Короткое письмо против длинной телеграммы. К завершению миссии Джона Хантсмана в Москве

Завершение миссии посла США в Москве Джона Хантсмана подводит промежуточный итог одного из сложнейших периодов российско-американских отношений. Его назначение совпало с наиболее острым периодом расследования предполагаемого вмешательства России в американские выборы и «связей» Дональда Трампа с Россией. Ситуация усугублялась и целым рядом других серьёзных разногласий — от Украины до Венесуэлы. Фактически отношения Москвы и Вашингтона оказались парализованными. В истории отношений двух стран вряд ли найдётся период, когда противоречия по внешнеполитическим вопросам совпали бы с беспрецедентно негативным позиционированием России во внутриполитической жизни Америки.

Завершение миссии посла США в Москве Джона Хантсмана подводит промежуточный итог одного из сложнейших периодов российско-американских отношений. Его назначение совпало с наиболее острым периодом расследования предполагаемого вмешательства России в американские выборы и «связей» Дональда Трампа с Россией. Ситуация усугублялась и целым рядом других серьёзных разногласий — от Украины до Венесуэлы. Фактически отношения Москвы и Вашингтона оказались парализованными. В истории отношений двух стран вряд ли найдётся период, когда противоречия по внешнеполитическим вопросам совпали бы с беспрецедентно негативным позиционированием России во внутриполитической жизни Америки.

В подобных условиях посольства по обе стороны превращаются едва ли не в осаждённые крепости. Пространство для дипломатического манёвра резко сужается. Рассчитывать на прорывы крайне сложно. Такие времена часто считаются потерянными для дипломатии. И всё же работу Джона Хантсмана в Москве трудно назвать «технической» миссией. Будучи серьёзно ограниченным объективными политическими условиями, Хантсман сыграл свою роль в минимизации издержек кризиса.

Сам контекст миссии Хантсмана в Москву носил противоречивый характер. С одной стороны, в США сформировался прочный межпартийный консенсус относительно сдерживания и самого активного давления на Россию. С другой, президент США Трамп ставил задачу «поладить с Россией». Впрочем, пожелание президента трудно было назвать продуманной стратегией. Это был политический лозунг, который не был заранее отработан на уровне экспертов и профильных ведомств. Скорее — наоборот. В экспертном и политическом сообществе царили антироссийские настроения, которые отличались лишь пониманием средств противодействия Москве. Сам Трамп не стремился обострять отношения с Конгрессом и собственной администрацией из-за России, поддерживая ключевые антироссийские меры. Подчас он выступал их активным сторонником, особенно тогда, когда погружался в привычную для себя бизнес-тематику. Так, например, произошло с вопросом конкуренции с Россией за газовый рынок Европы, который был ещё в большей степени политизирован при Трампе.

В подобных условиях любое подобие «перезагрузки» было обречено на провал. В арсенале дипломатов попросту отсутствовали темы, на которых можно было бы выстроить такую «перезагрузку».

Американские и российские дипломаты проделали большую работу в подготовке личных встреч двух президентов. Впрочем, результаты наиболее значимой встречи в Хельсинки была фактически торпедированы американским истеблишментом. Наши двусторонние отношения продолжали деградировать. Взаимные высылки дипломатов, закрытие консульств, развитие скандала с российской дипломатической собственностью в США отбросили отношения далеко назад. Одним из символов деградации стало разрушение ДРСМД и перспектива дальнейшей утраты механизмов контроля над вооружениями. И всё же Россия и США избежали возведения железного занавеса. Обсуждение ключевых проблем на экспертном уровне не прекращалось. Бизнес пострадал от санкций и экономических сложностей в России, но обвального падения коммерческих отношений не произошло. Взаимодействие россиян и американцев на уровне частных контактов оставалось интенсивным, хотя и было затронуто дефицитом кадров в консульских службах.

Реальность российско-американских отношений Джон Хантсман сжато описал в своём письме президенту Трампу. Многие СМИ представили письмо едва ли как не антироссийский манифест.

На деле это прагматичный, сбалансированный, хотя и малоприятный текст с точки зрения состояния наших отношений. Он констатирует положение вещей в категориях американских интересов, однако далёк от пресловутого духа крестовых походов. Посол констатирует невозможность «перезагрузки». Однако указывает на важность понимания интересов и ценностей.

В письме также отмечается необходимость работы в области пересекающихся интересов. Традиционная отсылка к правочеловеческой тематике важна, но всё же представляется частью стандартного меню американской внешнеполитической риторики. В сухом остатке письмо фиксирует состояние необратимого соперничества при наличии общих интересов. Не более, но и не менее того.

Впрочем, сегодняшний дух американской политики в отношении России оживляет параллели с «Длинной телеграммой» Джорджа Кеннана 1946 года. В своё время телеграмма фактически заложила доктринальные основы внешней политики США на советском направлении, определив контуры холодной войны. Сегодня многие из этих основ так или иначе получают новую жизнь. В кеннановской системе координат Россия — полицейское и авторитарное государство. Агрессивный режим противопоставляется миролюбивому народу. При этом агрессия рассматривается как признак слабости режима, который к тому же живёт в иллюзиях по поводу современного мира, ибо не стремится иметь о нём объективное представление. Прекрасно ложатся на современную риторику предупреждения Кеннана о стремлении России разобщить западное сообщество и повсеместно вмешиваться во внутренние дела зарубежных стран. Только теперь вместо подпольной работы коммунистов пугают хакерами, троллями и агентами. Наконец, силовое сдерживание — ключевое средство в отношениях с Россией. Русские уважают силу и «ретируются» в случае реальной угрозы её применения. Смена власти — большая проблема для России. Кеннановские отсылки к смене власти после Ленина, а затем Сталина находят отголоски в многочисленных трудах о проблеме «2024» и «России после Путина». В общем, реинкарнация «Длинной телеграммы» сегодня вполне соответствует духу времени, а её ключевые положения идеально вписываются в западный мейнстрим.

Павел Кошкин:
Российский ревизионизм или «восстановление справедливости»?

Проблема в том, что стройная, логичная и испытанная временем схема далеко не всегда отражает реальность. Будет наивным доказывать себе и западным партнёрам, что Россия — либеральная демократия западного образца, стремящаяся к миру во всём мире. Столь же бесперспективно затевать blame game с отсылками на то, что и у них в доме не всё гладко. Россия — более сложное общество и государство, довольно серьёзно отличающееся от своих исторических предшественников, равно как и от соседей. Это общество, которое само по себе, по всей видимости, находится в состоянии длительного транзита. Текущие события — лишь эпизод долгосрочной динамики, которую нельзя свести к привычным схемам.

Вольная или невольная заслуга уходящего посла — в прагматичной характеристике текущего момента без конструирования обязывающих доктрин. Впрочем, Хантсман, в отличие от Кеннана, работал в иной реальности. В 1946 г. авторитет Советского Союза в США был ещё достаточно высок. Телеграмму Кеннана можно рассматривать как попытку «открыть глаза» истеблишменту. Миссия Хантсмана, наоборот, началась на пике отторжения России и подразумевала взаимодействие с заведомо враждебным государством. Кроме того, в отличие от Советского Союза, современная Россия вряд ли несёт какую-либо идеологическую угрозу США. А раз нет нормативной и политико-философской угрозы, значит, она и не требует аналогичного ответа.

И всё же в телеграмме Кеннана есть два момента, крайне полезных и востребованных как для американцев, так и для россиян. Американцам следовало бы внимательно отнестись к пониманию мотивов российской внешней политики. Кеннан в своё время верно подметил обострённое чувство уязвимости и дефицита безопасности, присущее российской политической культуре. На мой взгляд, это чувство порождает политику, которая на Западе считается наступательной, но, по сути, носит фундаментально оборонительный характер. Сдерживание и политика силы в отношении России лишь обострят чувство уязвимости. В свою очередь, вырастут и риски конфликта, в котором победителей не будет.

Россиянам же следует принять во внимание другую мысль: «Многое зависит от здоровья и энергии нашего собственного общества… Это точка пересечения внешней и внутренней политики… Смелые и чёткие меры по решению внутренних проблем нашего общества… являются дипломатической победой…, которая стоит тысяч дипломатических нот и совместных коммюнике». В телеграмме, конечно, говорится об американском обществе и победе над Москвой. Однако столь же актуальна эта рекомендация и для России. Победой для нас будет последовательное и самостоятельное развитие, высвобождение творческой энергии нашего народа, постепенное формирование собственного баланса порядка и свободы, защита интересов безопасности, присущих любой нормальной державе.

Впервые опубликовано на сайте Международного дискуссионного клуба «Валдай».