Метавселенная: будущее, мыльный пузырь или яркая ширма?

Развитие цифровых экосистем, искусственного интеллекта и виртуальной реальности в последние десятилетия привело к формированию новых форм социального взаимодействия, коммуникации и субъективного восприятия реальности. Одним из таких феноменов стала концептуализация и частичная реализация так называемой «метавселенной» — цифрового пространства, где совмещаются элементы виртуальной и дополненной реальности, создающие эффект «погружения» в альтернативную среду.

Концепция создания метавселенных — это не только технологическая идея, но и часть глобального цивилизационного сдвига, в котором пересекаются интересы крупного капитала, идеология трансгуманизма и стратегии влияния в условиях гибридной войны. С позиции критического подхода метавселенная — это продукт американских технократов, позиционирующих метавселенную как следующий этап развития Интернета, пространство свободы, самовыражения, работы и общения. Наука и технологии здесь используются не как цель, а как инструмент — причем весьма тонкий и мощный.

Метавселенная, даже в упрощенном виде, — это пространство, где технологии работают сразу на нескольких «векторах» воздействия: управление вниманием и развлечением снижает общественную мобилизацию; цифровой сбор информации обеспечивает предиктивный анализ и возможности для манипуляций; психологическое моделирование создает инструменты влияния на поведение; нейронные и поведенческие интерфейсы открывают перспективы точечного управления человеком.

Хотя в экспертном и научном сообществе отношение к концепции создания метавселенной в целом остается сдержанно-скептическим, нельзя недооценивать влияние развивающихся виртуальных платформ и анализировать феномен метавселенных лишь через призму проблем цифрового суверенитета и когнитивных угроз. В этом контексте метавселенная — это не единое виртуальное пространство, а набор инструментов и протоколов, которые постепенно будут интегрироваться в существующие цифровые практики.

Как коммерческий продукт метавселенные могут не состояться в ближайшие годы, но базовые технологии, развиваемые под этим брендом, имеют фундаментальное значение для обеспечения национальной безопасности. Разрыв между медийным нарративом о «лопнувшем пузыре» и реальной технологической динамикой демонстрирует, что технологии иммерсивного опыта продолжают развиваться и трансформировать как гражданскую, так и военную сферы. Более вероятной представляется модель «двойной спирали развития», когда коммерческие и военные приложения одних и тех же базовых технологий развиваются параллельно, с периодическим обменом инновациями и сменой публичного фокуса внимания.

Феномен метавселенных весьма многомерен, и его нельзя оценивать исключительно как технологический или рыночный тренд. Это новые пространства политического, социокультурного и идеологического действия, в которых точка входа — досуг, но конечная цель — влияние на картину мира пользователя. Российская цивилизация с ее богатым духовным и интеллектуальным наследием может предложить миру альтернативную модель технологического развития, сочетающую технологический суверенитет, информационную безопасность, культурную идентичность и уважение к человеку как к разумному, нравственному субъекту, а не потребителю цифрового контента.

Развитие цифровых экосистем, искусственного интеллекта и виртуальной реальности в последние десятилетия привело к формированию новых форм социального взаимодействия, коммуникации и субъективного восприятия реальности. Одним из таких феноменов стала концептуализация и частичная реализация так называемой «метавселенной» — цифрового пространства, где совмещаются элементы виртуальной и дополненной реальности, создающие эффект «погружения» в альтернативную среду.

Анна Шуршакова:
Метавселенные, искусственный интеллект и вызовы информационно-психологической безопасности России

Пик популярности этой идеи пришелся на 2021–2022 гг., когда компания Facebook сменила название на Meta [1] и инвестировала более 36 млрд долл. в развитие своей виртуальной платформы, а корпорации Disney и Microsoft анонсировали создание собственных цифровых миров. Однако вскоре энтузиазм заметно угас: бизнес не нашел устойчивой монетизации, VR/AR-устройства оказались слишком дорогими и громоздкими, иллюзия «погружения» не соответствовала ожиданиям пользователей.

При этом концепция создания метавселенных — это не только технологическая идея, но и часть глобального цивилизационного сдвига, в котором пересекаются интересы крупного капитала, идеология трансгуманизма и стратегии влияния в условиях гибридной войны. С позиции критического подхода метавселенная — это продукт американских технократов (Meta, Microsoft, NVIDIA, Google), позиционирующих метавселенную как следующий этап развития Интернета, пространство свободы, самовыражения, работы и общения. Наука и технологии здесь используются не как цель, а как инструмент — причем весьма тонкий и мощный.

За яркими презентациями и риторикой о «свободе личности» скрываются вполне конкретные цели:

• Создание новых рыночных ниш, где человеческое внимание, поведение и личные данные становятся основным товаром, доступным для мониторинга и монетизации в режиме 24/7.
• Формирование зависимой личности, все больше оторванной от культуры, природы, традиционных ценностных ориентиров и смысла жизни.
• Геополитическое влияние, в том числе — разрушение традиционных моделей общества в странах, ориентированных на сохранение своей культурной самобытности.

Метавселенная, даже в упрощенном виде, — это пространство, где технологии работают сразу на нескольких «векторах» воздействия: управление вниманием и развлечением снижает общественную мобилизацию; цифровой сбор информации обеспечивает предиктивный анализ и возможности для манипуляций; психологическое моделирование создает инструменты влияния на поведение; нейронные и поведенческие интерфейсы открывают перспективы точечного управления человеком.

Упрощенные версии метавселенных уже становятся полем создания фейков, дезинформации, цифровых символов конфликта. Пример — виртуальные митинги, цифровые реконструкции террористических атак. Проекты Meta активно используются в продвижении ЛГБТ [2] и трансгендерной повестки, в том числе в детских и подростковых онлайн-средах; вендоры метавселенной действуют в связке с политическим менеджментом США, создавая глобально унифицированное «сообщество будущего», где стираются традиционные ценности. Подростки используют уже существующую «метавселенную» не как альтернативу, а как расширение своей идентичности, а игровые метавселенные (Fortnite, Roblox, VRChat) имеют реальные социальные и культурные функции. В российской же гуманитарной традиции личность трактуется прежде всего нравственно: человек мыслится как существо, обладающее свободой воли, духовностью, целостной связью с историей и культурой. Такой взгляд резко контрастирует с западной технократической моделью. В этом контексте продвижение метавселенных можно рассматривать как вызов национальной идентичности и как форму воздействия, ослабляющего коллективное сопротивление внешнему влиянию.

Концерт американского рэппера Тревиса Скотта в Fortnine в 2020 г. Фото: DFT

Публичное охлаждение интереса к метавселенным с 2022 г. многими было воспринято как провал грандиозной технологической инициативы. Деловые издания сообщали о «крахе метавселенной», «пузыре, который лопнул» и «миллиардах долларов, выброшенных на ветер». Эксперты объявили концепцию метавселенной очередным технологическим хайпом, не оправдавшим ожиданий. Акции Meta упали после объявления о колоссальных инвестициях в Reality Labs, сама компания потеряла две трети своей стоимости.

Александр Павлов:
Игры для взрослых: о применении искусственного интеллекта в игровом военном моделировании

Однако более глубокий анализ показывает, что это «разочарование» может быть не столько провалом, сколько перемещением технологий из зоны пристального общественного внимания в серую зону. Охлаждение интереса к метавселенным как коммерческому продукту не означает остановки разработок базовых технологий, особенно учитывая тот факт, что практически все ключевые компоненты метавселенных имеют очевидный потенциал двойного назначения.

Исторически многие военные технологии развивались именно по такой модели. Интернет, начинавшийся как проект ARPANET под эгидой Министерства обороны США, долгое время развивался как академическая инициатива, в то время как его военное значение оставалось в тени. GPS, изначально созданный для военных целей, был представлен как система для гражданской навигации. Беспилотные летательные аппараты прошли путь от «неперспективных экспериментов» до ключевого элемента современной войны. Общественность, однажды разочаровавшись в «метавселенной» как потребительском продукте, теряет интерес к мониторингу развития составляющих ее технологий.

В этом контексте сам термин «метавселенная» становится своеобразной ширмой — яркой, привлекательной, но отвлекающей внимание от реального потенциала этих технологий. Пока публичный дискурс сосредоточен на вопросах вроде «будут ли люди носить VR-гарнитуры для встреч в виртуальном офисе», военные ведомства интегрируют эти же технологии в системы боевого управления, тренировки и психологических операций. Анализ патентной активности показывает, что количество патентных заявок, связанных с базовыми технологиями метавселенных (VR/AR, пространственное картирование, нейроинтерфейсы), продолжает расти несмотря на снижение публичного интереса. Технологии, первоначально представленные как компоненты метавселенных, уже интегрируются в другие высокотехнологичные проекты глобального масштаба, включая системы «умных городов», платформы социального рейтинга, биометрические системы идентификации нового поколения и другие высокотехнологичные проекты глобального масштаба. Значительная часть этих проектов развивается под эгидой крупнейших технологических корпораций и правительственных агентств тех же стран, что активно инвестируют в военные технологии. Это позволяет предположить существование скоординированной стратегии по развитию ключевых технологий двойного назначения под видом различных гражданских инициатив.

Военнослужащие США в гарнитуре IVAS (Integrated Visual Augmentation System). Microsoft, столкнувшись с критикой своих потребительских AR-очков HoloLens, значительно сократила гражданское направление, однако продолжила развитие военной версии этой же технологии — по контракту с армией США. Фото: Тopwar

Примечательно, что основные концепты метавселенной поддерживаются DARPA (Defense Advanced Research Projects Agency) — агентством Пентагона, финансирующим разработки в сфере нейроуправления, ИИ и кибервойны. Уже более 15 лет агентство инвестирует в BCI (brain-computer interface). Сначала — под лозунгом «медицины», потом — «гейминга», сейчас — «прогрессивного управления комплексными системами на поле боя». В метавселенной создаются виртуальные модели городов, поведения населения и иерархий, которые можно использовать для симуляции городских боев, моделирования психосоциальных реакций, а также для цифровой репетиции свержения режимов и управления толпой.

Далее в таблице представлен обзор технологий метавселенной и их потенциального военного применения, основанный на общедоступных источниках информации. Для гражданского исследователя без специализированного технического образования и доступа к закрытым разработкам возможно сформировать лишь подобное приблизительное представление о потенциале этих технологий. В действительности их военно-стратегические возможности, вероятно, значительно превосходят представленные в открытых источниках.

Таблица 1. Фундаментальные технологии иммерсивного опыта и их возможное военно-стратегическое применение

Проведенный анализ позволяет сделать несколько выводов относительно роли технологий метавселенной в современном геополитическом контексте.

Во-первых, феномен метавселенных весьма многомерен, и его нельзя оценивать исключительно как технологический или рыночный тренд. Это новые пространства политического, социокультурного и идеологического действия, в которых точка входа — досуг, но конечная цель — влияние на картину мира пользователя. Российская цивилизация с ее богатым духовным и интеллектуальным наследием может предложить миру альтернативную модель технологического развития, сочетающую технологический суверенитет, информационную безопасность, культурную идентичность и уважение к человеку как к разумному, нравственному субъекту, а не потребителю цифрового контента.

Екатерина Иванова:
Алгоритмы будущего: ИИ как инструмент государственных переворотов

Во-вторых, хотя в экспертном и научном сообществе отношение к концепции создания метавселенной в целом остается сдержанно-скептическим, нельзя недооценивать влияние развивающихся виртуальных платформ и анализировать феномен метавселенных лишь через призму проблем цифрового суверенитета и когнитивных угроз. В этом контексте метавселенная — это не единое виртуальное пространство, а набор инструментов и протоколов, которые постепенно будут интегрироваться в существующие цифровые практики.

Как коммерческий продукт метавселенные могут не состояться в ближайшие годы, но базовые технологии, развиваемые под этим брендом, имеют фундаментальное значение для обеспечения национальной безопасности. Разрыв между медийным нарративом о «лопнувшем пузыре» и реальной технологической динамикой демонстрирует, что технологии иммерсивного опыта продолжают развиваться и трансформировать как гражданскую, так и военную сферы. Более вероятной представляется модель «двойной спирали развития», когда коммерческие и военные приложения одних и тех же базовых технологий развиваются параллельно, с периодическим обменом инновациями и сменой публичного фокуса внимания.

1. Организация признана экстремисткой и запрещена на территории РФ.

2. Движение признано экстремистским и запрещено на территории РФ.