрание в Шамбези также стало победой Московского Патриархата. В проектах документов Всеправославного Собора окончательно закрепляется прерогатива матери-церкви в вопросе церковной автономии, что исключает легитимные основания для эксплуатации статуса Вселенской Патриархии в спорных ситуациях. В пользу РПЦ можно трактовать и решение предсоборного совещания о православных диаспорах, предполагающее создание в 12 преимущественно европейских регионах Епископских Конференций, что также ограничивает влияние Константинопольской кафедры. Наконец, само место проведения собора под давлением Московской Патриархии было перенесено из Стамбула на Крит.
Встреча Патриарха Кирилла и Папы Франциска представляется выверенным и тонко спланированным мероприятием, выводящим предстоятеля РПЦ на качественно новый уровень, а их заявление — документом особой важности. Этот документ отражает не только глобальные устремления двух предстоятелей, но и их беспрецедентную готовность к компромиссу перед лицом общих угроз.
В этой связи встреча Патриарха Кирилла и Папы Франциска представляется выверенным и тонко спланированным мероприятием, выводящим предстоятеля РПЦ на качественно новый уровень, а их заявление — документом особой важности. Эта состоящая из 30 параграфов декларация — самый объемный и содержательный из когда бы то ни было опубликованных совместных текстов глав католической и православной церквей. Изначально анонсированный как призыв к защите христиан, подвергающихся гонениям на Ближнем Востоке и в Северной Африке в итоге этот документ отражает не только глобальные устремления двух предстоятелей, но и их беспрецедентную готовность к компромиссу перед лицом общих угроз. Заявляя в первой половине текста о решимости «прилагать все необходимое для того, чтобы преодолевать исторически унаследованные разногласия», во второй его части Франциск и Кирилл тут же приступают к реализации своего намерения и идут навстречу друг другу в одном из самых болезненных для двусторонних отношений вопросе — униатства на Украине. В обмен на согласие Московского Патриархата, что «церковные общины, которые появились в результате исторических обстоятельств, имеют право существовать и предпринимать все необходимое для удовлетворения духовных нужд своих верных», что уже вызвало резкую критику в рядах РПЦ, Рим признает, что «метод «униатизма» прежних веков, предполагающий приведение одной общины в единство с другой путем ее отрыва от своей Церкви, не является путем к восстановлению единства» и «недопустимо использовать неподобающие средства для принуждения верующих к переходу из одной Церкви в другую, пренебрегая их религиозной свободой и их собственными традициями».
Распределение религий и конфессий
Конечно, католики не впервые на словах отказываются от политики прозелитизма. Так, подобные заявления содержались уже в подписанном в Баламанде в 1993 г. документе «Униатство как способ объединения в прошлом и поиски полного единства в настоящем», что не мешало игнорировать их на практике. Поэтому особенно ценно, что в этот раз слова Римской кафедры были усилены заявлением, «что раскол среди православных верующих Украины будет преодолен на основе существующих канонических норм, что все православные христиане Украины будут жить в мире и согласии, а католические общины страны будут этому способствовать», которое сводит на нет надежды Киевского Патриархата на какое бы то ни было признание. Более того, во встрече Франциска и Кирилла есть детали, указывающие на возможность прогресса в вопросе верховенства в христианской церкви. Во время пресс-конференции и папа, и Патриарх подчеркивали, что они общались как два епископа, а совместное заявление было подписано Франциском как Епископом Рима и Папой Католической Церкви, а не Папой Римским. Что вселяет особенную надежду в контексте состоявшейся 11 февраля 2016 г. встречи Коллегии Кардиналов, обсуждавшей перспективы децентрализации процесса принятия решений в Римско-Католической Церкви.
Положения итоговой декларации позволяют утверждать, что Патриарх Кирилл проводил эту встречу не как посол Владимира Путина.
В российской и международной прессе неоднократно звучало мнение о политической подоплеке встречи Папы Римского и Патриарха Московского и личной заинтересованности в ней президента России. Однако положения итоговой декларации позволяют утверждать, что Патриарх Кирилл проводил эту встречу не как посол Владимира Путина, а как стремящийся к независимости от политической конъюнктуры духовный лидер, который, как и Папа Франциск, обеспокоен в первую очередь будущим христианства и своей церкви. От двух предстоятелей действительно зависит очень многое, и встреча на Кубе накладывает на них новые обязательства. Теперь у них один крест на двоих.
1. Перевод приводится по: Фридрих Ницше. Письма / Сост., пер. с нем. И. А. Эбаноидзе. — М: Культурная революция, 2007. — 400 с.
(Голосов: 8, Рейтинг: 5) |
(8 голосов) |
