Муссон на смену бризу: ползучая нуклеаризация Азиатско-Тихоокеанского региона

Восемь из девяти государств, обладающих ядерным оружием, либо расположены в Азиатско-Тихоокеанском регионе, либо имеют здесь непосредственные стратегические интересы и вооружённое присутствие.

Данную работу можно рассматривать как попытку продемонстрировать самоорганизующуюся стратифицированную модель режима нераспространения ядерного оружия в АТР. Эта иерархическая структура — пусть и с подвижными границами между уровнями — противопоставляется картине анархического хаоса, которую зачастую рисуют (нео)реалисты. Постулируя дихотомию между центром и периферией, автор освещает различия в подходах к ядерной проблематике во всём разнообразии региональных проявлений.

Подавляющее большинство признанных мировым сообществом государств принадлежит к когорте НЯОГ (страны, не обладающие ядерным оружием). Рассматриваемый регион не является исключением. Более того, внушительные пространства на карте АТР покрыты ЗСЯО (зонами, свободными от ядерного оружия). Некоторые азиатско-тихоокеанские НЯОГ являются активными членами Движения неприсоединения и высказывают свою неудовлетворённость процессом обзора по ДНЯО (Договору о нераспространении ядерного оружия). Такие соображения привели к принятию ДЗЯО (Договора о запрещении ядерного оружия) в 2017 г. Географический остов АТР в широком смысле, то есть ЮВА (Юго-Восточная Азия), представляется достаточно однородным, в том числе в плане позиций по ядерной проблематике: субрегиональные игроки весьма положительно относятся к ДЗЯО, девять из десяти государств ЮВА подписали его.

По крайней мере три участника «ядерной пятерки» (P5, ЯОГ) — Китай, Россия и США — напрямую вовлечены в регион. Подорванная система контроля над вооружениями так и не была переведена в трёхсторонний формат: Пекин отказался от включения в подобную конфигурацию, ссылаясь на свой несравнимо малый ядерный арсенал. ЯОГ активно продолжают модернизацию своих ядерных сил.

В АТР находятся три из четырёх ядерных держав, отказавшихся от участия ДНЯО в обмен на свой выбор в пользу нуклеаризации. С одной стороны, это совершенствующая свои ракетные средства доставки КНДР. С другой, к этой категории относятся Индия и Пакистан, от которых зависит хрупкий баланс биполярного ядерного порядка в Южной Азии.

В то же время отдельные державы среднего уровня в АТР также проявляют определённые сходства в поведении. Три актора, которые должны быть перечислены в этой связи прежде всего, — Республика Корея, Япония и Австралия.

В начале 2023 г. всколыхнуло информационное пространство откровение южнокорейского президента Юн Сок Ёля, заявившего о том, что Сеул раздумывает над возможностью нуклеаризации. Встревоженные подобной перспективой США инициировали волну дипломатической деятельности, и уже в апреле 2023 г. была подписана двусторонняя Вашингтонская декларация, по сути, включающая в себя уточнение положений об особенностях предоставления «ядерного зонтика».

Буквально за несколько месяцев до своей гибели Абэ С. спровоцировал спор по теме вероятного размещения американских ядерных боеголовок на японской земле. Даже несмотря на то, что нынешний премьер-министр Кисида Ф., семья которого родом из Хиросимы, продолжает выступать за разоружение на мировой арене (держа в уме резолюции за авторством Токио в Генассамблее ООН), голоса сторонников обретения ядерного вооружения не затихают.

Ограниченность Австралии начальной стадией ядерного топливного цикла восполняется пактом AUKUS. Первый его компонент из двух предполагает пошаговое снабжение Канберры подводными лодками с ядерными двигателями в течение нескольких лет. Соглашение и в самом деле создаёт прецедент получения НЯОГ чувствительной технологии ядерной тяги, которая неразрывно переплетена с обращением с высокообогащённым ураном.

Неудивительно, что ДЗЯО игнорируют не только ядерные державы, но и их союзники, которые напрямую зависят от «ядерного зонтика» ЯОГ. В любом случае, в этих странах не исключается запуск военных ядерных программ собственными силами. США используют разнообразные инструменты в качестве разменной монеты, чтобы усилить всё более сомнительную для партнёров достоверность расширенного ядерного сдерживания. Иными словами, латентные ядерные державы, по сути, пользуются «тактикой салями», предпринимая осторожные шаги в сторону нуклеаризации, но при этом каждый раз останавливаясь на полпути к становлению полноценным государством с ядерным арсеналом без пересечения невидимой линии.

Региональная составляющая, а именно чувство принадлежности к одному и тому же социокультурному пространству, представляет собой точку конвергенции, и этим преимуществом можно воспользоваться на глобальных площадках. Жизненно важным представляется создание каналов коммуникации для купирования рисков. Речь идёт, к примеру, о контактных линиях между военным руководством США и Китая. Наконец, просвещение широкой публики в части мирного использования атомной энергии и военных рисков помогло бы искоренить опасные стереотипы об устойчивом и экологически безопасном источнике энергии, который может превратиться в Разрушителя миров в руках злоумышленников.

Моря Восточной Азии находятся под воздействием
системы восточноазиатских муссонов (СВАМ),
которые приносят в регион влажный воздух с
Индийского и Тихого океанов. СВАМ влияет
на климат Японии, Корей и значительной части
прибрежного Китая, таким образом затрагивая
приблизительно треть населения Земли.

Po, R.C. (2018). The Blue Frontier: Maritime Vision
and Power in the Qing Empire. Cambridge University Press. P. 39.

Тучи сгущаются

Насыщенную жизнь такого мегарегиона, как АТР, отравляют семена раздора: международные процессы оказываются во всё более секьюритизированными на фоне противостояния США и Китая. Это положение можно показательно проиллюстрировать взаимными обвинениями, которыми был наполнен форум Shangri-La Dialogue 2023 г. Интенсивная технологическая конкуренция медленно, но верно перетекает в гонку вооружений. Это касается развёртывания инфраструктуры и проведения НИОКР в секторе технологий двойного назначения, то есть имеющих как военное, так и гражданское применение. К подобным областям относятся кибербезопасность, искусственный интеллект, квантовые вычисления, гиперзвуковые технологии, средства наблюдения и разведки, а также цифровые коммуникации и системы оповещения о морской обстановке. Ещё одна важная тенденция состоит во всё более отчётливом стремлении государств оберегать свои ресурсные базы (от стратегически значимых редкоземельных металлов до человеческого капитала), не говоря уже о застарелых территориальных спорах в регионе, которые периодически приводят к пограничным столкновениям.

Александр Ермаков:
Не доверяй и не проверяй. Новая нормальность и будущее договора СНВ?

В этой связи неудивительно, что в последнее время активно обсуждаются нестандартные вызовы безопасности в регионе. Выраженная взаимосвязь ядерных вооружений и конвенциональных сил — лишь одна из граней, показывающих релевантность ядерного фактора в этом ключе. Из всех типов ОМУ (оружия массового уничтожения) ядерное оружие само по себе вряд ли может быть исключено из системы уравнений, описывающей архитектуру региональной безопасности. Несомненно, этот аспект продолжает играть серьёзную роль в АТР.

Практически все государства — обладатели ядерных вооружений если не находятся в самом макрорегионе, то оставляют здесь отпечаток своей деятельностью в военной сфере. Если точнее, восемь из девяти государств, обладающих ядерным оружием, либо расположены в Азиатско-Тихоокеанском регионе, либо имеют здесь непосредственные стратегические интересы и вооружённое присутствие. Такие вводные данные способствуют несколько алармистским предсказаниям со стороны некоторых комментаторов, согласно которым следующая ядерная держава непременно появится именно в Азии. Подобное развитие событий подстёгивает аналитиков к формулировке гипотезы о переходе от второй ядерной эпохи к третьей. Ещё одно определение в этой связи — «век ракет», якобы наступивший после одностороннего выхода США из ДРСМД (Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности). Как ни парадоксально, практически четверть века назад, во время «золотой эры контроля над вооружениями» будущее ядерного нераспространения в Азии казалось зыбким.

Что касается пространственного измерения, географические условия считаются константой в науке о международных отношениях. В применении к Азиатско-Тихоокеанскому региону этот параметр характеризуется гетерогенностью. Так, с точки зрения Копенгагенской школы международных отношений, «Азиатский суперкомплекс» можно произвольно разделить на соответствующие подкомплексы на основании субрегионального критерия. Такая классификация отражает неоднородность в распределении ядерного оружия и отношении к теме в целом.

Данную работу можно рассматривать как попытку продемонстрировать самоорганизующуюся стратифицированную модель режима нераспространения ядерного оружия в АТР. Эта иерархическая структура — пусть и с подвижными границами между уровнями — противопоставляется картине анархического хаоса, которую зачастую рисуют (нео)реалисты. Постулируя дихотомию между центром и периферией, автор освещает различия в подходах к ядерной проблематике во всём разнообразии региональных проявлений.

Антиядерный стержень

Подавляющее большинство признанных мировым сообществом государств принадлежит к когорте НЯОГ (странам, не обладающим ядерным оружием). Рассматриваемый регион не является исключением. Более того, внушительные пространства на карте АТР покрыты ЗСЯО (зонами, свободными от ядерного оружия). К ним в первую очередь относятся ЗСЯО в Юго-Восточной Азии, учреждённая Бангкокским договором, и ЗСЯО в южной части Тихого океана, предусмотренная Договором Раротонга [i].

Некоторые азиатско-тихоокеанские НЯОГ являются активными членами Движения неприсоединения и высказывают свою неудовлетворённость процессом обзора по ДНЯО (Договору о нераспространении ядерного оружия). По их мнению, переговоры в духе доброй воли, прописанные в Ст. VI ДНЯО, проводятся не настолько деятельно, насколько могли бы. Такие соображения привели к принятию ДЗЯО (Договора о запрещении ядерного оружия) в 2017 г. Пусть Договор формально вступил в силу в январе 2021 г., ему явно недостаёт чётко определённых процедур верификации, и его юридическая обязательность остаётся под вопросом.

Андрей Кортунов:
Есть ли будущее у режима нераспространения?

В поддержку тезиса о центральной роли АСЕАН необходимо обратить особое внимание на географический остов АТР в широком смысле, то есть ЮВА (Юго-Восточную Азию). Этот субрегион представляется достаточно однородным, в том числе в плане позиций по ядерной проблематике. Рассматривая применение атомной энергии в мирных целях, приходится признать, что несмотря на острую потребность в подобных источниках, ни в одной стране ЮВА нет работающих реакторов АЭС.

С другой стороны, субрегиональные игроки весьма положительно относятся к ДЗЯО. Девять из десяти государств Юго-Восточной Азии подписали его, и лишь Сингапур воздержался при голосовании. Более того, более половины всех стран АСЕАН [ii] уже завершили процедуру ратификации Договора. Фактически такое единодушие может объясняться принципом принятия решений на основе консенсуса, характерного для ЮВА. Акторы в субрегионе с растущим беспокойством следят за нарастанием ядерной риторики и напряжённости между Китаем и США. Пакт AUKUS (см. ниже) вызвал тревогу у ведущих государств — членов АСЕАН по поводу секьюритизации региональной повестки.

Умеренно антиядерные настроения характерны не только для ЮВА. Ещё один заметный пример — малые островные державы Тихого океана, которые ещё в XX в. серьёзно пострадали от ядерных испытаний. Не случайно как Вашингтон, так и Пекин в последнее время концентрируют своё внимание на тихоокеанских островах, пытаясь заручиться поддержкой местных властей, чтобы впоследствии сполна воспользоваться возможностями, которые таит в себе стратегическое положение данных территорий. КНР, по-видимому, смогла переманить на свою сторону Соломоновы острова, заключив с ними пакт в области безопасности в апреле 2022 г., а также впоследствии ряд других двусторонних документов. На контрасте совершил визит в Папуа — Новую Гвинею Э. Блинкен, кульминацией чего стало обновление соглашения по оборонному сотрудничеству между двумя игроками. В любом случае, на данной стадии тихоокеанские страны явно не готовы к размещению на своей территории ядерного оружия, либо любому другому взаимодействию с ЯО.

Нуклеаризация периферии: роль великих держав

Считается, что официальные ядерные государства могут угрожать не только друг другу, но и средним державам, а также малым государствам. По крайней мере три участника «ядерной пятерки» (P5, ЯОГ) — Китай, Россия и США — напрямую вовлечены в регион. Однако подорванная система контроля над вооружениями так и не была переведена в трёхсторонний формат: Пекин отказался от включения в подобную конфигурацию, ссылаясь на свой несравнимо малый ядерный арсенал. В независимости от описанного ниже открытия ряда шахтных позиций для ракет в КНР, по запасам ЯО Москва и Вашингтон всё ещё приблизительно десятикратно превосходят Пекин, пусть и прогнозируется, что Китай доведёт свой потенциал до примерно тысячи ядерных боеголовок к 2030 г. Более того, чрезвычайно непростой задачей в столь запутанной обстановке в сфере безопасности представляется предотвращение полного разрушения комплекса двусторонних договорённостей по контролю над вооружениями, не говоря уже о цементировании соответствующего режима. Ситуацию ухудшает неопределённость с точки зрения размещения различных типов боеголовок на средствах доставки, что понижает порог применения ЯО. Похожая нечёткая разграничительная линия существует и между наступательными и оборонительными вооружениями.

Китай давно стремится к созданию полноценной ядерной триады по модели России и США. Сюда входят современные проекты МБР (межконтинентальной баллистической ракеты) «Дунфэн-41», подводные лодки проекта 094 (класса «Цзинь»), а также бомбардировщик-«невидимка» H-20 «Сиань». Отдельного упоминания заслуживает прогресс в разработке гиперзвуковых глайдеров. КНР — единственное государство P5, которое не связано добровольными или какими-либо другими ограничениями в плане производства высокообогащённого урана или плутония для военной ядерной программы. Как бы тщательно ни скрывал её детали Пекин за завесой секретности, в 2021 г. Г. Кристенсен и М. Корда опубликовали информацию о 300 шахтах для пусковых установок в стадии сооружения. Это открытие серьёзно изменило представление о балансе сил в регионе. Такое наращивание мощностей позволило предположить, что КНР уже не так рассчитывает на стратегию минимально гарантированного сдерживания в соответствии со своей доктриной неприменения ЯО первыми.

Лев Панин:
Американская ядерная доктрина: ключевые этапы развития и принципы функционирования

Россия, во многом переориентируя свои государственные расходы на оборону, по-прежнему полагается в своих расчётах на собственный ядерный потенциал. На фоне украинского конфликта Российская Федерация продолжает видимым образом усиливать средства ядерного сдерживания. В отличие от США, которые эксплицитно делают ставку на морскую составляющую своего ядерного «трезубца», Россия, будучи правопреемницей Советского Союза, скорее рассчитывает на наземную составляющую триады, а именно МБР. Впрочем, это не мешает Москве вкладываться и в субмарины: за последние годы Тихоокеанский флот ВМФ России пополнился новейшими ПЛАРБ [iii].

На текущем этапе США ставит в приоритет модернизацию своих стратегических ядерных сил. Тем менее эта тенденция удивительна при рассмотрении сквозь призму политической экономии: крупные подрядчики в сфере ОПК получили контракты на масштабное производство на фоне украинского и израильско-палестинского конфликтов. Невзирая на разговоры о том, что Вашингтон якобы всё меньше опирается на ядерный фактор, роль последнего в стратегических документах США становится всё более очевидной. Документ «Свободная и открытая Индо-Пацифика» был издан при администрации Д. Трампа в 2019 г., в то время как Индо-Тихоокеанская стратегия Дж. Байдена была опубликована в феврале 2022 г. Элементарный количественный контент-анализ позволяет получить показательные результаты. Сопоставляя число упоминаний слова «ядерный» в двух текстах, можно увидеть, что в версии 2019 г. лишь два таковых, а в варианте от 2022 г. — пять. Такая статистика подтверждает мысль о том, что средства ядерного сдерживания не только сохраняют, но и усиливают свои позиции в видении Вашингтоном региона.

Последние по порядку, но не по значению — внерегиональные игроки, обладающие ядерными возможностями. Они также делают ставку на эту часть глобального пространства. Взять хотя бы Францию с её особым отношением к Индо-Тихоокеанскому региону, первую страну ЕС, которая официально анонсировала одноимённую стратегию. Сообщается, что на постоянной основе в регионе расквартированы 7 тыс. французских военных. Не стоит сбрасывать со счетов и Великобританию с её недавно обнародованными решениями по сохранению «непрерывного» военно-морского присутствия в регионе, включая субмарины с ядерными силовыми установками. Идеологически это отражается в конструкте «Глобальной Британии» и «Индо-Тихоокеанском сдвиге», воплощаемом в формате AUKUS.

На задворках режима… с компенсацией в виде ЯО

В АТР находятся три из четырёх ядерных держав, отказавшихся от участия ДНЯО в обмен на свой выбор в пользу нуклеаризации. Очевидно, что наиболее часто муссируемый пример — КНДР, объявившая о решении покинуть Договор в 2003 г. Обыденностью стали новостные заголовки, в которых освещаются многочисленные северокорейские ракетные испытания, призванные продемонстрировать качественный рост технологической оснащённости Пхеньяна. Вопреки мрачным прогнозам, Северная Корея воздержалась от ядерных испытаний как в 2022 г., так и в 2023 г. Последний на данный момент тест состоялся ещё в 2017 г., через полтора года после того, как страна заявила о наличии термоядерного оружия (согласно мнениям некоторых экспертов, это было так называемое бустированное устройство, то есть заряд с термоядерным усилением). В настоящее время государство, вероятно, сконцентрировано на совершенствовании своих систем доставки, в частности, решая проблему миниатюризации. Твердотопливная МБР «Хвасон-18» предположительно способна достичь любой точки континентальной части США. Диверсифицируя свои опции, режим также сосредотачивается на операционализации своих атомных подлодок: в 2023 г. была запущена одна из них под условным названием Проект №841. В прошлом году КНДР зафиксировала свой ядерный статус в Конституции. Любопытно, что подобные сообщения распространялись и в 2012 г.

Андрей Губин:
Комплименты ради собственной корысти: американские оценки ядерного потенциала КНР

Хрупкий баланс биполярного ядерного порядка в Южной Азии зависит от противостояния Индии и Пакистана. Оба государства улучшают свои средства доставки, параллельно накапливая ядерные боезаряды год за годом.

Что касается стратегического потенциала Индии, здесь можно сказать о ПЛАРБ SSBN 80, или INS Arihant, и ракете Agni-V, уже поставленных на вооружение. Во время визита главы МИД С. Джайшанкара в Москву Индия подтвердила намерение сотрудничать с Россией в оборонной промышленности. Естественно, что в качестве опорного проекта здесь предстаёт совместно разработанная сверхзвуковая крылатая ракета BrahMoS, способная нести ядерный боезаряд. В то же самое время, Нью-Дели участвует и в совместной с США Инициативе по критическим и инновационным технологиям. Несмотря на членство в Quad, Индия исходит из стратегической автономности, налаживая связи в ядерной сфере как с Москвой, так и с Вашингтоном.

Принято предполагать, что Китай поддерживает Исламабад в создании ядерной программы. Пакистан изначально был настроен на то, чтобы создать противовес демографическому превосходству Индии, буквально перейдя на «питание травой», чтобы только сконструировать атомную бомбу [iv]. Другими словами, в субрегионе можно лицезреть определённую асимметрию: Пакистан получил маломощные нестратегические ядерные вооружения, призванные сбалансировать перевес со стороны Индии в виде большей армии.

Ещё опаснее то, что столкновения с ядерным подтекстом могут происходить и на стыке двух названных слоёв. Стоит только вспомнить ожесточённое соперничество между Китаем и Индией, которое чуть не вышло из-под контроля во время пограничной стычки на плато Ладакх в 2020 г.

Пороговые государства: на пути к ядерному горизонту

В то же время отдельные державы среднего уровня в АТР также проявляют определённые сходства в поведении. Появление проекта «Свободной и открытой Индо-Пацифики» с сопутствующими идеологемами (такими как «порядок, основанный на правилах») не случайно совпало со сдвигом в системе альянсов США. Под последним подразумевается постепенная трансформация привычной схемы «оси и спиц» в сетевую архитектуру. Три актора, которые должны быть перечислены в этой связи прежде всего, — Республика Корея, Япония и Австралия. США не только предоставляет или экспортирует элементы ПРО ТВД (противоракетной обороны театра военных действий), но также и разрабатывает их в связке с упомянутыми странами. Добавление очередных участников в военно-морские учения, которые ранее проводились на двусторонней основе, вносит дополнительный вклад в такого рода институционализацию.

Подобный реверанс в сторону менее централизованного подхода сопровождается переходом от расширенного ядерного сдерживания к сдерживанию интегрированному, укоренившемуся в оборонной стратегии Вашингтона. Это многомерное понятие вбирает в себя и конвенциональное сдерживание (включая и экономику), что свидетельствует об общей милитаризации Азиатско-Тихоокеанского региона в ряде областей. Заметна в этой связи и преемственность между администрациями Д. Трампа и Дж. Байдена, в том числе в ядерном измерении.

Республика Корея уже значительное время прибегает к так называемой политике хеджирования или подстраховки. Под этим имеется в виду постоянное наращивание собственных неядерных стратегических возможностей. В начале 2023 г. всколыхнуло информационное пространство откровение южнокорейского президента Юн Сок Ёля, заявившего о том, что Сеул раздумывает над возможностью нуклеаризации. Встревоженные подобной перспективой США инициировали волну дипломатической деятельности, и уже в апреле 2023 г. была подписана двусторонняя Вашингтонская декларация, по сути, включающая в себя уточнение положений об особенностях предоставления «ядерного зонтика». После перерыва длиной в десятилетия была возобновлена практика остановок американских ПЛАРБ в прибрежных городах Республики Корея. Кроме действительно последовавших за этим визитов субмарин класса «Огайо» в порт г. Пусан, была учреждена Консультативная группа по вопросам ядерного планирования в основном для регулярного детального координирования политики по сдерживанию Севера.

Хотя население Японии далеко не настолько единодушно поддерживает стремление к ядерному оружию, как жители Южной Кореи [v], глобальная нестабильность породила ожесточённые дебаты и здесь. Буквально за несколько месяцев до своей гибели Абэ С. спровоцировал спор по теме вероятного размещения американских ядерных боеголовок на японской земле. Даже несмотря на то, что нынешний премьер-министр Кисида Ф., семья которого родом из Хиросимы, продолжает выступать за разоружение на мировой арене (держа в уме резолюции за авторством Токио в Генассамблее ООН), голоса сторонников обретения ядерного вооружения не затихают. Пересмотр стратегических документов в декабре 2022 г. едва ли не открыто закрепил вектор на милитаризацию Японии на доктринальном уровне. Около года назад Р. Шрайвер, занимавший пост помощника заместителя министра обороны США по вопросам безопасности в Азиатско-Тихоокеанском регионе в предыдущей администрации, допустил, что расклад в сфере безопасности в регионе подталкивает Токио к размышлениям над возможностью складирования ядерного оружия. Пусть при этом и была сделана важная оговорка, касающаяся исторических аспектов ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Принимая во внимание то, что Вашингтон ранее блокировал интенции Южной Кореи, направленные на владение ядерным оружием, данное высказывание можно трактовать как знак того, что США в своём дискурсе ставят в приоритет отдельных азиатских союзников на контрасте с остальными.

Андрей Губин:
«Средние» ракеты против «срединной державы»: возможности США по развёртыванию нестратегического ракетного оружия в АТР

Ограниченность Австралии начальной стадией ядерного топливного цикла восполняется пактом AUKUS. Первый его компонент из двух предполагает пошаговое снабжение Канберры подводными лодками с ядерными двигателями в течение нескольких лет. Внутриполитическая борьба вряд ли является препятствием этому: после победы лейбористов в 2022 г. вновь избранное правительство легко примирилось со сделкой по субмаринам, несмотря на предшествовавшие этому обещания подписать ДЗЯО. Возвращаясь к AUKUS, соглашение и в самом деле создаёт прецедент получения НЯОГ чувствительной технологии ядерной тяги, которая неразрывно переплетена с обращением с высокообогащённым ураном. Подобные намерения уже были у Канады в конце 1980-х гг. Ведёт работу в этом направлении и Бразилия.

Кроме пороговых держав, «железобетонные соглашения об альянсах» с участием США включают также Филиппины и Таиланд. В первой из указанных стран во времена холодной войны хранилось ядерное оружие. За скобками остаётся и ядерное измерение назревающего конфликта вокруг Тайваня.

Неудивительно, что ДЗЯО игнорируют не только ядерные державы, но и их союзники, которые напрямую зависят от «ядерного зонтика» ЯОГ. В любом случае, в этих странах не исключается запуск военных ядерных программ собственными силами. США используют разнообразные инструменты в качестве разменной монеты, чтобы усилить всё более сомнительную для партнёров достоверность расширенного ядерного сдерживания. Иными словами, латентные ядерные державы, по сути, пользуются «тактикой салями», предпринимая осторожные шаги в сторону нуклеаризации, но при этом каждый раз останавливаясь на полпути к становлению полноценным государством с ядерным арсеналом без пересечения невидимой линии.

Quid facere dēbēmus? [1]

Такая ширящаяся пропасть между ЯОГ и НЯОГ вкупе с сомнениями латентных ядерных держав ещё сильнее усложняет расклад в области региональной безопасности. Тем не менее это не значит, что задача поддержания стабильности нерешаема. Региональная составляющая, а именно чувство принадлежности к одному и тому же социокультурному пространству, представляет собой точку конвергенции, и этим преимуществом можно воспользоваться на глобальных площадках. В качестве сопутствующей рекомендации можно привести желательность обновления диалога на многочисленных платформах, например, в подготовительных комитетах Обзорной конференции по ДНЯО. Они начинают функционировать за годы до самого мероприятия. Ещё одна магистраль — активизация действий, направленных на вступление в силу ДВЗЯИ (Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний), что в первую очередь критично для государств Азиатско-Тихоокеанского региона, упомянутых в Приложении 2 к Договору.

С учётом региональной обстановки разумным советом выглядит идея упрочнения добрососедских отношений за счёт перевода в многостороннюю плоскость мер укрепления доверия и превентивной дипломатии. В этом контексте положительным сигналом будет готовность всех заинтересованных сторон к уступкам, не исключая и асимметричные. Региональный форум АСЕАН сохраняет потенциал для стимулирования превентивной дипломатии с целью выработки решений проблем, связанных с ядерными детерминантами. Проблемы безопасности могли бы быть более рельефно освещены и в повестке Восточноазиатского саммита. Для укрепления региональных ЗСЯО ЯОГ могли бы поразмыслить над возможностью ратификации протоколов к договорам. Помимо этого, игроки не должны игнорировать и возможности дипломатии второго трека, которая позволяет восполнить пробелы, не учтённые на правительственном уровне.

Лариса Савельева Довгаль:
Эскалационные сигналы в украинском конфликте и их последствия для стратегических российско-американских отношений

На более высокой ступени жизненно важным представляется создание каналов коммуникации для купирования рисков. Речь идёт, к примеру, о контактных линиях между военным руководством США и Китая. Австралийский премьер Э. Альбанезе метафорически обозначил такие формообразующие связи как «защитные ограждения». По иронии судьбы, недружественные отношения не препятствуют ежегодному обмену списками ядерных объектов между Индией и Пакистаном.

Повторение приверженности максиме о том, что в ядерной войне не может быть победителей и она не должна быть развязана, представляет собой примечательный символический жест, пусть в таких обстоятельствах и сложно представить себе, чтобы к P5 присоединились в таком высказывании и остальные ядерные государства. При всём этом такие правила игры в конечном счёте обеспечивают предсказуемость в условиях неясного будущего.

Антиядерная инерция саммита «Большой семёрки» в Хиросиме в мае 2023 г. привела к растущему расколу на рынке ядерных технологий и сырья. Напротив, первостепенно создать равные возможности для развития атомной энергетики с целью выработки электроэнергии и для других невоенных применений в соответствии со ст. III ДНЯО, что должно дополняться приверженностью гарантиям МАГАТЭ. Подписание региональными государствами Дополнительного протокола с агентством стало бы существенной поддержкой этой системы. Наконец, просвещение широкой публики в части мирного использования атомной энергии и военных рисков помогло бы искоренить опасные стереотипы об устойчивом и экологически безопасном источнике энергии, который может превратиться в Разрушителя миров [vi] в руках злоумышленников.

1. В переводе с лат. — «Что нам следует делать?».

i. Учитывая имманентно широкое понимание концептов «Азиатско-Тихоокеанский регион» и «Индо-Тихоокеанский регион», можно посчитать некоторые другие подобные соглашения также применимыми к этой части мирового пространства, пусть и частично. Например, это ЗСЯО в Латинской Америке и Карибском бассейне (по Договору Тлателолко).

ii. Если конкретнее, к ним относятся Вьетнам, Камбоджа, Лаос, Малайзия, Таиланд и Филиппины.

iii. Под ПЛАРБ понимаются атомные подводные лодки, на которых размещаются ракеты с ядерными боеголовками.

iv. Известное высказывание, приписываемое национальному лидеру Пакистана З.А. Бхутто, звучит следующим образом: «Если Индия построит [ядерную] бомбу, мы будем питаться травой и листьями, голодать, но заполучим бомбу сами».

v. Опросы общественного мнения, многократно проводившиеся в Республике Корея, свидетельствуют, что более 70% граждан страны согласны с утверждением о том, что Сеул должен обрести ядерное оружие.

vi. «Теперь я стал Смертью, Разрушителем миров» — знаменитая цитата Дж.Р. Оппенгеймера из «Бхагавадгиты».