Москва и Пекин на пороге високосного года

2023 год оказался очень непростым как для Москвы, так и для Пекина. Обе страны столкнулись с фундаментальными вызовами своей безопасности и развитию. В то же время менее стабильная и более опасная международная обстановка в 2023 году создала еще один стимул для сближения Москвы и Пекина в самых разных сферах — от экономического сотрудничества до солидарных голосований в Совете Безопасности ООН и оперативной координации позиций по многочисленным региональным кризисным ситуациям. Не нужно быть Нострадамусом, чтобы предсказать, что эта тенденция сохранится на протяжении следующего года.

Станет ли 2024 год в большой степени продолжением двустороннего взаимодействия в рамках уже существующих форматов и содержательных приоритетов последних лет, или же он окажется началом перехода к каким-то новым, более инновационным и потенциально более эффективным моделям взаимодействия? Амбициозной, но не недостижимой целью был бы согласованный запуск трансформации двусторонних отношений от уже привычной кооперации (cooperation) к более продвинутому сотрудничеству (collaboration). Кооперация, по сути, означает, что каждая из сторон помогает своему партнеру в достижении его целей и, в свою очередь, рассчитывает на аналогичную поддержку с его стороны. Сотрудничество подразумевает, что две стороны реализуют совместный проект, а следовательно, имеют общую заинтересованность в конкретном результате и солидарную ответственность за итоги своих совместных усилий. Кооперация не обязательно включает в себя наличие общего проектного видения, в то время как сотрудничество такое общее видение подразумевает.

Переход от кооперации к сотрудничеству в экономической сфере должен означать не только диверсификацию двусторонней торговли, но и дополнение традиционной торговли запуском многочисленных и разнообразных совместных технологических и производственных цепочек.

Такая же дилемма между кооперацией и сотрудничеством существует и в сфере китайско-российского гуманитарного взаимодействия. В следующем году двусторонние туристические потоки, скорее всего, превысят допандемийный уровень. Переход от кооперации к сотрудничеству в гуманитарной области должен означать дополнение туризма и других достаточно эфемерных форм социального взаимодействия многочисленными совместными инициативами институтов гражданского общества. Совместная работа на низовом уровне над конкретными проектами должна помочь России и Китаю соткать ту плотную ткань социального и человеческого взаимодействия, которая пока еще не стала неотъемлемой составной частью двусторонних отношений, но которая абсолютно необходима для их стабильного долгосрочного развития.

Точно так же российско-китайское взаимодействие в рамках многосторонних международных институтов и встреч, таких как Совет Безопасности ООН, G20, БРИКС, ШОС, АТЭС и т.д., должно постепенно выходить за рамки скоординированных ответов на действия геополитических противников Москвы и Пекина или параллельной реакции на разворачивающиеся региональные кризисы. Видимо, настало время достроить эти совпадающие или пересекающиеся взгляды на будущий миропорядок более конкретными и практическими инициативами, включая подробные дорожные карты и бизнес-планы с определением графиков, отдельных этапов и сроков достижения отдельных результатов, совместные стратегии по формированию широких партнерских коалиций вокруг ключевых проблем мирового развития и пр.

2023 год оказался очень непростым как для Москвы, так и для Пекина. Обе страны столкнулись с фундаментальными вызовами своей безопасности и развитию. На протяжении года Москва напрягала все силы в стремлении минимизировать негативные последствия массированных санкций и настойчивых попыток Запада изолировать Россию в международной системе. Пекину требовалось найти адекватные ответы на американскую политику «снижения рисков» или «стратегической расстыковки», которая привела к резкому падению двусторонней торговли между США и Китаем, а также к серьезному ограничению американо-китайского сотрудничества в сфере высоких технологий и во многих других областях. В то же время менее стабильная и более опасная международная обстановка в 2023 году создала еще один стимул для сближения Москвы и Пекина в самых разных сферах — от экономического сотрудничества до солидарных голосований в Совете Безопасности ООН и оперативной координации позиций по многочисленным региональным кризисным ситуациям.

Не нужно быть Нострадамусом, чтобы предсказать, что эта тенденция сохранится на протяжении следующего года. Стоит отметить, что в 2024 году в обеих странах обязательно отметят знаменательный юбилей — три четверти века со дня установления дипломатических отношений. Действительно, Советский Союз оказался первой страной, признавшей Китайскую Народную Республику буквально на следующий день после того, как 1 октября 1949 г. Мао Цзэдун объявил о начале новой главы в истории Китая. Безусловно, мы увидим много памятных мероприятий, посвященных юбилею, в том числе официальные визиты, деловые форумы, культурные фестивали, научные конференции. В 2023 году состоялись два очных двусторонних саммита — председатель Си Цзиньпин приезжал в Москву в марте, а президент Владимир Путин посетил Пекин в октябре, не говоря уже о многочисленных онлайн-контактах между двумя лидерами. Интенсивность двусторонних контактов на высшем уровне, вероятно, будет расти и дальше.

Иван Тимофеев:
Мир не рухнет: что будет с Россией, Китаем, США и Евросоюзом в 2024 году

Эти контакты выглядят особенно важными на фоне вероятного дальнейшего роста нестабильности и непредсказуемости мировой политики. Следующие двенадцать месяцев обещают быть не менее сложными, чем прошедший год. Большинство нынешних конфликтов в Европе, на Ближнем Востоке, в Африке, в Латинской Америке и в других частях мира, скорее всего, будут продолжаться. Ближайшее будущее мировой экономики остается крайне неопределенным, опасность нового циклического кризиса по-прежнему сохраняется. Из-за ускоряющихся климатических изменений по всей планете растут угрозы стихийных бедствий. Предстоящие выборы в США и Великобритании, выборы в Европейский парламент, а также выборы на Тайване, в Индии, в Индонезии и во многих других местах порождают еще большую неопределенность. В общем, в 2024 году не будет недостатка в темах для заинтересованного обсуждения в двустороннем российско-китайском режиме.

Дилеммы наступившего года, как представляется, лежат в несколько иной плоскости. Станет ли 2024 год в большой степени продолжением двустороннего взаимодействия в рамках уже существующих форматов и содержательных приоритетов последних лет, или же он окажется началом перехода к каким-то новым, более инновационным и потенциально более эффективным моделям взаимодействия? Амбициозной, но не недостижимой целью был бы согласованный запуск трансформации двусторонних отношений от уже привычной кооперации (cooperation) к более продвинутому сотрудничеству (collaboration).

Разница между первым и вторым терминами может показаться незначительной или даже несущественной, и они часто используются как синонимы. Но разница тем не менее существует, и ее не следует упускать из виду. Кооперация (cooperation), по сути, означает, что каждая из сторон помогает своему партнеру в достижении его целей и, в свою очередь, рассчитывает на аналогичную поддержку с его стороны. Сотрудничество (collaboration) подразумевает, что две стороны реализуют совместный проект, а следовательно, имеют общую заинтересованность в конкретном результате и солидарную ответственность за итоги своих совместных усилий. Кооперация не обязательно включает в себя наличие общего проектного видения, в то время как сотрудничество такое общее видение подразумевает. Например, два соседа, которые одновременно делают ремонт в своих квартирах и меняют лишние рулоны обоев на кафельную плитку, включаются в процесс кооперации (cooperation), но не полноценного сотрудничества друг с другом. А вот архитектор и инженер-строитель, работающие вместе над строительством дома, тем самым вступают в отношения двустороннего сотрудничества (collaboration).

Что это означает для российско-китайских отношений? Возьмем, к примеру, их экономическое измерение. 2023 год был очень успешным для двустороннего товарооборота, который уже преодолел психологически важную отметку в 200 миллиардов долларов США. Еще одним важным достижением является то, что 90% этой торговли теперь номинировано в национальных валютах, тогда как два года назад этот показатель составлял всего 25%. Однако впечатляющие цифры могут быть обманчивыми: ни для кого не секрет, что общие финансовые показатели двусторонней торговли во многом зависят от колебаний мировых цен на нефть, газ, уголь, древесину и другие сырьевые товары, которые сейчас составляют 70% российского экспорта в Китай. С другой стороны, хотя большая часть экспорта Китая в Россию уже номинирована в юанях, а не в американских долларах, китайские производители в своей ценовой политике так или иначе ориентируются именно на доллар. А это значит, что возможные изменения обменного курса доллара к рублю могут оказать существенное влияние на общую емкость российских рынков и, соответственно, на перспективы дальнейшего роста китайского экспорта в Россию.

Переход от кооперации к сотрудничеству в экономической сфере должен означать не только диверсификацию двусторонней торговли (при том, что и эта задача представляется крайне важной и актуальной), но и дополнение традиционной торговли запуском многочисленных и разнообразных совместных технологических и производственных цепочек. Такая смена или, по крайней мере, достройка приоритетов предполагает, что прямые иностранные инвестиции в обоих направлениях, которые сейчас составляют более чем скромную часть двустороннего сотрудничества, должны получить не меньше внимания, чем традиционная и привычная для обеих сторон торговля. Понятно, что совместная производственная деятельность — дело гораздо более сложное, трудоемкое и даже более рискованное, чем традиционная торговля, но и долгосрочный эффект для общих отношений между Россией и Китаем может оказаться намного выше от первой, чем от второй.

Такая же дилемма между кооперацией (cooperation) и сотрудничеством （collaboration） существует и в сфере китайско-российского гуманитарного взаимодействия. В следующем году двусторонние туристические потоки, скорее всего, превысят допандемийный уровень. Общее число китайских туристов в России в 2024 году вполне может вырасти до 2–2,5 млн человек, что станет, без всякого преувеличения, выдающимся достижением. Число российских туристов, отправляющихся в Китай, также, вероятно, будет расти очень быстро в следующем году — особенно, с учетом сохраняющейся недоступности для россиян многих старых туристических направлений. Тем не менее история показывает, что традиционный туризм сам по себе имеет лишь ограниченную ценность как средство стабилизации и развития отношений. Напомним, что накануне пандемии COVID-19 ежегодный поток туристов из ЕС в Россию превысил миллион, а количество шенгенских виз, выданных россиянам в 2019 г., составило более четырех миллионов. Эти масштабные двусторонние потоки людей, однако, не предотвратили мощный всплеск настроений «отмены России» в Европе в 2022 году, включая попытки «отменить» русскую культуру в целом и возложить бремя «коллективной вины» за российско-украинский конфликт на все население России.

Андрей Кортунов:
Международная система между кризисом и революцией

Переход от кооперации к сотрудничеству в гуманитарной области должен означать дополнение туризма и других достаточно эфемерных форм социального взаимодействия многочисленными совместными инициативами институтов гражданского общества. Такого рода инициативы, строящиеся по принципу «снизу-вверх» и ориентированные на решение конкретных проблем, должны максимально энергично продвигаться в самых разных областях — от изменения климата и сохранения биоразнообразия, до развития местного самоуправления и борьбы с домашним насилием. Совместная работа на низовом уровне над конкретными проектами должна помочь России и Китаю соткать ту плотную ткань социального и человеческого взаимодействия, которая пока еще не стала неотъемлемой составной частью двусторонних отношений, но которая абсолютно необходима для их стабильного долгосрочного развития.

Точно так же российско-китайское взаимодействие в рамках многосторонних международных институтов и встреч, таких как Совет Безопасности ООН, G20, БРИКС, ШОС, АТЭС и т.д., должно постепенно выходить за рамки скоординированных ответов на действия геополитических противников Москвы и Пекина или параллельной реакции на разворачивающиеся региональные кризисы. Это взаимодействие не должно сводится к следованию принципу западной дипломатии — «ты потри мою спину, а я потру твою»; его основу надо искать не столько в ситуативном совпадении текущих интересов и в возможностях выступить единым фронтом против давления Запада, сколько в общем для России и Китая понимании фундаментальных процессов мировой политики и экономики, а также в общих представлениях о желательном миропорядке.

Обе страны выступают за перестройку международной системы в направлении многополярного демократического мира. Если между Москвой и Пекином и сохраняются различия в подходах к этой исторической задаче, то эти различия сводятся скорее к тактике, чем к стратегии — в Москве многие настаивают на революционной ломке существующей системы, в то время как в Пекине предпочитают говорить о ее эволюционной трансформации. Видимо, настало время достроить эти совпадающие или пересекающиеся взгляды на будущий миропорядок более конкретными и практическими инициативами, включая подробные дорожные карты и бизнес-планы с определением графиков, отдельных этапов и сроков достижения отдельных результатов, совместные стратегии по формированию широких партнерских коалиций вокруг ключевых проблем мирового развития и пр.

Будем надеяться, что в течение наступившего 2024 года обе стороны смогут сделать важный шаг в долгосрочном переходе от базовой кооперации (cooperation) к более продвинутым формам сотрудничества (collaboration). Такое развитие отвечало бы не только стратегическим интересам обеих сторон, но и интересам глобальной стабильности в целом.

Впервые опубликовано в Global Times.