Мировой (бес)порядок. Преимущество для России?

В течение четверти века после окончания холодной войны многие крупные игроки находились в «свободном плавании», избегая соперничества с Западом и формирования альтернативных коалиций. Кризис в отношениях России и Запада прервал эту тенденцию. Перейдёт ли она к дальнейшим изменениям мирового порядка или останется случайностью, покажет время. Однако Россия уже сделала первый ход, тогда как у остальных пока есть время для принятия решений. Что будут означать эти решения для России?

После холодной войны в политической и экспертной среде прочно закрепилось мнение о переходном состоянии системы международных отношений. Многие книги и дискуссии до сих пор начинаются с констатации незавершённости этого перехода. Более того, в последнее время всё громче слышны оценки о хаотизации, размывании правил игры, потере управляемости международными процессами. Эти оценки достаточно громко звучат и в России.

Действительно, в последние четверть века сложилась уникальная ситуация. Она качественно отличалась от расклада предшествующих двух столетий (вплоть до конца 1980-х годов), когда международные отношения имели достаточно чёткую структурную организацию. Подобная организация была выражена устойчивыми коалициями государств. Их смена проходила достаточно быстро. Каждый кризис или крупный конфликт проверял коалиции на прочность. Однако они быстро формировались вновь с учётом меняющихся национальных интересов и баланса сил. Иными словами, система довольно быстро приходила в состояние равновесия.

В практическом плане это означало, что каждый игрок на международной арене должен был делать чёткий выбор между союзниками и соперниками, а также внятно определять свои интересы. Международные отношения оставались анархичной средой, и участие в коалициях было одним из эффективных средств выживания в этой «войне всех против всех».

REUTERS/Toby Melville
Иван Тимофеев:
Россия и Запад: вспомнить холодную войну

Совершенно противоположная картина наблюдалась после распада биполярности. С одной стороны, сохранился крупнейший альянс, сложившийся вокруг США. Речь, конечно, о НАТО и системе двусторонних союзов с целым рядом стран Азии. Американцы попробовали утвердить результаты холодной войны в свою пользу, сохранить и упрочить созданные при их активном участии институты.

Но с другой стороны, многие крупные или быстро растущие игроки старались избегать альтернативных коалиций, равно как и заявки на собственную картину мира и международных отношений. КНР, Индия, Бразилия и (до определённого момента) Россия дистанцировались от решительных шагов. Они выступали сторонниками многополярного мира и многовекторной политики. На деле это означало желание взаимодействовать со всеми, сохранять возможность для широкого манёвра. Такая стратегия была вполне успешной на фоне глобализации экономики. Она позволяла концентрировать ресурсы и развиваться, обходя острые углы и затратное соперничество. Устраивало их и то, что США ограниченно или вовсе не покушались на сферы их интересов, хотя и объявляли себя центром однополярного мира. Односторонние действия американцев вызывали критику, но в целом «проглатывались». В эту же систему прекрасно вписывался Европейский союз, не желавший брать на себя самостоятельную политическую роль в области безопасности.

Сложилась уникальная ситуация, когда сразу несколько крупных игроков оказались в свободном плавании. Но сколько ещё продлится такое состояние? Свободные рейдеры постепенно накапливают вес. Их внешнеполитические амбиции растут. А модель их бесконфликтного существования оказывается под растущим давлением.

Конфликт России и Запада — первый серьёзный сигнал. Россия открыто и жёстко бросила вызов постбиполярному порядку, сделав чёткий политический выбор. Можно долго спорить и причинах кризиса 2014 года и последующего расхождения двух сторон. Здесь и самоуверенная увлечённость Запада продвижением своих проектов на постсоветском пространстве, и непропорционально острое восприятие этих намерений в России, и несбалансированная система европейской безопасности, и накопленные Россией ресурсы, и амбиции политических лидеров. Здесь же и локальные противоречия на Украине, ставшие катализатором кризиса.

Гораздо важнее другой вопрос. Является ли конфликт России и Запада частью начавшегося общего процесса формирования новых или изменения старых коалиций, в котором каждому игроку придётся выбирать сторону и делать выбор? Или же эта флуктуация — случайное исторические событие, за которым нет никакой закономерности и которое ни к каким тектоническим изменениям не приведёт?

Судя по всему, Москва разделяет первую точку зрения, исходя из того, что политика США уже, по мнению Кремля, является дестабилизирующей. А значит, нужно придерживаться сходной стратегии, играя на упреждение. Подспудно реалистская логика борьбы за место под солнцем приписывается и другим крупным игрокам. Таким образом, рано или поздно, они начнут активно играть собственную партию.

Сергей Лузянин, Чжао Хуашэн:
Российско-китайский диалог: модель 2016

Однако нельзя исключать, что такая оценка ошибочна. Если постбиполярный мир окажется стабильным, России в нём уготовано маргинальное место. И вернуться в него без серьёзных политических уступок не получится. В конечном итоге эта стабильность будет определяться последовательностью стратегических решений крупных игроков по всему миру, решением давно назревших дилемм. Движение маятника будет определяться совокупностью этих решений. Вот лишь некоторые из них.

Дилемма Китая. Она предполагает выбор между встраиванием в американоцентричную систему или же попытку создания собственных региональных, а затем и глобальных проектов. Пока этот выбор актуален, скорее, на уровне экономики и торговли. До последнего времени Китай избегал его политизации. Но вопрос постепенно переходит в политическую плоскость. Американский проект «Транстихоокеанское партнёрство» (ТТП) пока маргинализирует Китай. И это при том, что почти для всех членов ТТП КНР является ключевым торговым партнёром. Проблемы выходят и на уровень безопасности. Региональных игроков беспокоит растущая мощь КНР, всё более заметная активность в мировом океане. А это, в свою очередь, порождает дилеммы уже для союзников США в регионе — стоит ли надеяться на надёжность американских гарантий безопасности? Или нужно накапливать собственные силы? Это ярко проявляется в политике Японии, постепенно отходящей от прежних принципов безопасности.

Конечно, дилемма Китая порождает и стратегическую развилку для самих США. Что делать с Китаем? Воспринимать его как стратегический вызов? Тогда нужно наращивать потенциал сдерживания КНР как в военном, так и в экономическом плане. Но если напряжение зайдёт слишком далеко, то это чревато колоссальными экономическими потерями для США. Парадоксальным образом мировой гегемон оказывается серьёзно связанным в своей политике в отношении КНР. Для США однозначный выбор за или против Китая несёт в себе огромные риски — либо Америка «проспит» появление нового военного гиганта, либо потеряет все те выгоды, которые даёт партнёрство с Китаем. Пекин в этой ситуации обладает стратегической инициативой. Но ситуативные решения Вашингтона и Пекина в пользу сдерживания вполне могут спровоцировать череду ответных действий. И в определённый момент эту спираль остановить будет уже невозможно.

Что это значит для России? Если Вашингтон и Пекин всё-таки сохранят устойчивые точки соприкосновения, Россия окажется в крайне невыгодной ситуации. Собственно, это уже проявляется сегодня, когда, например, китайские банки неохотно работают с Россией, боясь потерять свою долю на американском рынке. Если же противоречия будут нарастать, то Китай будет стремиться расширить и укрепить свои альянсы в регионе. И Россия в этой ситуации получает возможность торга. Двойное сдерживание и России, и Китая — крайне невыгодно США.

REUTERS/Yves Herman
Штефан Майстер:
Россия и ЕС в плену недоверия

Во-вторых, речь идёт о дилемме Европейского союза. Казалось бы, конфликт с Москвой снял вопрос о евроатлантической солидарности. Но сирийский кризис показал, что НАТО не может адекватно гарантировать безопасность Европы от терроризма и беженцев. А у Евросоюза просто нет инструментов, которые бы позволяли эффективно действовать в области безопасности. Если же такие действия предпринимают отдельные страны, то это ставит под угрозу уже основные принципы и преимущества ЕС. В частности, речь идёт о часто звучащих угрозах закрытия границ той или иной страной.

В этих условиях в ЕС будет нарастать запрос на собственные структуры безопасности. По крайней мере, речь может идти об общеевропейской пограничной службе и разведке. Появление таких структур может дать основу для дальнейшей интеграции в области безопасности. Вполне вероятно, что ЕС сможет добиться разделения труда в этой области с НАТО и сгладить неизбежную обеспокоенность Вашингтона. Но политический вес ЕС в этом случае начнёт расти, а значит появится возможность и для более самостоятельной политики. Выход Великобритании из союза, скорее, облегчает, чем усложняет для Брюсселя эту задачу. За пределами ЕС окажется страна, которая традиционно пыталась играть самостоятельную роль и потенциально могла блокировать далеко идущие планы в области безопасности.

Подобное развитие событий, конечно, не означает лёгкой жизни для России. ЕС показал себя жёстким и напористым игроком в экономической и гуманитарной сфере. Безопасность вряд ли будет исключением. Тем более что сам процесс наверняка будет затяжным. Но рано или поздно это может привести к пересмотру самого понятия европейской безопасности.

В европейском контексте для России важна и дилемма Турции. Пойдёт ли страна по пути европейской интеграции и сохранения своей роли в НАТО, либо попытается стать самостоятельным региональным центром силы с фокусом на ближневосточном регионе? Второй вариант чреват большей непредсказуемостью и хаотизацией, что вполне вписывается в российскую гипотезу о будущем миропорядке. Но в этом случае нам придётся готовиться к возможности острого соперничества с Турцией или же искать возможность ситуативных договорённостей.

Игорь Денисов, Олег Попадюк:
100 тезисов о российско-индийских
отношениях

Наконец, для России, да и для будущего мирового порядка, значима дилемма Индии. Вопрос в том, насколько высока будет обеспокоенность Индии укреплением мощи КНР и как будут складываться военно-политические отношения Индии и США? «Альянс двух демократий» в виде военного союза пока кажется маловероятным. Но его появление, несомненно, будет знаковым событием и окончательным выходом практически всех крупных игроков из режима свободного плавания. Такой альянс для России чреват окончательной утратой масштабных связей с Индией, которые сегодня всё больше остаются в области военно-технического сотрудничества. 

Ключевая российская проблема состоит даже не в том, какие именно альтернативы будут выбраны в указанных дилеммах. Гораздо важнее то, что в каждой из этих дилемм у игроков есть время на принятие решений. А вот Россия свой первый ход уже сделала и действовать ей придётся в принципиально иных условиях.  

Автор: Иван Тимофеев, к.полит.н., программный директор РСМД, программный директор Фонда клуба «Валдай»

Впервые опубликовано на сайте Международного дискуссионного клуба «Валдай»