Неподконтрольные активы: украинская экономика под воздействием Кремля

Старший научный сотрудник аналитического центра Atlantic Council Андерс Аслунд в своем докладе «Kremlin Aggression in Ukraine: the Price Tag» попытался выйти за рамки исследования политической составляющей донбасского кризиса и проанализировать результаты украинско-российского противостояния в социально-экономическом разрезе.

Содержание доклада позволяет детально ознакомиться с размерами экономического ущерба, нанесенного украинской экономике с начала кризиса на Юге и Востоке Украины, и количеством людских потерь, связанных с активной фазой боевых действий на Донбассе. По мнению А. Аслунда, к основным потерям Украины необходимо отнести энергетические и банковские активы, а также предприятия, находившиеся на захваченной территории. Автор систематизировал оценки международных организаций и первых лиц украинского политического истеблишмента в попытке продемонстрировать тенденцию сокращения украинского бюджета в связи с ситуацией на Донбассе.

Отдельное место в своем докладе А. Аслунд уделил изучению сокращения товарооборота между странами как результата жестких рестриктивных мер со стороны Российской Федерации. Автор также попытался осуществить комплексный анализ трансформации украинской экономики под воздействием деструктивных обстоятельств.

Стоит отметить информативность доклада, в котором удачно систематизированы многочисленные данные и предположения относительно урона, нанесенного украинской экономике с 2014 г. При этом работа имела бы больше практического значения и предоставила бы более целостную картину реальной ситуации, если бы содержала детальные и широкие рекомендации украинскому государству, а также учитывала бы последние тенденции в экономических отношениях между двумя странами.

Представители политического истеблишмента и экспертной среды, разрабатывая всевозможные сценарии урегулирования боевых действий на Донбассе, определяя оптимальные механизмы имплементации Минских договоренностей и пытаясь прийти к общему знаменателю в процессе обеспечения мира на неподконтрольных украинской стороне территориях, не всегда уделяют должное внимание социальному и экономическому факторам конфликта, которые играют фундаментальную роль в дальнейшем развитии ситуации.

Исправляя существующую тенденцию, старший научный сотрудник Евразийского отдела аналитического центра Atlantic Council Андерс Аслунд в своем докладе «Kremlin Aggression in Ukraine: the Price Tag» попытался выйти за рамки исследования политической составляющей донбасского кризиса и проанализировать результаты украинско-российского противостояния в социально-экономическом разрезе. Декларируемая автором цель — «оценить материальные потери Украины в результате аннексии Крыма в феврале–марте 2014 г. и российской военной агрессии в отдельных районах Луганской и Донецкой областей Восточной Украины с апреля 2014 г.».

Содержание доклада позволяет детально ознакомиться с размерами экономического ущерба, нанесенного украинской экономике с начала противостояния, и количеством людских потерь, связанных с активной фазой боевых действий на Донбассе.

Последствия российских действий для экономической ситуации в Украине

Kremlin Aggression in Ukraine: the Price Tag

Крым. По мнению А. Аслунда, к основным потерям Украины необходимо отнести энергетические и банковские активы, а также предприятия, находившиеся на захваченной территории. Национализация государственной компании «Черноморнефтегаз», производившей 1,6 млрд куб. м газа из общего объема (20 млрд куб. м) добываемого в Украине газа, нанесла урон энергетической безопасности страны и ограничила потенциал разработки газовых месторождений на шельфе Черного моря.

По оценкам автора, более 400 украинских предприятий, в том числе компании Дмитрия Фирташа «Крымская сода» и «Крымский Титан», перешли под российскую юрисдикцию, сократив число налоговых поступлений в украинскую казну. Региональный банковский сектор с оценочной стоимостью 1,7–1,9 млрд долл. (более тысячи отделений) ушел с полуострова, освободив рынок для российских банков. В Крыму Украина потеряла 1,4 млн сельскохозяйственных земель, что в переводе на денежный эквивалент составляет около 1,8 млрд долл., а в случае проведения земельной реформы и запуска открытого рынка земли общая сумма с учетом рыночной конъюнктуры могла бы достигать порядка 5,6 млрд долл. Кроме сугубо экономических потерь, Украина понесла потери в численности населения, поскольку из предполагаемых 2 млн жителей полуострова только 20 тыс. решили переехать в другие украинские города.

Донбасс. Автор систематизировал оценки международных организаций и первых лиц украинского политического истеблишмента в попытке продемонстрировать тенденцию сокращения украинского бюджета в связи с ситуацией на Донбассе. Ссылаясь на статистику украинского правительства, А. Аслунд заявил о снижении донбасского ВВП на 70% летом 2014 г. В октябре 2014 г. предполагалась утрата 2,6% украинской территории, 10% ВВП страны и 15% индустриальных доходов.

Ключевые предприятия в области машиностроения, горнодобывающего оборудования, металлургии, химической и энергетической индустрии остались на неподконтрольных украинскому правительству территориях и были национализированы самопровозглашенными формированиями. Некоторые заводы продолжают находиться под контролем окружения беглого президента В. Януковича, реализуя продукты собственного производства в другие страны путем контрабанды. Усугубила ситуацию инициированная общественными активистами и поддержанная государством кампания по блокированию товарооборота через линию разграничения. В 2017 г. Национальный банк Украины оценил дополнительный ущерб из-за выхода предприятий из-под украинской юрисдикции и запрета на торговлю в 1,3% ВВП.

Подсчитывая вероятные рамки сокращения населения в зоне конфликта, автор обратился к статистике, предоставленной информационным ресурсом РБК, предполагающей снижение числа жителей в Донецкой и Луганской областях с 6–6,5 млн до 3–3,5 млн в период с начала боевых действий до июня 2015 г.

Экономические санкции. Отдельное место в своем докладе А. Аслунд уделил изучению сокращения товарооборота между странами как результата жестких рестриктивных мер со стороны Российской Федерации. По мнению автора, ограничения на импорт сельскохозяйственной продукции и металлов, а также манипуляции с ценами на энергоносители со стороны российской компании «Газпром» нанесли существенный удар по украинской экономике. По оценкам эксперта, применение Россией санкций и активная фаза конфликта спровоцировали сокращение импорта российской продукции в Украину на 81% и экспорта в Россию на 80% при сравнении показателей 2012 и 2016 гг.

Александр Гущин:
Четыре года ассоциации Украина — ЕС: детские болезни или перманентный кризис?

Суммируя общий эффект от негативного воздействия всех факторов, вызывающих сокращение украинской экономики, А. Аслунд воспользовался статистикой Международного валютного фонда и пришел к следующим выводам. С аннексией Крымского полуострова и выходом из-под украинского контроля отдельных территорий Донецкой и Луганской областей Украина потеряла в общей сложности 13,7% ВВП. Если в докризисном 2013 г. МВФ оценивал украинский ВВП в 179,6 млрд долл., то только в связи с описанными событиями этот показатель ориентировочно уменьшился на 24,6 млрд долл. При этом, следуя теории французского экономиста Т. Пикетти (общая стоимость активов в среднем превышает показатель ВВП в четыре раза для стран Европы за последние 140 лет), А. Аслунд вычислил, что общая стоимость Крыма и отдельных районов Донецкой и Луганской областей составляет 98 млрд долл. Именно такой суммы не досчитается украинская экономика в случае окончательной потери этих территорий.

В заключительной части своего доклада ученый акцентировал внимание на юридической составляющей украинско-российского конфликта, подразумевающей решение взаимных противоречий на международных судебных площадках. А. Аслунд также предоставил свои рекомендации для действий украинским властям, которые состоят в следующем: провести детальную инвентаризацию всех активов, утерянных в Крыму и на Донбассе, с их реальной стоимостью; исследовать варианты возмещения потерь Российской Федерацией; применить все легально созданные возможности для достижения общей цели.

Сложность точного подсчета утерянных активов и новые тенденции в украинско-российских экономических отношениях

Анализируя содержание доклада, следует отдать должное автору, который попытался осуществить комплексный анализ трансформации украинской экономики под воздействием деструктивных обстоятельств и в значительной степени в этом преуспел. При этом следует учитывать, что даже использование современных концепций или инновационных технологий при оценке объемов дестабилизации экономической ситуации в стране и размеров утерянных активов не дает гарантий правильности окончательных подсчетов. Причин тому несколько. Во-первых, динамика изменений ценовой конъюнктуры систематически отображалась бы на производительности и рыночной стоимости объектов промышленности даже в случае их пребывания под украинской юрисдикцией. Во-вторых, никакие форматы коммуникации, в том числе работа в Трехсторонней контактной группе, не позволяют в полной мере оценить ущерб, нанесенный инфраструктуре региона, и возможные масштабы гуманитарной катастрофы. До сих пор нет единственной объективной и целостной картины не подлежащих восстановлению объектов промышленности, уничтоженных дорог и вывезенных через открытую границу за пределы Украины ресурсов. В-третьих, блокада товарооборота и национализация украинских активов самопровозглашенными республиками разрушили сформированные за период независимости промышленные и производительные связи: была минимизирована возможность взаимодействия предприятий, которые сохранились на украинских территориях, с теми, которые остались на неподконтрольных землях. В связи с этим с 2014 г. у Украины возникла необходимость в том, чтобы искать дополнительные источники обеспечения энергетической безопасности страны или альтернативные каналы импорта сырья для поддержки производительности украинской экономики. Потеря собственных активов и их замена зарубежными аналогами, что повышали стоимость отдельной продукции, увеличивали расходы, уменьшали доходность украинского бюджета, негативно отображались на ценообразовании и ВВП.

Александр Гущин, Александра Решмедилова:
Прощание с постсоветским?

Возможно, по причине перечисленных обстоятельств можно встретить данные, отличающиеся от расчетов автора доклада. Например, согласно официальным заявлениям президента Украины П. Порошенко, Украина не досчиталась 18,6% ВВП (3,6% в Крыму и 15% на Донбассе), что составляет приблизительно 33,4 млрд долл. Если сопоставить названное президентом число с «формулой Пикетти», используемой ранее А. Аслундом, то объем утраченных активов находится в пределах 133,6 млрд долл. При этом страна потеряла 80% нефтегазовых залежей в Черном море, 10% портовой инфраструктуры, 25% промышленности, 100 шахт и 5 млрд банковских активов. В то же время заместитель министра обороны Украины Иван Руснак оценил убытки от боевых действий на Донбассе в размере 50 млрд долл.

Таким образом, проведение четкой линии уменьшения объемов украинской экономики в связи с событиями в Крыму и на Донбассе представляется невероятно сложной задачей. Более того, используя имеющиеся в распоряжении статистические данные, мы можем примерно оценить только уже существующие убытки, но не в силах спрогнозировать масштабы дальнейшего снижения экономического потенциала страны по причине утраты территорий. К тому же в случае прекращения активной фазы боевых действий и получения полного доступа к неподконтрольным землям перед украинскими властями возникнет новый вызов — восстановление экономики и инфраструктуры отдельных регионов Донецкой и Луганской областей, которые систематически дрейфовали в российском направлении. Чем меньше будут привлечены зарубежные доноры, тем большую нагрузку ощутит украинский бюджет.

Возвращаясь к содержанию доклада, следует согласиться с автором относительно резкого падения товарооборота между Украиной и Россией, но если бы А. Аслунд не ограничился в своих подсчетах показателями 2016 г., он бы увидел появление обратной тенденции, способной удивить эксперта. Если верить статистике Министерства экономического развития Украины, экспорт украинской продукции в Россию за 8 месяцев 2017 г. увеличился на 394 млн долл. по отношению к аналогичному периоду 2016 г. Следовательно, с января по август 2017 г. Украина заработала на российском рынке 2,6 млрд долл., что составляет 9,5% от общих объемов экспорта в другие страны.

В то же время Государственная служба статистики Украины заявляет об увеличении импорта из России на 37,2%, что пока несопоставимо с докризисным периодом, но показывает возможность частичного восстановления двусторонних экономических связей даже в условиях продолжения геополитического противостояния. Все же такие факторы, как близкое географическое расположение, обоюдный спрос и рентабельное ценовое соотношение, вносят собственные коррективы в курс экономической политики страны. Без ограничений на государственном уровне бизнес продолжает искать наиболее выгодные пути реализации собственной продукции, сохраняя за Российской Федерацией заметную долю в размере 11,4% от общего товарооборота на международной арене.

Павел Гудев:
Казус «Норда» — новый casus belli в российско-украинском противостоянии?

Динамика торговли, начавшая возрастать в 2017 г., актуализирует в повестке работы украинской власти вопрос сопоставления морально-политических ценностей с экономической целесообразностью. Дальнейшая минимизация бюджетных потерь и уменьшение общего ущерба от результатов российской политики на украинском направлении зависит от нескольких дилемм: сохранить 9,5% российской доли от общего экспорта или ограничить выход товаров на российский рынок; продолжить импорт минерального топлива, нефти и продуктов ее переработки из России или найти более дорогую альтернативу в других странах.

При этом регулирование экспорта-импорта должно быть синхронизировано, поскольку даже в условиях увеличения товарооборота для Украины по-прежнему характерно негативное сальдо в пределах 2,6 млрд долл. Эту динамику подтверждает статистика Национального банка Украины за первый квартал 2018 г., согласно которой, на фоне сокращения украинского экспорта на 11,5% в сравнении с тем же периодом 2017 г., импорт из Российской Федерации возрос на 28,4%. В случае сохранения такой тенденции либо гипотетического решения российской стороны об ограничении в одностороннем порядке объемов поступления украинских товаров на российский рынок дефицит будет только расти. Поэтому Украина должна быть готова к ответным мерам и последовательно заниматься усилением собственных позиций путем модернизации экономики и поиска дополнительных рынков сбыта своей продукции.

Пока страна продолжает балансировать между политическими декларациями и экономическим прагматизмом, товарооборот демонстрирует упущенную в докладе А. Аслунда возрастающую динамику. Оценивая сегодняшние экономические отношения между Украиной и Российской Федерацией, первый вице-премьер-министр экономического развития и торговли Украины С. Кубив заявил следующее: «Торговля, которая есть на сегодняшний день в Украине, соответствует — первое — законодательству, второе — целостности Украины. Третье — мы говорим о гражданах, которые сегодня проживают на территории Украины». Таким образом, если на уровне законодательной базы украинскими или российскими властями не будут зафиксированы какие-то ограничения, можно ожидать медленного восстановления двусторонних экономических связей даже на фоне отсутствия прогресса в политическом урегулировании «донбасского» и «крымского» кейсов. Тем не менее предпосылок выхода на докризисные показатели пока нет.

Сергей Кулик:
Россия-Украина: цена развода

Если акцентировать внимание на том, что в своих оценках падения товарооборота между странами А. Аслунд недостаточно подробно проанализировал тенденции 2017 г., то можно предложить автору доклада также более фундаментально подойти к вопросу формирования рекомендации украинскому правительству.

Перспективы минимизации экономических потерь в существующих обстоятельствах

Предложенные экспертом механизмы возмещения убытков ограничиваются исключительно юридическим инструментарием и не дают гарантий сокращения дальнейших потерь украинского бюджета. Несомненно, правовое поле представляется важным элементом для украинской стороны в контексте информационного противостояния с Российской Федерацией и попытки отстоять национальные интересы. Однако бюрократическая процедура рассмотрения многочисленных исков может затянуться, отложив практический результат на дальнесрочную перспективу. К тому же, учитывая сложности международных процессов и отношение России к не устраивающим ее решениям зарубежных инстанций, справедливо будет предположить, что, к сожалению, «строгость любого вердикта может смягчиться необязательностью его исполнения». Положительным исключением могли бы стать решения Стокгольмского арбитража в споре между «Нафтогазом» и «Газпромом», по результатам исполнения которых украинская сторона должна остаться в выигрыше, получив 2,5 млрд долл. Однако пока эти деньги не поступили в государственною казну, говорить об успешном завершении процесса рано.

К тому же следует быть готовым и к сценариям юридической обороны. Россия всегда может использовать в своих интересах долг по украинским еврооблигациям в размере 3 млрд долл., которые она выкупила во время пребывания у власти в Киеве режима В. Януковича. Отсутствие компромисса по поводу реструктуризации долга привело к остановке выплат по нему украинским руководством. Хотя в Украине понимают политический подтекст «долга Януковича» и небезосновательную угрозу дополнительной нагрузки на бюджет страны, в юридической плоскости в случае иска России могут возникнуть дополнительные сложности.

Таким образом, правовой инструментарий пока расценивается как попытка добиться возмещения ущерба в дальнесрочной перспективе, но едва ли он поможет сократить нынешние расходы, связанные с затягиванием процесса восстановления украинского контроля над всей территорией Донбасса. Нет также и правовых рычагов, способных компенсировать потери в случае дальнейшей «заморозки» переговорных процессов. Более рациональным в этом случае могли бы стать рекомендации относительно модернизации украинской экономики с целью уменьшения ее зависимости от предприятий, национализированных пророссийскими силами. По данным Государственной службы статистики Украины, с начала 2018 г. импорт угля из Российской Федерации достигает отметки в более чем 60% от общих закупок. Причина тому состоит в следующем: для работы большинства установок ТЭС в Украине необходим антрацит, который не добывается на подконтрольных государству территориях и, по причине отсутствия доступа к захваченным шахтам на землях ОРДЛО, в большем количестве закупается за рубежом. Уменьшить уязвимость энергетической безопасности страны можно было бы за счет модернизации ТЭС для перевода их на сырьевые аналоги, имеющиеся в распоряжении Украины. Эффективные действия руководства страны по подготовке правовой базы для таких изменений и поиску инвестиций для масштабных проектов могли бы дать позитивный результат уже в ближайшем будущем.

***

Делая выводы, следует отдать должное информативному по своему содержанию докладу А. Аслунда, который сумел систематизировать многочисленные данные и предположения относительно урона, нанесенного украинской экономике с начала украинско-российского противостояния. При этом работа имела бы больше практического значения и предоставила бы более целостную картину реальной ситуации, если бы содержала детальные и широкие рекомендации украинскому государству, а также учитывала бы последние тенденции в экономических отношениях между двумя странами.