«Мировая антифашистская война»: память о Второй мировой войне в незападных странах

Если верить Карлу Ясперсу, осевое время в истории человечества пришлось примерно на 800–200 гг. до н.э. — за эти шесть столетий появились все возможные религиозные и философские учения, которые во многом сформировали текущие параметры мировых цивилизаций. Если провести небольшую аналогию, то Вторую мировую войну (ВМВ) можно назвать осевым временем для действующей в настоящий момент системы международных отношений — в мире по-прежнему функционируют (хоть уже и не в том формате, в каком они были задуманы) институты, основанные странами-победительницами, а любые изменения на политической карте мира или более глубокие трансформации мирового порядка во многом связаны с оспариванием итогов, надеемся, последней мировой войны. В этом контексте интересно наблюдать за изменениями в пространстве публичной памяти — того, как победители и побежденные меняют свое отношение к событиям и итогам Второй мировой.

Наше сознание как наследников фронтовых поколений, победивших нацизм в Европе, во многом остается европоцентричным: в школьных учебниках, в коммеморативных практиках и публичных мероприятиях в основном повествуется о боевых действиях и об «эхе войны» в Европе, оставляя без внимания незападные страны. Тем не менее в странах Азии и Африки сложились свои повествования о событиях ВМВ, которые, как правило, остаются если не главными, то по крайней мере важными частями национальных биографий.

Как бы многие страны ни относились к событиям и итогам Второй мировой войны, стоит признать, что в их исторической памяти остается (порой очень важное) место для этого масштабного конфликта, унесшего жизни десятков миллионов человек — это дает нам основание называть Вторую мировую «осевым временем». «Незападный» взгляд на историю ВМВ, связанный с боевыми действиями и их последствиями вне Европы, интересен сам по себе, позволяя рассматривать этот конфликт как поистине мировую войну. С другой стороны, отказ от европоцентризма открывает и новые горизонты для осмысления самого кровопролитного конфликта в истории человечества.

Незападные страны развивают свой собственный взгляд на Вторую мировую войну, отражая в своих национальных биографиях опыт непосредственного или опосредованного участия в этом конфликте. При этом необходимо заметить одну весьма важную деталь: развитие и продвижение незападными государствами своего взгляда на историю может не вступать в противоречие с памятью о тех же событиях других стран и народов. Ярким примером этому служит сотрудничество России и Китая в области сохранения исторической памяти о Второй мировой войне. Возможно, уважение и взаимное признание особого взгляда на общие эпизоды истории разных стран может послужить моделью для бесконфликтного разрешения многих исторических споров — по крайней мере, в недалеком или отдаленном будущем.

Если верить Карлу Ясперсу, осевое время в истории человечества пришлось примерно на 800–200 гг. до н.э. — за эти шесть столетий появились все возможные религиозные и философские учения, которые во многом сформировали текущие параметры мировых цивилизаций. Если провести небольшую аналогию, то Вторую мировую войну (ВМВ) можно назвать осевым временем для действующей в настоящий момент системы международных отношений — в мире по-прежнему функционируют (хоть уже и не в том формате, в каком они были задуманы) институты, основанные странами-победительницами, а любые изменения на политической карте мира или более глубокие трансформации мирового порядка во многом связаны с оспариванием итогов, надеемся, последней мировой войны. В этом контексте интересно наблюдать за изменениями в пространстве публичной памяти — того, как победители и побежденные меняют свое отношение к событиям и итогам Второй мировой.

Наше сознание как наследников фронтовых поколений, победивших нацизм в Европе, во многом остается европоцентричным: в школьных учебниках, в коммеморативных практиках и публичных мероприятиях в основном повествуется о боевых действиях и об «эхе войны» в Европе, оставляя без внимания незападные страны. Тем не менее в странах Азии и Африки сложились свои повествования о событиях ВМВ, которые, как правило, остаются если не главными, то по крайней мере важными частями национальных биографий.

Китай и КНДР: Великая Победа

Триумфалистский нарратив о ВМВ сложился в Китае и КНДР, где победа над японским милитаризмом служит поворотным событием в истории и, безусловно, поводом для национальной гордости. При этом для внутренней аудитории каждая из стран продвигает идею об их решающем вкладе в победу, несколько преуменьшая роли остальных.

В современной китайской историографии существует два термина, описывающих события ВМВ: «Война сопротивления китайского народа японским захватчикам» и «Мировая антифашистская война». Примечательно, что Китай ведет отсчет начала войны с 1931 г. — с «Манчжурского инцидента» и начала японской оккупации Манчжурии: это дает основание говорить о том, что «жестокая борьба [против японского милитаризма] заложила фундамент для последующей победы союзников». Представление о решающей роли страны в победе подкрепляется памятью о жертвах — власти заявляют о 35 млн погибших, а в национальный календарь включен День поминовения жертв Нанкинской резни (отмечается 13 декабря). Конечно, признается важность и иностранной помощи: например, активно говорится о вкладе СССР в победу над Японией. Однако представляется, что к августу 1945 г. (к моменту вступления СССР в войну с Японией) Китай уже успел нанести японской армии решающий удар, значительно измотав ее силы. Тем не менее в Манчжурии сохраняется большое количество памятников советским воинам, разгромившим Квантунскую армию.

Победа в войне с Японией также стала важным событием, легитимирующим ведущую роль коммунистической партии в развитии страны. Так, КПК стала главным организатором победы, которая завершила период «ста лет унижений» (этим термином обозначается время полуколониальной зависимости Китая, начавшееся с Опиумных войн середины XIX века). Триумфальное завершение «Войны сопротивления Японии» также служит поводом напомнить о том, что Гоминдан не смог противостоять агрессору в одиночку, а слабость его руководства предопределила их поражение в гражданской войне, результатом которой стало провозглашение КНР.

В триумфалистском нарративе КНДР главное место также отводится «национальным» силам — партизанам-коммунистам во главе с Ким Ир Сеном, хотя в самих боевых действиях корейские войска не участвовали. Победа над Японией, роль СССР в которой в официальной историографии то преуменьшалась, то осторожно подчеркивалась, также стала одной из основ легитимности правящего режима, безусловно, вместе с победой в Корейской войне (1950–1953 гг.).

Спецпроект РСМД
Эхо Второй мировой войны

Индия и страны Африки: деколонизация

Вторая мировая война послужила важным толчком к обретению национального самосознания странами, находившимися на тот момент в колониальной зависимости от европейских держав. Так, индийский нарратив о Второй мировой включает не повествование о боевых действиях (в которых индийцы участвовали по обе стороны конфликта) или о победителях, а рассказ об отдельных персоналиях или событиях, в конечном итоге приведшим к обретению страной независимости от Великобритании.

Большую роль в отношении к истории в Индии играет партийная принадлежность. Так, представители Индийского национального конгресса (ИНК), находясь у власти, уделяли основное внимание фигуре Джавахарлала Неру, одного из лидеров ИНК, яркого участника кампании неповиновения и первого премьер-министра независимой Индии. После прихода к власти Индийской народной партии (Бхаратия Джаната Парти, БДП) основными героями стали один из руководителей правого крыла ИНК Валлабхаи Патель и лидер Индийской национальной армии Субхас Чандра Бос, воевавший против британцев на стороне Японии. Важное уточнение: внимание к С.Ч. Босу не означает поддержку программы и действий стран «оси» — подчеркивается лишь стремление С.Ч. Боса к обретению Индией независимости. Парадокс, когда на фронтах Второй мировой индийцы воевали против индийцев, объясняется следующим положением: «все они сражались за Индию».

На внешнем контуре позиция Индии более однозначна. Страна, еще находясь в статусе британской колонии, вошла в число основателей ООН. Индия также постулирует свою важную роль в разгроме Японии в Юго-Восточной Азии. Исходя из этого, Нью-Дели стремится к получению статуса постоянного члена Совета Безопасности ООН на правах страны-победительницы.

Для многих стран Северной Африки Вторая мировая остается важной вехой в истории, прологом к обретению независимости или длительной антиколониальной борьбе. На территории этих стран проходили военные действия, в которых британские и американские войска пытались сломить сопротивление немцев и итальянцев. Это нашло отражение в современных коммеморативных практиках некоторых стран Магриба. Так, в Египте особое внимание уделяется мемориалу Эль-Аламейн — месту одной из переломных битв в Северной Африке. Однако основное историческое внимание этих стран все же сосредоточено на том, что было после ВМВ — их борьбе за независимость.

Для африканских стран южнее Сахары важным примером сопротивления колониализму стала судьба Эфиопии, оказывавшей яростное сопротивление европейцам, с трудом оккупированной итальянцами и к 1941 г. освобожденной местными силами и европейскими союзниками. Участие африканцев в конфликте на стороне метрополий способствовало укреплению национального самосознания, хоть и воспринималось ими как «чужая война».

Алексей Куприянов:
Вторая мировая война и Южная Азия

Иран и Турция: не самое удобное прошлое

В исторической памяти Ирана участие во Второй мировой занимает во многом неоднозначное место. Негативное восприятие войны можно объяснить травмой, связанной с полуколониальным статусом страны, поделенной на сферы влияния в XIX в. между Россией и Великобританией. Ввод войск СССР и Великобритании в 1941 г. на территорию Ирана (Операция «Согласие») и нахождение их в стране до 1946 г. имеет в сознании иранцев прямые параллели с колониальным прошлым. Эпизодом национальной гордости в стране считается другой вооруженный конфликт — Ирано-иракская война 1980–1988 гг., в которой выстояла новоиспеченная Исламская Республика.

Колониальная травма влияет на восприятие роли Ирана во Второй мировой и отношение к победе союзников, которая в стране не празднуется. В официальном дискурсе, впрочем, в последнее время все активнее подчеркивается решающая роль СССР в триумфе над нацизмом — здесь проявляется стремление Тегерана к налаживанию стратегического партнерства с Москвой. Иран подчеркивает свою роль «моста победы», акцентируя значимость «трансперсидского коридора», связавшего Персидский залив и СССР и активно использовавшегося Великобританией и США для поставок военных и гуманитарных грузов в Советский Союз.

В Турции память о Второй мировой — предмет политических споров. Анкара в годы войны вела «политику лавирования» между противоборствующими сторонами, и только в феврале 1945 г. объявила войну Германии, что дало Турции приглашение на конференцию в Сан-Франциско и право стать государством — основателем ООН. Страна провела мобилизацию своих вооруженных сил; турецкое правительство сделало ставку на то, что экономические потери в результате такого решения в любом случае превысили бы любые издержки, связанные с ведением боевых действий непосредственно на территории страны.

Партия справедливости и развития Р. Эрдогана критикует руководство тогдашней Турции во главе с Исметом Иненю, близким соратником и преемником основателя Республики Мустафы Кемаля Ататюрка. Другой сюжет, активно продвигаемый официальной Анкарой в интересах вписания Турции в общий пантеон победителей (и призванный отвлечь внимание от фактов сотрудничества страны с нацистской Германией), связан с помощью евреям во времена Холокоста. Так, ежегодно отмечается памятная дата, приуроченная к гибели судна «Струма» у берегов Турции, перевозившего из Румынии в Палестину более 750 еврейских беженцев. Это единственное коммеморативное мероприятие в Турции, связанное с событиями Второй мировой войны.

Ярослав Аськов, Валерий Жучков:
Забытые герои: об участии африканцев в победе над фашизмом

Япония: переосмысление поражения

В публичном пространстве современной Японии, развязавшей войну на тихоокеанском театре, ведутся споры о том, как относиться к этому негативному эпизоду национальной биографии. Сложность ситуации заключается в том, что Япония была как агрессором, чья жестокость в обращении с гражданским населением на оккупированных территориях порой не шла в сравнение даже с преступлениями нацистов, так и жертвой, подвергшейся единственным в мировой истории атомным бомбардировкам со стороны США. В результате память о трагедии Хиросимы и Нагасаки в национальной биографии Японии постепенно вытесняет воспоминания об агрессии и военных преступлениях императорской армии.

Вектор переосмысления роли Японии во Второй мировой войне в публичных дискуссиях направлен на смягчение и ретуширование некоторых проблемных эпизодов, связанных, например, с военными преступлениями в Китае или Корее. Формально заявляется о необходимости «избавиться от “мазохистского” и “непатриотичного” подхода к прошлому». Но такие практики пока систематически встречают сопротивление оппозиции и представителей японского гражданского общества.

Другой уровень осмысления этой ситуации связан с попытками Токио преодолеть негативное прошлое в диалоге с Пекином и Сеулом. Подобные двусторонние комиссии по разрешению исторических споров вели работу в 2000-х гг., однако пока их деятельность к серьезным результатам не привела.

Иван Зуенко:
Память о Второй мировой войне в Китае: ключевые точки, особенности трактовки

«Осевое время»: вместо выводов

Как бы многие страны ни относились к событиям и итогам Второй мировой войны, стоит признать, что в их исторической памяти остается (порой очень важное) место для этого масштабного конфликта, унесшего жизни десятков миллионов человек — это дает нам основание называть Вторую мировую «осевым временем». «Незападный» взгляд на историю ВМВ, связанный с боевыми действиями и их последствиями вне Европы, интересен сам по себе, позволяя рассматривать этот конфликт как поистине мировую войну. С другой стороны, отказ от европоцентризма открывает и новые горизонты для осмысления самого кровопролитного конфликта в истории человечества.

Незападные страны развивают свой собственный взгляд на Вторую мировую войну, отражая в своих национальных биографиях опыт непосредственного или опосредованного участия в этом конфликте. При этом необходимо заметить одну весьма важную деталь: развитие и продвижение незападными государствами своего взгляда на историю может не вступать в противоречие с памятью о тех же событиях других стран и народов. Ярким примером этому служит сотрудничество России и Китая в области сохранения исторической памяти о Второй мировой войне. Возможно, уважение и взаимное признание особого взгляда на общие эпизоды истории разных стран может послужить моделью для бесконфликтного разрешения многих исторических споров — по крайней мере, в недалеком или отдаленном будущем.