Линии расхождения: что переговоры с Украиной говорят о состоянии российского общества

Сегодня российское общество пребывает в состоянии крайнего возбуждения и даже экзальтации; со страниц газет и с экранов телевизоров ястребиный клекот слышится куда громче, чем голубиное воркование. Но общественными настроениями можно и нужно управлять. В противном случае, когда (и если) руководство страны все-таки сделает выбор в пользу политического решения, центральной темой общественной дискуссии в России с неизбежностью окажется сакраментальный вопрос: кто украл нашу победу? И тогда власти будет очень нелегко доказать возбужденному обществу, что стремление к компромиссу лучше, чем требования безоговорочной капитуляции, а препирательства дипломатов лучше, чем обмен ракетными ударами.       

Акцент на дипломатию означает готовность России ограничиться уже хорошо известным набором конкретных и в целом выполнимых требований к Киеву, включая отказ Украины от вхождения в НАТО, ограничения на наступательные возможности украинских вооруженных сил, законодательные меры противодействия неонацизму и другим формам политического экстремизма, обеспечение безопасности республик Донбасса и пр. Отказ от дипломатии предполагает, что Россия обязана настаивать на полной перезагрузке украинского проекта, включая смену существующего на данный момент в стране политического режима и последующий пересмотр фундаментальных принципов государственного устройства Украины.

Дипломатический подход настроен на достижение мирных договоренностей здесь и сейчас. С полным пониманием того, что любые договоренности окажутся совсем неидеальными, оставят многие чувствительные вопросы нерешенными и неизбежно столкнутся с жестким сопротивлением не только в Киеве, но и в Москве. Нетрудно предсказать возникновение массы проблем с практическим выполнением договоренностей, с их толкованием, с последующим уточнением отдельных положений и с попытками их пересмотра.   

Отказ от дипломатического подхода предполагает действия под лозунгом «победа любой ценой». Это означает не завершение, а расширение военной спецоперации, включая решение сложнейших задач по овладению всеми крупными украинскими городами. Далее это предполагает установление российской военной администрации и многолетнюю оккупацию всей территории Украины, контроль над всем периметром ее границ, а также долговременное противодействие возможным партизанским и террористическим действиям на этой территории (возможно, и на территории России тоже).

Для поисков дипломатического решения все необходимые и достаточные предварительные условия уже имеются. Есть две переговорные команды, неограниченный выбор внешних посредников, многочисленные предложения экспертов и уже наметившееся сближение позиций сторон по ряду важных позиций. Для реализации военного решения потребуется дальнейшая горизонтальная и вертикальная эскалация конфликта, не исключая и проведения всеобщей мобилизации в России. В этом варианте неизбежны новые боевые потери и новые жертвы среди мирного населения, не говоря уже о рисках перерастания российской спецоперации в большую европейскую войну.

Промежуточные итоги российско-украинских переговоров закономерно вызвали прилив энтузиазма у всех тех, кто считает дипломатию главным инструментом достижения мира и решения украинской проблемы. В экспертных кругах заговорили о возможности встречи на высшем уровне, о предполагаемых механизмах обеспечения многосторонних гарантий безопасности украинского государства, о допустимых компромиссах по территориальным вопросам и даже о перспективах постконфликтного восстановления Украины. 

Однако у приверженцев дипломатических решений незамедлительно нашлось немало скрытых и явных оппонентов. Энтузиасты решительного продолжения спецоперации на Украине принялись обвинять российских переговорщиков в непростительной доверчивости, избыточной мягкости и чуть ли не в предательстве национальных интересов. В публичном пространстве посыпались утверждения о том, что украинская сторона в принципе недоговороспособна, что Киеву переговоры нужны лишь для того, чтобы создать видимость движения вперед, и, следовательно, спецоперацию надо в любом случае довести до победного конца, даже если это потребует новых масштабных потерь и издержек.

Иван Тимофеев:
Украинский кризис. Кто в выигрыше?

Акцент на дипломатию

Эти разнонаправленные реакции на результаты стамбульского раунда переговоров едва ли можно считать случайными. Они отражают существующие сегодня в нашем обществе два принципиально различных понимания желательных для Москвы итогов противостояния на территории Украины. С точки зрения одних, нынешний конфликт может завершиться только политическим компромиссом, и ради его достижения обе стороны обязаны продемонстрировать готовность пойти на существенные уступки. Другие считают, что конфликт должен завершиться полной и безоговорочной капитуляцией Киева, а потому ни о каких существенных уступках или компромиссах со стороны Москвы не может быть и речи.

Было бы соблазнительно предложить какую-то простую схему, объясняющую различия позиций в отношении спецоперации. Например, что элиты выступают за военное решение, а народ хочет мира. Или что военные эксперты делают акцент на продолжении спецоперации, а вот их гражданские коллеги отдают предпочтение дипломатии. Или что старшее поколение требует капитуляции Киева, а молодые россияне склонны искать компромиссы. 

Однако складывается впечатление, что линии расхождений наметились скорее внутри отдельных профессиональных, социальных и возрастных групп, чем между ними. Вспомним хотя бы опубликованное еще накануне спецоперации обращение к президенту и гражданам России генерал-полковника Леонида Ивашова, предостерегавшего против попыток военного решения украинской проблемы.  Уж кого-кого, а генерала Ивашова трудно отнести к политическим диссидентам, не нюхавшим пороха диванным экспертам или к не имеющим жизненного опыта желторотым птенцам.  

В чем состоят главные разногласия в оценках украинского кризиса? Прежде всего сторонники дипломатического решения воспринимают Владимира Зеленского как легитимного руководителя крупной европейской страны, как незаменимого, пусть даже и не самого удобного, партнера по диалогу. Сторонники военного решения хотели бы представить Зеленского и его переговорную команду как не имеющих своей субъектности марионеток Запада, с которыми вообще ничего, кроме условий капитуляции, серьезно обсуждать не имеет смысла.

Дипломатический подход предполагает отношение к Украине как к молодому и до конца не сформировавшемуся, но вполне суверенному государству, имеющему неотъемлемое право самостоятельно выбирать вектор своего политического развития.  Отказ от дипломатического подхода низводит Украину до незавидного положения площадки геополитического противостояния России и Запада, ничейной территории, вечного «Дикого поля», не имеющего своей самостоятельной судьбы и не обладающего ни национальным суверенитетом, ни собственной идентичностью.

Андрей Кортунов:
Совсем не факт, что интересы безопасности Украины противоречат интересам безопасности России

Ястребиный клекот

Акцент на дипломатию означает готовность России ограничиться уже хорошо известным набором конкретных и в целом выполнимых требований к Киеву, включая отказ Украины от вхождения в НАТО, ограничения на наступательные возможности украинских вооруженных сил, законодательные меры противодействия неонацизму и другим формам политического экстремизма, обеспечение безопасности республик Донбасса и пр. Отказ от дипломатии предполагает, что Россия обязана настаивать на полной перезагрузке украинского проекта, включая смену существующего на данный момент в стране политического режима и последующий пересмотр фундаментальных  принципов государственного устройства Украины.

Дипломатический подход настроен на достижение мирных договоренностей здесь и сейчас. С полным пониманием того, что любые договоренности окажутся совсем неидеальными, оставят многие чувствительные вопросы нерешенными и неизбежно столкнутся с жестким сопротивлением не только в Киеве, но и в Москве. Нетрудно предсказать возникновение массы проблем с практическим выполнением договоренностей, с их толкованием, с последующим уточнением отдельных положений и с попытками их пересмотра.    

Отказ от дипломатического подхода предполагает действия под лозунгом «победа любой ценой». Это означает не завершение, а расширение военной спецоперации, включая решение сложнейших задач по овладению всеми крупными украинскими городами. Далее это предполагает установление российской военной администрации и многолетнюю оккупацию всей территории Украины, контроль над всем периметром ее границ, а также долговременное противодействие возможным партизанским и террористическим действиям на этой территории (возможно, и на территории России тоже).

Для поисков дипломатического решения все необходимые и достаточные предварительные условия уже имеются. Есть две переговорные команды, неограниченный выбор внешних посредников, многочисленные предложения экспертов и уже наметившееся сближение позиций сторон по ряду важных позиций. Для реализации военного решения потребуется дальнейшая горизонтальная и вертикальная эскалация конфликта, не исключая и проведения всеобщей мобилизации в России. В этом варианте неизбежны новые боевые потери и новые жертвы среди мирного населения, не говоря уже о рисках перерастания российской спецоперации в большую европейскую войну.

Сегодня российское общество пребывает в состоянии крайнего возбуждения и даже экзальтации; со страниц газет и с экранов телевизоров ястребиный клекот слышится куда громче, чем голубиное воркование. Но общественными настроениями можно и нужно управлять. В противном случае, когда (и если) руководство страны все-таки сделает выбор в пользу политического решения, центральной темой общественной дискуссии в России с неизбежностью окажется сакраментальный вопрос: кто украл нашу победу? И тогда власти будет очень нелегко доказать возбужденному обществу, что стремление к компромиссу лучше, чем требования безоговорочной капитуляции, а препирательства дипломатов лучше, чем обмен ракетными ударами.        

Впервые опубликовано в «Forbes».